Поднять Титаник ! - Клайв Касслер

Когда последняя строка была прочитана, в комнате установилась тяжелая тишина. Президент подошел к окну, некоторое время простоял бездвижно, затем возвратился и сел на свое место. Он собрался с мыслями и наконец задал мучивший его вопрос:

- Правильно ли я понял, что из вышеизложенного должно следовать, что бизаний в настоящее время находится на территории Соединенных Штатов? Неужели же Брюстеру все-таки удалось...

- К сожалению, нет, господин Президент, - вынужден был признать Сигрем, лицо которого побледнело, на лбу выступили капли пота.

- Объясните! - резко сказал Президент. Сигрем поглубже вдохнул.

- Видите ли, господин Президент, дело в том, что на линии "Белой звезды" единственным кораблем, который 10 апреля 1912 года вышел из Саутгемптона, был корабль Королевского флота под названием "Титаник".

- "Титаник"?! - Президент выдохнул это слово с таким выражением лица, как если бы его ранили в живот. Такого оборота он никак не мог предполагать. - Что ж, - после паузы, несколько придя в себя, заключил Президент, - все сходится. Теперь становится понятно, почему все эти годы никто не сумел обнаружить бизаний.

- Да, судьба сыграла с колорадами злую шутку, нечего сказать! негромко прокомментировал Доннер. - Девять парней положили свои жизни лишь ради того, чтобы погрузить бизаниевую руду в трюм корабля, которому судьбой было уготовано в первом же рейсе затонуть.

Вновь в комнате повисла тишина. Никто из троих не решался нарушить молчание.

Президент сидел с усталым, прямо-таки изможденным выражением лица. Наконец он произнес:

- Ну так и каковы же будут ваши предложения, джентльмены?

Прошло секунд десять, прежде чем Сигрем поднялся из-за стола и сверху вниз в упор посмотрел на Президента. Напряжение последних дней, перемноженное на осознание своего поражения, явилось для Сигрема непомерным ударом. У него более не оставалось выбора. Он должен был идти теперь до самого конца.

Сигрем откашлялся.

- Следует поднять "Титаник", - сказал наконец он. Президент и Доннер вскинули головы.

- Повторю, - произнес Сигрем голосом, который вдруг приобрел твердость и командные нотки. - Мы должны поднять "Титаник"!

Часть третья

ЧЕРНАЯ БЕЗДНА

Сентябрь 1987

Глава 23

Немыслимая, запредельная красота абсолютной черноты предстала взгляду и заставила начисто позабыть о самом существовании земной тверди. Альбер Джиордино знал по опыту, что через несколько минут пребывания в абсолютной темноте человеческий мозг начинает работать в режиме легкого расстройства. У него возникло такое чувство, будто в безлунную ночь, крепко зажмурившись, он сиганул с огромной высоты в бездонную пропасть. При этом Джиордино не испытывал страха, тошноты, головокружения - он просто падал.

Пот градом катился по лицу и заливал глаза. Джиордино зажмурился, отчаянно замотал головой, вытер лицо манжетой и мягко положил руку на знакомый до мелочей, выученный в подробностях, нюансах и всех шероховатостях пульт управления. Пробежав пальцами по выступам, оконечностям тумблеров, он наконец обнаружил искомое и резко перевел выключатель в крайнее верхнее положение.

Прожекторы, с внешней стороны прикрепленные к корпусу глубоководной подлодки, вспыхнули и прочертили искрящиеся, как бриллиантовая пыль, две дорожки. Пучки яркого света окрасились в сине-голубой цвет. Встречавшиеся в толще воды крошечные организмы, попадая в свет прожекторов, напоминали лесных светляков, отдавая аккумулированный свет, и затем исчезали, пропадая в темноте. Отвернув лицо, чтобы не затуманилось толстое плексигласовое стекло, Джиордино выдохнул воздух и откинулся на мягкую спинку капитанского кресла. Прошла минута или даже больше, прежде чем Джиордино вновь склонился над панелью управления и принялся возвращать лодке временно утраченную способность двигаться. Изучив показания множества приборов на пульте, удостоверившись в нормальном положении стрелок на всех циферблатах, убедившись, что все цветные индикаторы светят зеленым, подтверждая полную работоспособность всех систем подлодки, он повторно включил систему электрического привода своей "Сапфо-1".

"Сапфо-1". Джиордино сел на край кресла и уставился за корму. С точки зрения специалистов из Национального агентства надводных и подводных коммуникаций, эта подлодка была самой большой и самой современной среди аналогичных субмарин такого класса. У Ала Джиордино на сей счет имелось свое мнение. Когда он увидел эту лодку, она показалась ему этакой разросшейся до чудовищных размеров гаванской сигарой, упавшей на лед.

Подлодка "Сапфо-1" по своему дизайну и техническим характеристикам не шла ни в какое сравнение с военными субмаринами. Она была сконструирована для исследований морского дна, только для этого и ни для чего иного, и поэтому каждый винтик был сделан так, чтобы команда из семи исследователей могла чувствовать себя максимально комфортно на борту, где помимо людей находилось две тонны океанографического оборудования, инструментов, прочего научного снаряжения. "Сапфо-1" в принципе не была рассчитана на то, чтобы из нее можно было выпустить торпеду или пройти в ней через весь океан, выжимая до семидесяти узлов в час. Хотя, с другой стороны, эта лодка могла работать в таких условиях, где не сможет никакая другая. "Сапфо-1" была рассчитана на погружение на глубину до двадцати четырех тысяч футов. Однако всякий раз, когда приходилось садиться за пульт управления, Джиордино испытывал некоторый плохо объяснимый дискомфорт. Он посмотрел на показания глубиномера: 12 500 футов. Давление воды увеличивается в пропорции пятнадцать фунтов на квадратный дюйм при погружении на каждые следующие тридцать футов. Он сосредоточился, сосчитал в уме и ухмыльнулся, получив жуткий ответ: шесть тысяч двести фунтов на квадратный дюйм. Именно с такой чудовищной силой вода в данную минуту сжимала титановый корпус окрашенной в ярко-красный цвет подлодки "Сапфо-1".

- Как насчет того, чтобы взять новую пробу грунта? Джиордино поднял голову и посмотрел в вечно хмурое лицо Омара Вудсона, фотографа научной экспедиции. В руках у Вудсона дымилась чашка только что приготовленного ароматного кофе.

- Створчатый пушер-манипулятор взял бы пробу пять минут назад.

- А я без претензий к тебе. Какой-то идиот вырубил свет, - Вудсон протянул ему чашку кофе. - Ты проверил, сейчас все нормально?

- Абсолютно все, - ответил Джиордино. - Я дал возможность кормовой батарее немного отдохнуть. Следующие восемнадцать часов пусть поработают батареи центральной секции.

- Нам чертовски повезло, что в момент, когда свеч вырубился, мы не въехали в какую-нибудь скалу.

- Повезло - не то слово! - Джиордино поглубже уселся в кресло, потер уставшие глаза и широко зевнул. - В последние шесть часов сонар не выявил ничего более существенного, чем камень размером с бейсбольный мяч. Тут такое же плоское дно, как живот у моей подружки.

- Ты хотел сказать не живот, а грудь, - уточнил Вудсон. - Я видел ее фотографию, - Вудсон широко улыбнулся, что бывало чрезвычайно редко.

- У каждого свои недостатки, - согласился Джиордино. - Но если принять в расчет, что ее папаша крупный торговец спиртным, то на фоне его капиталов дочкина плоская грудь даже и незаметна, между нами говоря.

Он оборвал себя в тот самый момент, когда Руди Ганн, командир экспедиции, заглянул в отсек управления. Капитан был невысокого роста, жилистый. Увеличенные мощными линзами очков, его глаза смотрели внимательно, отчего казалось, что он видит всякого насквозь. Крупный римский нос придавал лицу несколько хулиганское выражение. Однако внешность была обманчива. Руди Ганн на самом деле был мягкий и покладистый человек и всякий, кому когда-нибудь доводилось работать под началом Руди Ганна, проникался к нему огромным уважением.

- Вы двое опять болтаете? - с мягкой улыбкой не то спросил, не то констатировал он.

- Старые раны болят, - серьезно сказал Вудсон. - Опять он завел про свою девушку.

- И это вполне понятно. Когда пятьдесят первый день длится плавание, тут хочешь не хочешь, заговоришь про женщин, - Ганн оперся о приборную доску и заглянул в пилотский окуляр. Первые несколько секунд он видел перед собой лишь голубоватый дым, затем постепенно разглядел и неяркое красное мерцание донных осадочных пород, оказавшихся в лучах прожекторов. На короткое время перед окуляром в пучке света оказалась креветка дюймовой длины: медленно, торжественно проплыла и исчезла во тьме.

- Даже обидно бывает порой, что нельзя вылезти и побродить по дну, сказал Ганн, освобождая место. - Будь у нас такая возможность, чего только мы не сумели бы там обнаружить.

- А не больше, чем можно обнаружить в центре пустыни Мохав. Джиордино подумал и добавил: - Одна помойка... - Он приподнялся из кресла и постучал ногтем по стеклу одного из приборов. - Холодает, однако же, еще недавно было тридцать четыре и восемь по Фаренгейту.