Море ясности - Лев Правдин

Все сразу примолкли, как только услыхали про Китай, и, конечно, начали просить Катю спеть китайскую песню.

— Ах, не приставайте. Все равно вам ничего не понять, там все одни китайские слова.

Но видно было, что ей очень хочется спеть, но она ломается только для того, чтобы ее уговаривали. Поломалась, а потом запела тонким дрожащим голосом:

Мама, чау, чау, чау…Мама, чау, чау, чау…

Оказалось, что вся песня состоит всего из двух слов: одно русское, а другое неизвестно какое, потому что когда Тая спросила, что значит «чау», Катя противным голосом проскрипела:

— У китайцев много одинаковых слов, и тебе все равно не понять.

Тая засмеялась и сказала:

— Да ты и сама ничего не понимаешь.

Тут все начали смеяться и выкрикивать на разные голоса:

— Чау! Чау! Чау!

И докричались до того, что чуть не прозевали звонок.

Подать первый звонок, как всегда, поручается одному из новичков. На этот раз попался какой-то особенно бойкий первоклашка. Постарался от души. Он лихо пронесся по всем коридорам, по всем лестницам. Он звонил не меньше десяти минут и всех оглушил. К счастью, он еще не знал, что где помещается, и, разгорячившись, влетел в учительскую, только здесь его удалось поймать и обезоружить.

Итак, прозвенел первый звонок, и тут уже все сразу поняли, что кончилось лето, наступил долгий и строгий учебный год.

Новый учебный год: открывается совершенно новый мир. Новый класс в эту минуту напоминает планету, на которую только опустилась космическая ракета. Ура! И три десятка космонавтов, растрепанных, нетерпеливых, жаждующих скорее до всего дорваться, высаживаются на планету для удивительных открытий.

И вот уже все сидят на своих местах. Громко раздаются в опустевшем коридоре знакомые шаги. Стремительно входит учительница Мария Николаевна. Она самая лучшая в школе — тут даже спорить не о чем; самая молодая — работает только третий год, то есть столько же, сколько Володя учится; самая красивая и нарядная — это все знают — и, наконец, самая строгая.

Она всегда говорит:

— Наш класс должен быть лучшим по всем делам. И мы его сделаем лучшим.

У нее даже улыбка и то строгая. Вот она вошла, поздоровалась, внимательно посмотрела на всех и строго улыбнулась:

— Ох, какие вы все стали большие!

И верно! Оказывается, ты вырос на целый год, стал умнее на целый класс, значит, и спросу теперь с тебя, знаешь, сколько? Ого! Только держись!

Это было первое открытие в самом начале нового учебного года.

ЖИЗНЬ УСЛОЖНЯЕТСЯ

Мама давно уже работает корректором в типографии. Это значит — она должна прочесть все, что печатается в типографии, и исправить ошибки.

Вся школа завидует Володе: его мама выучила все на свете правила правописания и уж, будьте спокойны, ни одной ошибочки никогда не пропустит. Кто-кто, а уж ученики-то знают, что это такое — грамматические ошибки. Сколько из-за них слез пролито, сколько пришлось претерпеть и в школе и особенно дома.

Жили они, поживали спокойно — и вдруг маму выбрали на высокий пост — председателем завкома типографии. Когда она сказала Володе об этом, то он даже не поверил. Да и она сама, наверное, не верила, что стала таким важным человеком.

— Ты здорово боишься? — спросил он.

Она совсем по-девчоночьи вздохнула и созналась:

— Здорово.

Володе часто кажется, что мама только делает вид, будто она взрослая. Уж очень она иногда бывает похожей на девчонку. И поступки и слова у нее бывают совсем девчоночьи. Как у самых, конечно, лучших девчонок. Вот, например, она очень любит конфеты, с увлечением читает Володины книги, побаивается грозной старухи Елении, даже больше, чем Володя. И руки у нее сильные и смуглые, и вся она тонкая, подвижная — ну совсем как девчонка.

А один раз, когда Венка Сороченко принес футбольный мяч, то она вместе с мальчишками играла во дворе и так же, как они, спорила и кричала.

Верно, Еления никогда маму не затрагивает, потому что знает ее характер. У мамы характер — ого! Как у Володи, даже еще настойчивее.

И вот ее выбрали. И она один раз сказала:

— Сегодня я приду поздно, у меня заседание завкома.

Она стояла перед шкафом и, глядя в зеркало, поправляла белый воротничок на своем новом синем платье. Володя заметил, как она покраснела, и, чтобы скрыть свое смущение и страх, обняла Володю и тонким голосом проговорила:

— Вот мы с тобой какие стали важные: мы сами назначаем и сами проводим заседания завкома. Ты только подумай! Мы сами. Первый раз в жизни.

— Хочешь, я пойду с тобой, — предложил Володя.

— Зачем?

— Все-таки вдвоем…

Но мама вдруг выпрямилась и снова подошла к зеркалу. Белый воротничок очень красиво обвился вокруг ее смуглой тонкой шеи.

— Ничего, — сказала она, вскидывая голову. — Ничего, сама справлюсь…

И Володя понял — справится и хотел заняться своими делами, но мама сказала:

— Если ты, конечно, мне поможешь. Одна вряд ли справлюсь. Мы с тобой такие люди, что должны всегда отвечать один за другого. А теперь особенно. Знаешь, как ты должен теперь себя вести?

— Ну как? Как всегда…

— Нет, теперь этого мало.

Она села против сына и положила локти на стол.

— Самое главное — ты должен хорошо учиться.

— А я и так отличник.

— Ладно. Очень-то не хвались. Вести себя должен так, чтобы на тебя ни одной жалобы. Вдруг ты что-нибудь выкинешь, какой-нибудь такой номер. И все скажут: «А еще сын председателя завкома»! Подумай-ка! Ну, что ты приумолк?

— Я не приумолк, — сказал Володя и подумал, что мама во многом права, что поведение у него не очень блестящее и что ему срочно надо подтянуться.

А мама уже начала перечислять все, что можно и что нельзя. «Нельзя», как и всегда, оказалось больше, чем «можно».

— Из школы — прямо домой.

— Ладно уж.

— Не вздыхай. Придешь, пообедаешь — и можешь идти гулять до семи часов.

— А как я узнаю, сколько часов?

— Никогда не задавай глупых вопросов. Спроси у взрослых. Не стесняйся. Надо быть смелым и вежливым. Понял?

— Да.

— Зимой захочешь кататься на лыжах, то запомни: только на дворе.

— Да что ты! Малыши и то по улице катаются.

— На улице машины, словом, не спорь. И в овраг не ходи. Там вон недавно одному ногу сломали.

— Я тогда лучше к лыжам и не притронусь.

— Это твое дело. И потом вот еще что: кто тебя научил бегать на Уральскую и кататься на трамвае?

— Никто не учил. Все катаются.

— Ну не все. А только самые хулиганы. Чтобы этого больше не было.

— Не будет.

— В половине восьмого, если я задержусь, ты должен уже сидеть за уроками.

— Ладно уж.

— А в десять — спать.

Последнее условие совсем доканало Володю, и он невнимательно выслушал разные мелкие обязанности, вроде мытья посуды, уборки комнат, и чтобы, когда мамы нет дома, товарищей к себе не водить и без разрешения никуда не ходить.

Но особенно на него подействовало огромное количество условий. Он никогда не предполагал, что существует столько разных условий, без которых совместная жизнь просто невозможна. И как все это запомнить? Вот, оказывается, до чего непросто жить на свете! А мама говорит:

— Это только так кажется. Каждый человек выполняет все свои обязанности и не думает об этом. Просто надо быть сознательным. И не подводить друг друга. Разве тебе будет приятно, если твои товарищи скажут: «Твоя мама никудышный председатель». Ну вот. И мне тоже неприятно, когда про тебя плохо говорят. Так что давай помогать: ты мне, а я тебе.

— А велосипед купишь? — спросил Володя.

— Главное, ты не торгуйся. Велосипед тебе обещай, значит купим.

— Двухколесный только.

— Купим самый настоящий, чтобы и я могла покататься, когда захочу.

— Мама, только покупать надо сейчас, а то весной их не будет, все расхватают…

Володя очень старался выполнять все пункты маминых условий. Он уже совсем начал привыкать к своей трудной образцовой жизни, но тут подвернулся один случай, и все его старания сразу погибли. В одну минуту.

ВОТ КАК ЭТО ПОЛУЧИЛОСЬ

Дело было на последнем уроке. Впереди сидит Милочка Инаева и внимательно слушает, что говорит Мария Николаевна. На следующей парте сидит Володя и совсем ничего не слушает. Рядом с ним сидит Венка Сороченко и тоже не слушает: он с интересом наблюдает, что у Володи получится.

А Володя в это время осторожно вытащил Милочкину косу, положил ее на свою парту и на коричневой ленте, вплетенной в косу, старательно рисовал чернилами смешную рожу.

Он очень старался, чтобы не заметила Мария Николаевна, чтобы не почувствовала Милочка и чтобы все вышло как можно лучше.

Он уже заканчивал свой рисунок, но в это время Мария Николаевна сказала: