Анабиоз - Илья Бушмин

— Можете не продолжать.

Он порылся внутри внушительных размеров металлического ящика, зашуршали купюры. Подойдя к столу, Щербаков положил на него несколько пятитысячных купюр.

— Я могу написать расписку.

— Этого не нужно, — торжественно заверил Щербаков. — Найдите Сережу.

Когда я уже уходил, он добавил:

— Вы молодец, Алексей. Всем бы таких братьев. И наша жизнь, может быть, была бы чуточку лучше.

Я обернулся.

— Вы меня плохо знаете.

Матери не было, когда я вернулся. Оно и к лучшему. Я собрал рюкзак, запихав внутрь все необходимое для дороги: сменное белье и носки, кофта, запасные джинсы. Теперь я был готов.

Странное дело. Сидя в пустой квартире рядом с собранным и готовым для продолжения поисков рюкзаком, я смотрел на стены комнаты, в которой вырос. И вдруг со всей отчетливостью понял, что эта квартира больше не была моим домом.

Все происходило слишком незаметно, исподтишка. Сначала я снял съемную квартиру, оплачивал которую деньгами от нашего с Тимуром бизнеса — скупки и перепродажи краденого. Это была старая грязная однушка, в которой я просто ночевал, возвращаясь под утро после очередного вояжа по кабакам. Как правило, возвращался не один. Девушкам, с которыми я проводил время, было так же, как и мне, плевать, что квартира была грязная, старая и неуютная. Мне было важно знать, что существует место, в которое я могу в любой момент вернуться — один или в компании — и делать там то, что мне заблагорассудится. Но когда совсем прижимало, я шел в отчий дом.

А потом было СИЗО. Квартиры я за это время благополучно лишился. Родители встретили меня без энтузиазма и слез счастья на глазах. Слезы были, но другого характера — пропал брат. Временное пристанище я нашел у Тимура. Затем умер отец, и вот я снова, спустя почти семь месяцев, вроде как живу в родительской квартире. Но теперь это не было отчим домом, куда можно было вернуться в любой момент, когда тебя совсем прижмет. Да и от семьи здесь осталась только тающая мать. Время вымыло из этих стен членов моей семьи, а вместе с ними и меня самого. И теперь был здесь чужим.

Мне не терпелось отправиться в путь. Не только потому, что это давало надежду, что я найду Сергея. Но и потому, что я просто хотел покинуть эту квартиру. Мне было здесь неуютно. Она больше не была моим домом.

Тогда где мой дом?

Возможно, сейчас им стала железная дорога.

И снова на задворках сознания замаячил вопрос. А что будет, когда я найду Сергея? Где будет место, которое я смогу назвать домом? И будет ли вообще такое место?

Странно знать, что твоя жизнь прямо противоположна жизни большинства людей. Каждый из нас создает ячейки, следуя прошитому в генах сценарию: «найти работу — создать семью — завести жилье и обустраивать его». У меня работы не было уже очень и очень давно. Семьи тем более. С жильем вообще была катастрофа. Всегда меня это устраивало. Сейчас я видел, что сознательно шел наперекор всему, что люди думают о человеческом общежитии во всей широте этого термина.

Что будет — потом?

…На следующий день я увидел Женю. Она приехала сама, без звонка. Выйдя из подъезда, я обнаружил ее на скамейке. У меня перехватило дыхание. Женя чуть наклонила голову и смотрела в никуда, покачивая туфлей на пальцах ноги. Покосилась на меня, узнала и вздрогнула.

— Привет.

Я поздоровался в ответ. Проклятый голос почему-то звучал хрипло.

— Ты не звонишь, не пишешь, — сказала Женя. — Специально? Избегаешь меня?

— А ты как думаешь? Конечно, я тебя избегаю.

Женя вскинула брови. В ответ на дежурные слова она наверняка ждала такие же дежурные слова. Очередное правило игры, которому никто нас не учил, но которому все мы всегда следуем.

— Вот как?

Я глубоко вздохнул. Закурил. Посмотрел ей в глаза.

— Ты мне всегда нравилась. Сейчас еще больше. Я должен думать только о Сергее, а думаю о тебе. Это неправильно. Поэтому избегать тебя — не самая, если так разобраться, хреновая идея. Ты как думаешь?

Жена медленно вернулась на лавочку.

— Мда… Все сложно.

— Все просто, — возразил я. — Когда ты подросток, перед тобой вся жизнь, а ты вместо того чтобы чувствовать свободу и все эти великие возможности, сидишь и думаешь: «Черт, Ваське родители купили крутую мобилу, хочу такую же». И понеслось… А ведь можно просто жить. Делать то, что любишь. Быть честным. Наслаждаться жизнью, пока есть возможность. Каждой ее минутой. В мире все просто, Женя. Это тупые люди все усложняют. Вроде нас с тобой.

— Ты специально корчишь из себя такого холодного сукина сына? С сигаретой в зубах и сталью в голосе? Так проще делать вид, что тебе на все наплевать?

Тупая, а не дура. Я подумал и сел рядом.

— Да, наверное. Спорить не буду.

— Я посмотрела по картам.

— Таро или обычные?

— Смешно. Географические.

— О.

— Те города, где ты уже был, маленькие. Самара совсем другое дело. Город-миллионник. Там можно месяцами искать человека, но так и не найти. Ты готов к этому?

— У меня нет лимита. Сколько времени понадобится, столько и потрачу.

Женя поколебалась.

— А если случится чудо, и ты его найдешь? Ты ему расскажешь?

Я понял не сразу.

— О чем?

— О нас.

— А ты хочешь?

— Я первая спросила.

Я пожал плечами.

— Предпочитаю не думать об этом. Как карта ляжет.

— Ты ведь понимаешь, что от этого многое зависит?

— Например?

— Если ты расскажешь… мы не сможем быть с Сергеем. А если нет… В любом случае, я должна знать.

— А если нет, то что? — настоял я. — Ты будешь притворятся верной и любящей девушкой? Потому что он купил кольцо и захотел жениться? Плевать, что все начинается с обмана, зато муж будет?

Женя стиснула зубы, широкими глазами глядя на меня.

— А ты жестокий.

— Ты всегда это знала.

Она помолчала. И заговорила, глядя куда-то далеко. Или наоборот, в себя.

— Ты мне понравился очень, когда мы познакомились. Ты знал об этом? Такой необычный парень. Не похожий ни на кого из тех, кого я знала. Я даже подумала: «А вдруг это оно? Любовь с первого взгляда?». А потом ты решил просто затащить меня в койку по пьяни. Когда мечты разбиваются о реальность. А может быть, на самом деле в мире все просто, а мы заморачиваемся и представляем все не так, как оно обстоит на самом деле. Все усложняем…

Любовь с первого взгляда. Черт побери… Я не знал, что сказать. Но у меня была сигарета, и я мог сделать вид, что просто беззаботно курю.

— Я с Сергеем стала встречаться, чтобы… наверное, чтобы тебе показать что-то. Проверить, вдруг тебе не все равно. Вдруг ревновать будешь… Но Сергей оказался таким честным. Правильным. И он тоже не был похож на всех, кого я знала. У вас, наверное, это семейное.

— Талант не пропьешь, — ни к селу, ни к городу ляпнул я.

— Все как-то улеглось. Привыкла, что не вижу тебя. И даже получалось не думать о тебе. Сергей предлагал сто раз: «Давай Леху пригласим». Я была против. Всегда против. А что я могла сказать? «Я не хочу его видеть, потому что он мне нравится, и я не собираюсь смотреть на твоего брата и снова сходить с ума?»

— Б… дь, — в сердцах произнес я. Почему-то я задыхался. Сигарета дотлела, обожгла пальцы. Я вышвырнул окурок. — Женя, зачем ты мне это говоришь?

— Потому что мне тяжело. Все запуталось. Кому я еще могу об этом рассказать? — она в упор посмотрела на меня, ловя взгляд. Я нехотя подчинился. В ее глазах было что-то пронзительное и отчаянное. — Я должна знать. Если ты собираешься рассказать все брату… Я не стану умолять тебя не делать этого. Я буду последней дрянью в его глазах, но я постараюсь это пережить. А если нет… Я не знаю, что делать. Может быть, я тоже ничего не расскажу. Может, просто уйду. Я не знаю, Леш.

Я протяжно вздохнул. Какого черта я вообще вышел из квартиры? Сидел бы сейчас и пялился в потолок, как и все предыдущие сутки.

— Я тоже. Я тоже не знаю.

Она кивнула. Помолчала.

— Когда уезжаешь?

— Завтра поминки. Сразу же после этого я еду на вокзал. Билет уже куплен. Мне Щербаков помог деньгами. Опять.

Женя кивнула.

— Я в курсе. Звонила ему. Сказала «спасибо». И пообещала держать в курсе. Так что, если ты узнаешь что-нибудь — то звони. Хорошо? — Женя поколебалась. — Не узнаешь, тоже звони. Просто — звони…

На секунду она взяла мою руку, чуть сжала пальцы. Ее ладонь была мягкой и теплой. А от самой Жени пахло так, что мне немедленно захотелось либо обнять ее, прижав к себе так крепко, чтобы затрещали кости, либо пойти в ближайший кабак и нажраться там до беспамятства, чтобы вытравить из сознания этот образ.

Я не стал делать ничего. Лишь кивнул. Женя встала и ушла. Я обернулся и посмотрел ей вслед, чувствуя, как к горлу подползает противный мерзкий комок. Отвернулся. И снова закурил, чтобы хоть чем-то занять себя.