Найди меня Шерхан (СИ) - Тоцка Тала

«Подними голову, посмотри на меня, — начинаю просить мысленно, — пожалуйста, ну что тебе стоит?»

Но он смотрит прямо перед собой, и все мои мольбы остаются без ответа. Надо выждать время, когда он останется один, наверняка Ирма выбежала навстречу и повисла у него на шее. Я как-то увидела, впору снова было бежать в ванную, настолько тошно было на это смотреть.

Я уже знаю, где его кабинет, иногда он там сидит до ночи. Выжидаю нужное время, набрасываю поверх сорочки халат и иду к нему. Если он хочет, чтобы этот ребенок родился, он меня выслушает.

Халат мне нравится, как и остальная одежда, которую доставили на следующее утро после того, как Арсен привез меня в особняк. Вряд ли Ирма приложила руку к покупкам, подозреваю, Арсен поручил это кому-то из помощников. И у этого кого-то прекрасный вкус. Ирма, скорее, предпочла бы видеть меня в мешке с прорезанными дырами для рук и головы.

Вся одежда, включая нижнее белье, качественная и явно дорогая. Белье, кстати, нежное и красивое, хоть и с пометкой, что из натуральных материалов, для беременных. Причем, все точно по размеру, что удивительно. Обычно бюстгальтеры для меня выбрать проблематично из-за того, что нужен маленький объем и большая чашка, не во всех коллекциях есть такие размеры. А здесь как будто сшито под заказ.

Надо не забыть передать благодарности тому, кто так для меня постарался. Иду по этажу, как вдруг слышу из гостиной голоса, один из них Арсена. Подхожу к двери, она приоткрыта, берусь за ручку и замираю, когда в полоске проема вижу их обоих.

Арсен сидит на диване, откинувшись на спинку, расслабленный и такой бесконечно далекий, что сердце болезненно давит в груди. Ирма сидит у него на коленях, спиной ко мне. Ее рука гладит его по щеке, затем скользит к груди и начинает неторопливо расстегивать пуговицы рубашки.

Мне не хватает воздуха, я пытаюсь вдохнуть, но задыхаюсь еще больше. Конечно, я понимаю, что раз они спят в одной постели, у них должен быть секс. И особенно, зная Арсена, я понимаю, что этого секса должно быть много.

Но одно дело знать и понимать, другое — видеть своими глазами. Я не хочу это видеть и в то же время не могу уйти, стою и смотрю как последняя мазохистка. А потом мы встречаемся глазами с Арсеном.

Он смотрит в упор, мне становится физически плохо, так, что непроизвольно хватаюсь за живот. Это отрезвляет, я начинаю дышать и делаю шаг назад, затем второй, а потом срываюсь на бег. Влетаю в свою комнату, мне бы закрыться на замок, но на двери нет даже обычной щеколды.

Падаю на кровать и долго вслушиваюсь в тишину за дверью — кажется, слышны шаги. Он сейчас придет, ведь он увидел меня. Пускай орет, пускай ругается, что я подглядываю, лишь бы не сидел там сейчас с ней, лишь бы не начал ее целовать, спускаясь от шеи вниз и дальше…

Он не пришел, и я долго реву, глядя в темный потолок, представляя, как они там занимаются сексом, и захлебываюсь от бесполезных, глупых слез. Он сказал, что я рожу ребенка и могу убираться на все четыре стороны, выходит, я для него что-то вроде инкубатора. В конце концов так и засыпаю поверх неразобранной постели.

Утром просыпаюсь рано и слышу, как за окном шуршат шины — Арсен уезжает в офис, он так и не зашел ко мне. Правильно, зачем? За инкубатором в состоянии присмотреть персонал, тем более пока он не убедился, что мой ребенок действительно от него.

У меня совсем пропадает аппетит, а запахи раздражают еще сильнее. На Ирму я уже даже не реагирую — пускай сама ест то, что мне приносит. Может, тогда ее разнесет, и Арсен ее бросит? Но меня разнесет с гораздо большей вероятностью, и меня Арсен давно бросил, так что такие мысли вызывают лишь горькую усмешку.

Я проиграла ей, полностью и безоговорочно. По всем фронтам. От окончательной капитуляции удерживает лишь охватившее безразличие. Силы тают с каждым днем, а у меня нет никакого желания бороться.

Очередное утро, Ирма приносит очередной завтрак. Я даже не оборачиваюсь, и тут слышу над ухом тихий, едва различимый шепот:

— Правильно, умница. А ты что думала, я буду молча терпеть тебя и твоего ублюдка рядом с собой? Арсен мой, милая, мой, ты потеряешь своего ребенка, и он вышвырнет тебя, как старую тряпку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поворачиваю голову, в нос бьет острый запах жареного лука, смешанный с густым шоколадным — наверное, снова вместо чая мне приготовили какао. Меня мутит и вместе с тем охватывает ярость. Сажусь на кровати, беру чашку с какао и выплескиваю прямо Ирме в лицо, от всей души надеясь, что напиток достаточно горячий. Судя по ее истошным воплям, хоть в этом мне везет. Следом опрокидываю на нее поднос, снова вдыхаю запах лука и бросаюсь в ванную.

Глава 14

Арсен поднял голову и посмотрел на третье справа окно на втором этаже. Каждый раз, уезжая и возвращаясь, он вглядывался туда, надеясь увидеть хотя бы мелькнувший силуэт. Но уезжал он слишком рано, а возвращался довольно поздно. Агата в это время или еще, или уже спала, Ирма говорит, она стала много спать, беременные всегда много спят…

Но даже если бы не спала, то вряд ли удостоила бы своим вниманием Арсена. Как раз он для этого сделал все, что мог. Теперь, зная то, что раскопал Алексей, ему было мучительно стыдно и за клинику, и за татуировку, и за свою необъяснимую агрессию. А тогда изнутри его просто разрывало в клочья, и от этого хотелось сделать больно ей так же, как было больно ему самому.

Арсен сам понимал, что слетел с тормозов, но ничего не мог с собой поделать. Он так надеялся, что это ошибка, что это не Агата, и даже увидев ее в медпункте аэропорта, продолжал надеяться. Что она тоже была под препаратами, что она не знала, что не по своей воле…

Но на все вопросы Агата безропотно отвечала: «Да», — и ему хотелось крушить все вокруг. Он тогда и правда сам себя испугался, даже всерьез подумывал съехать из дома, чтобы ненароком ее не придушить.

От одной мысли, что Агата по собственной воле согласилась его обмануть, в мозгах коротило и искрилось. Ямпольский поймал себя на мысли, что за последние восемь лет плюс годы брака с Лерой напрочь забыл, что такое ревность.

После гибели семьи все эти годы у Арсена не было серьезных отношений с женщинами, он пользовался исключительно услугами эскорта или довольствовался короткими связями. Не эскортниц же ему ревновать!

Зато теперь ревность ядовитым жалом проникала во все мысли и отравляла все его существование. Арсен представлял Агату в объятиях Мансурова, что они лежат и обсуждают, как будут разводить Ямпольского, а потом он ее…

Дальше совсем начиналась клиника. Особенно, когда он вспоминал свою последнюю встречу с Агатой в собственных аппартаментах — не сон, как он думал, а настоящий реальный секс. Как она извивалась, как стонала и отдавалась ему — все оказалось ложью, грязной, мерзкой. Она делала это в угоду своему мужу, и у Арсена просто сносило крышу.

Он каленым железом готов был выжечь из памяти все воспоминания, а они, наоборот, только сильнее проявлялись, становились четче и выразительнее. Приносили настоящую боль, потому что были не одиноки.

Семь лет назад он так же сошел с ума от этой девушки, чистой, настоящей. Четыре года назад он всерьез решил ее найти, собрался жениться, представлял, как она ходит по его дому, придерживая рукой живот. Каким же уродливым гротеском воплотились в жизнь его желания!

Бриллиантовая девочка Агата. На поверку оказавшаяся дешевой подделкой, предавшей его ради наследства мужа.

Арсен в первый же день объяснился с Ирмой, рассказал о планах Мансуровых, что ребенок может быть от Тагира. Что через две недели можно сделать анализ ДНК, и, если Агата беременна от мужа, с чистой совестью отправить ее обратно к Мансурову.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему ты не хочешь просто избавиться от этого ребенка, Арсен? — спросила Ирма, а потом добавила изменившимся голосом: — Если тебе нужен наследник, то я могла бы…

— Не нужен, — перебил ее Ямпольский, — у меня есть наследники. Ты что не понимаешь, Ирма? Этот ребенок уже есть, и, если он мой, он останется в этом доме.