Город, где стреляли дома - Илья Афроимов

Куриленко, молодой белокурый партизан, не сводил с Ольги глаз, и она давно это заметила.

Вдруг пронеслась черная тень самолета. Целая стая «юнкерсов» закружила над Слободищем, сваливая бомбы. Заухали минометы. В гулкие грозные взрывы влился бойкий лай пулеметов.

Ольга бросила цветы и побежала к штабу, смутно сознавая, что начинается одно из самых суровых испытаний в жизни партизан. Гитлеровцы осуществляли операцию «Брудершафт». Шестого июня 1942 года в четыре часа утра под прикрытием самолетов и мощного артиллерийского огня они форсировали Болву, ворвались в Любохну — большой рабочий поселок на дороге Брянск — Дятьково и смяли находившийся там партизанский заслон. На плечах отступавших каратели подошли к Слободищу, где располагались основные силы отряда имени Кравцова.

Ольга заняла окоп возле церкви. Отсюда, как на ладони, открывалась картина завязавшегося боя. Долина от озера до Слободища кипела в огне.

Ольга почувствовала, как нервно натянулась цепочка партизанской обороны, казалось, достаточно одного дуновения, одной атаки, чтобы разорвать ее и искромсать.

По улице пробежал командир роты Коростелев, крикнул что-то Шуре Абрамковой. Та шмыгнула из окопа и поползла к пулеметчикам.

— Без команды — ни шагу назад! — прогремел голос ротного. Пулеметы заработали злее.

Вдруг Ольга увидела Валю. Она стояла во весь рост и полоскала в воде резиновые сапоги.

— Ложись! — закричала Ольга.

Но Валя даже не повернулась. Она не слышала.

Ольга выбралась из окопа. В это время совсем близко разорвалась мина. Отброшенный взрывом камень больно ударил в плечо. Валю все же в окоп втащила.

Немецкие цепи обтекали Слободище с флангов.

Появился Дука. Остановился возле Аверьянова:

— Уходим на Денисовку, прикрой пулеметным огнем отход.

— Понял, товарищ командир, — ответил Аверьянов.

Партизаны отходили.

— Страшнее, чем в городе, — сказала Ольга, держась за Валину руку.

Сражение перебросилось в лес. Свистели, врезались в деревья осколки снарядов. По просеке стлался дым. На полянке, стиснутой лесом, взводный Сергей Матвеевич Яриков с удивлением рассматривал свою шинель. Насчитал двадцать пробоин. А на нем — хотя бы царапинка. Бывают же чудеса!

Михаил Ильич Дука послал в Елец срочную радиограмму: «Крупные силы регулярной фашистской армии наступают на Дятьковский советский район. Ждем указаний».

Пришел ответ:

«Действуйте по обстановке. Срочно разведайте, какие воинские подразделения принимают участие в операции. Эти данные крайне необходимы командованию Брянского фронта. Матвеев».

— Ну их, штабистов, к черту… До этого ли сейчас нам…

Анализируя с Ларичевым и Щекиным планы гитлеровцев, командир заметил:

— Гонку мы долго не выдержим. Немец настигнет отряд, как выдохнувшегося зайца. Надо схитрить, сманеврировать.

— Что же ты предлагаешь? — Ларичев и Щекин внимательно посмотрели на Дуку.

— Выход один — прорваться в леса юго-западнее Брянска, — командир начертил на карте дугу. — Мы обойдем все стрелы и выйдем к важнейшим фашистским базам, приблизимся к городу, к подполью.

Лавируя между вражескими группировками, продвигались просеками, тропинками, болотами.

Стремясь оторваться от преследования, шли целыми сутками. Легко раненные брели, опираясь на винтовки, а то и на палки. Веки делались тяжелыми, стоило их только сомкнуть, и человек засыпал на ходу. Мучились от голода, ран.

Гонка продолжалась. Дука настойчиво проталкивал отряд между стрелами карателей, не натыкаясь на острие. В непрерывных тяжелых боях, затянувшихся на три недели, отряд поредел, но его основные силы сохранялись.

Ночью благополучно пересекли Московско-Киевскую железную дорогу.

Возле села Дрогачи обосновали лагерь. По рации связались с Большой землей. Оттуда прилетели самолеты с боеприпасами, продовольствием, одеждой и магнитными минами. Партизаны повеселели.

Комиссар Д. Г. Ларичев.

Дука вызвал к себе Кожевникова и Черненко.

— Оторвались мы от подполья…

Черненко и Кожевников получили задание доставить подпольщикам магнитные мины и приказ задержать движение фашистских эшелонов на юг, организовать в городе серию диверсий, чтобы отвлечь карателей от активных действий в лесу.

Не «рыцарские» приемы

Вечером Петр Лебедев завернул к соседям. Карл сидел у раскрытого окна и читал «Торгауэр цайтунг». Отто похрапывал на койке.

— Давнишняя газетка? — поздоровавшись, спросил Петр.

— По военным временам, можно сказать, свеженькая, — ответил Карл.

— И о чем там пишут?

Карл небрежно ткнул пальцем: «Строжайшие мероприятия по защите от большевистских банд».

— Интересуешься?

— Прочти, пожалуйста, — стал упрашивать Петр, косясь на кровать Отто.

— Слушай. — Карл стал переводить на русский: «К числу коварных и не рыцарских приемов ведения войны большевиками относится организация и вооружение банд в тылу фронта. Большевиков нимало не беспокоит то обстоятельство, что их действия противоречат всякому международному праву. Участники банд одеты в гражданское платье, их трудно отличить, и это тоже противоречит международным законам».

— Значит, тот, кто защищает свой дом, — бандит… Здорово придумано. Наверно, редактор у самого Геббельса учился брехать.

Карл предостерегающе приложил палец к губам. Они вышли из комнаты.

— В транзитном парке стоит эшелон с горючим, — шепнул Петр, — нужно узнать, когда он отойдет.

— Я узнаю, — пообещал Карл и сразу ушел в депо.

Часа через три он уже был у Петра и сообщил точное время отправки эшелона.

…Собираясь на работу, Петр достал из тайника мину, принесенную Черненко и Кожевниковым. Набросил на плечо сумку с инструментом и неторопливо зашагал к транзитному парку.

Эшелон вытянулся почти на полкилометра. Матово поблескивали промасленные бока цистерн. Вдоль состава прохаживались часовые. Выставив рукав с зеленой повязкой, дающей право ходить по путям, Петр твердо ступал по утрамбованному песку и гравию. Часовые разминулись. Петр юркнул под вагон, мгновенно прилепил мину и свернул на соседний путь, где солдаты в засаленных и пыльных серо-зеленых мундирах с багровыми от натуги лицами скатывали с платформ громоздкие пушки.

Весь день Петр работал с таким рвением, что удивил десятника.

— Решил выслужиться!

— А почему бы и нет? — Может, марок за старание отвалят побольше.

Петр Лебедев, железнодорожный рабочий, вожак интернациональной патриотической группы.

— Расставляй пошире руки. Как бы наш хреновый паек не срезали.

С работы шли гурьбой. Возле перекидного моста их остановили жандармы и долго обыскивали. Петр подумал: «Значит, мина сработала, коль следы ищут».

Черненко опять доставил из леса мины. Ими научились пользоваться и Вильпишевский, и Потапов, и Иванов, и Максаков. Черненко созвал их. Достал чистый лист бумаги, провел две линии.

— Вот это поселок Черепеньки, — он поставил между линиями точку. — Справа участок, огороженный тремя рядами колючей проволоки. Через каждые 300 метров — вышка и часовой. Что там?

— Говорят, снаряды.

— Авиационные бомбы, — уточнил Черненко. — Склад, судя по всему, один из крупнейших. Еще такой есть где-то под Гомелем.

— Понятно, — протянул Петр.

В тот же вечер Лебедев встретился с Карлом, рассказал о задании.

— На склад идет железнодорожная ветка. Вот и лазейка для нас, — сказал Карл.

Два дня друг Петра — Максаков следил за железнодорожной веткой, ведущей в Черепеньки. За это время туда прошло три состава.

— Но подойти невозможно, охраняется ветка сильно, — сообщил Максаков.

— Из русских на этом участке кто-нибудь работает? — поинтересовался Петр.

— Видел Емельяна Скубина. Сцепщика.

Петр встретился со Скубиным. Нарочито медленно вытащил две мины.

— Зачем ты их принес? — зашипел Скубин.

— Прилепи к составу, который пойдет на Черепеньки.

— Что ты! Я не могу, я боюсь!

— Выполняй! — отрывисто сказал Петр и объяснил, что надо сделать с миной, чтобы она взорвалась не здесь, а в Черепеньках. — Это тебе наш приказ. — У двери обернулся: — Не вздумай капнуть!

Прошла неделя. Взрыва на Черепеньках не было. Петр опять пошел к Скубину.

— Почему не выполнил задание?

— Не могу. Немцы следят за каждым шагом.

Забирая мины, Петр строго сказал:

— Мы сохраним тебе жизнь только из-за детей. Но если хоть одним словом обмолвишься немцам…

— Что ты, что ты Петро…

Раздосадованный, Петр переступил порог своего дома и увидел Августа Войцеховского.

— Меня послал к тебе Карл. В полночь в Черепеньки пойдет еще состав.

— Пойдет, а что толку-то. — Петр, усталый, лег на кровать.

В двенадцатом часу ночи, надев замасленный комбинезон, он вышел из дому, пересек поселок и очутился на ветке, ведущей в Черепеньки. Было тихо.