Покоя не будет - Михаил Аношкин

— Аккуратней носи, ветрогон.

Молоток положил на табуретку, полено кинул к печке и лишь после этого спросил дочь:

— Рано что-то отробилась?

— Так нужно. А мама где?

— У Свиридовых, мясорубку унесла.

— Витя, беги за мамой, — попросила Тоня, — побыстрей!

Мальчик стрельнул глазами на сестру, потом на Ивина, что-то, видно, понял. Без лишних слов всунув ногу в только что отремонтированный ботинок, зашнуровал его наскоро и выбежал из избы.

— Что стряслось-то? — спросил Трофим Дорофеевич, но Тоня, скинув сапоги, ушла в горницу. Тогда хозяин с трудом поднялся на ноги и, шаркая, двинулся к столу, в передний угол. Ивин лишь теперь обратил внимание на его иссушенное болезнью тело, сутулую спину и угловатые лопатки, которые заметно выступали под белой с веселыми синими крапинками рубахой.

— Сидай, чего стоишь, — пригласил Трофим Дорофеевич, когда уселся сам. — Плащ на гвоздь повесь. По делу?

Ивин повесил плащ на гвоздь, сел рядом с хозяином, усмехнулся про себя, подумав: «С будущим тестем. Чудеса!» А Зыбкин, не подозревая еще, что сидит рядом с будущим зятем, спросил:

— Куришь? Угости. Намедни бабы купили вонючих сигарет, тошнота одна с них.

Ивин дал папироску, и оба закурили. В это время появилась Тоня — такая нарядная, в крепдешиновом платье, в туфлях-лодочках: принцесса с ромашковой поляны! Фигурка у Тони стройная, и платье хорошо ее облегает. На груди небольшим клином вырез, и тут красиво легли рубиновые бусы. Поглядела на Олега Павловича с ласковой улыбкой, будто сказать хотела: гляди, какая я красивая! Есть еще где такие красивые? «Нет! — хотелось ему крикнуть. — На всем белом свете нет!» От счастья дыхание перехватило — красивая! «Ты моя!» — чуть не сорвалось с языка.

А может, все-таки сорвалось? Покосился на хозяина, а тот сам дочерью любуется. Улегся у Олега первый восторг, усмехнулся про себя: «Твоя. Эгоист же ты! Вон как на дочь смотрит Трофим Дорофеевич, вроде бы даже помолодел. И все равно Тоня моя! Эгоист так эгоист. Настоящая любовь должно быть всегда эгоистична».

— Куда же ты вырядилась, девка? — удивился отец. — Или в гости собралась?

— Хотя бы и в гости!

Тогда Трофим Дорофеевич взглянул на Ивина, а у того все было написано на лице — восхищенных глаз не отрывал от Тони, сиял, как именинник. Перевел взгляд на дочь — и у той в глазах хмель, и та то и дело поглядывает на гостя, ловит его взгляд. И Витьку за матерью послала — не напрасно же! У Трофима Дорофеевича даже что-то в груди нехорошо зашевелилось — от догадки. Ах ты мать честная! Небось это и есть Тонькин жених?

Трофим Дорофеевич уже собрался до конца выяснить ситуацию, но не успел — появилась сама хозяйка, на пороге застыл Витька — его разбирало любопытство. Чего это замыслила Тонька? Ивин поднялся навстречу Прасковье Ильиничне, поздоровался за руку, честь по чести. Она увидела нарядную дочь, заметила, что гость тоже готов хоть на бал, руками всплеснула, догадалась:

— Матушки вы мои…

Трофим Дорофеевич насупился, больше для порядка, спросил грубовато:

— Ты это что, мил человек, — Тоньку собрался у нас увести?

— Хочу, — улыбнулся Олег Павлович. — За тем и пришел.

— И ты поддаешься? — кольнул взглядом дочь. — По своей воле?

— По своей, — ответила Тоня.

— Чего руки опустила, старая? Встала посередь избы, аль к месту приросла?

Прасковья Ильинична и впрямь будто к месту приросла — так ее сразила новость. Торопилась домой и не ведала, что ее ждет, зачем это срочно потребовалась она дочери? Может, опять что-нибудь на ферме неладно? А тут такой гость! И ведь знала, а чего не знала — догадывалась — рано или поздно должно было это случиться. Не с этим, так с другим. Но все равно неожиданно, все равно как-то трудно враз смириться. Уйдет дочь и осиротеет дом, и никто больше не посвятит мать в свои девичьи секреты. С мальчишек что возьмешь? Витька не то чтобы поделиться с матерью тайнами, из него и слова клещами не вытянешь, по улице рядом с матерью пройти стесняется — чтоб не подумали, будто маменькин сынок.

И заплакала Прасковья Ильинична.

Трофим Дорофеевич осудил:

— Чуть чего — и слезы! Экие плаксы эти бабы. Не обращай внимания на них. Сидай, чего ты встал. Так, говоришь, родней хочешь мне быть?

Тоня обняла мать. Но та сама решительно осушила слезы и сразу превратилась в деятельную хлебосольную хозяйку. Витьку послала в магазин за вином, мужиков заставила выдвинуть стол на середину избы, сама загремела заслонкой печи, и только Тоню оставила в покое — невеста.

Ивин вздохнул облегченно, убедившись, что в эту семью его приняли безоговорочно.

Медведев, когда до него донеслось, что Ивин берет в жены Тоню Зыбкину, крякнул от удовольствия: мол, теперь ты, голубчик, от меня никуда не денешься, будешь работать в совхозе.

Прикатил на своем газике прямо домой к Зыбкиным: и откуда только узнал? Не иначе, доярки назвонили. Ни один шаг не скроется в деревне от посторонних глаз, а тут такое событие — Ивин пошел сватать Тоньку Зыбкину.

Медведев явился, как всегда, шумный, сразу заполнив собою весь дом и до слез обрадовав Прасковью Ильиничну, Трофима Дорофеевича тоже.

— Новость нашу слышал? — спросил прежде всего, усаживаясь на лавку.

— Какую?

— Про Гришку Медведева, дружка моего?

— От Малева слышал.

— Ох, звонарь этот Малев. Оказывается, Гришка отбился от своей части, и его посчитали дезертиром. Примкнул к другой, где его не знали, дрался насмерть, героем погиб, но кто его в той части знал?

— Хорошую, конечно, ты новость рассказываешь, но настроение-то у меня знаешь какое? Вот и Трофиму Дорофеевичу не терпится выпить, и Прасковья Ильинична томится.

— Налей-ка мне, Дорофеич, поздравить хочу, надеюсь еще на свадьбе погулять.

Выпили. Медведев спросил:

— Ну что, медведевским хочешь стать?

— Почему обязательно медведевским?

— Зазорно, думаешь? Смотри, мы, Медведевы да Зыбкины, гордые, не с каждым водимся. Верно, Дорофеич?

— Само собой, — согласился хозяин.

— Ну, рад за тебя, Олег Павлович. Мать-то знает невесту?

— Нет, — застеснялся Ивин.

— Поправимо. Ох, хотел ехать на второе, Лихарев что-то звал, да не судьба. Бери машину и катайте к матери.

Олег Павлович обрадовался: человечище же этот Медведев, расцеловать бы его! Но вместо этого спросил:

— Может, и вы с нами, Прасковья Ильинична, Трофим Дорофеевич?

На него сердито загудел Медведев:

— Простофиля! Сначала невесту покажи, потом с остальными знакомь.

И повез Олег Павлович Тоню знакомить с матерью. Оба волновались, потому больше молчали.

Шофер возле дома Ивиных развернулся лихо, посигналил: наверно, предупредить хотел Дарью Степановну о нечаянной радости. Подмигнул Олегу Павловичу: мол, всего наилучшего тебе, молодожен, и укатил обратно.

Дарья Степановна выглянула в окошко, увидела сына с девушкой, такой пригожей, под стать ее Олегу, и забилось от радости старенькое сердце; не сразу и дыхание перевела. Догадалась обо всем: сколько лет ждала этого часа, сколько дум передумала. Сверстники Олега женаты давно, у некоторых детишки в школе учатся, а Олежка чего-то ждет, неужели никакая по душе не приходится? Не дай бог приглянется какая-нибудь непутевая. И вот привез. Какую? Чью? Заспешила встречать молодых, чтоб успеть перехватить их на крыльце. Так положено — только на крыльце. Они уже во двор вошли: девушка впереди, он чуть поотстал, придерживая ее за локоть. Подвел к матери и сказал:

— Знакомься, мама. Это Тоня, моя невеста.

Дарья Степановна никак не уймет сердцебиение, да и слезы застилают глаза — не видит ни сына, ни невестки. Но привлекла к себе Тоню, поцеловала, а потом поцеловала и сына, перекрестила обоих.

— Ну, что ты, мама! — смутился Олег Павлович, но она не обратила внимания на его слова, отстранилась чуток и, церемонно поклонившись, произнесла:

— Пожалте в дом, князь и молодая княгинюшка.

Олег Павлович тронул Тоню за локоть, и они медленно пошли в дом, а Дарья Степановна выждала немного, и двинулась за ними вслед, и как-то все получилось хорошо, даже торжественно. Олег Павлович подивился матери — как она сумела сразу создать нужное настроение, и он был благодарен ей за это. Тоне такая встреча пришлась по душе тоже, и Олег Павлович был во сто крат счастлив, потому что мать понравилась Тоне с первого раза, а это так важно — иногда первое знакомство может определить отношения надолго, возможно и на всю жизнь. Он верил, что мать Тоне понравится, но переживал, с трепетом ждал этой минуты. Теперь отлегло от души.

После обеда Олег Павлович решил сходить в партком, рассказать Ярину обо всем. Но ни о чем рассказывать не пришлось — Антона Матвеевича новостями удивить всегда трудно. Он уже знал, что Ивина хотят взять в обком и что в райцентре появился не один, а с невестой. Молва бежала впереди самих виновников.