Архитектура. Что такое хорошо и что такое плохо. Ключ к пониманию - Анастасия Михайловна Головина

произведением ювелирного искусства, но она должна остаться дверной ручкой, удобной для пользования, соразмерной двери и порталу, уместной в контексте данной архитектуры. Мы уже говорили о скульптурах на древнегреческих храмах (в главе о тектонике) – они появляются там, где в архитектуре есть самонесущие элементы – те, на которые нет нагрузки, и благодаря этому они могут позволить себе иметь резьбу или другие украшения.

Обходная галерея Воскресенского собора в Тутаеве

В росписи галереи этого собора архитектура существует отдельно, живопись отдельно. Есть стена, её украсили живописью. Прекрасной живописью, это знаменитая Ярославская школа живописи, тут даже изображены очень интересные постройки и архитектурные детали. Но никакого отношения к архитектуре галереи собора она почти не имеет. Обходит окна и двери, игнорирует неровность поверхности. Прекрасный пример украшения архитектуры живописью, даже живописным изображением архитектуры (что особенно забавно), но без учёта тектоники.

Скульптура, мозаика и любой другой вид искусства подчиняются логике пользы и прочности архитектуры. Аллегория Путешествий совершенно уместна на здании банка, Аллегория Правосудия на здании суда – тоже. А вот что неуместно изобразить на фасаде храма или детского сада – придумайте сами.

Megaro hotel в Лондоне. Мурал называется Marmite.

Коллектив стрит-арта Agents of Change

Владелец отеля Тони Мегаро заказал эту живопись на фасаде ради того, «чтобы привнести немного веселья и красок в унылый участок дороги. Теперь, когда вы выйдете из Сент-Панкрас, то подумаете: «Вау, что это?» Живопись совершенно не соответствует тектонике фасада, полностью её игнорирует. Это живопись, наложенная на архитектуру. Они никак не соединяются. Такие решения имеют право на существование, они действительно могут привлекать внимание и разукрашивать кусочек города, но к архитектуре эта живопись не имеет никакого отношения. Она существует сама по себе. Это даже не покраска фасада, это именно живопись, наложенная на фасад.

Юго-восточный угол Парфенона. Афинский Акрополь

Очень ясные взаимоотношения у архитектуры и подчиняющейся ей скульптуры у древнегреческого ордера. Скульптура появляется там, где части архитектуры не имеют несущей конструктивной функции. Если камень несёт нагрузку больше собственного веса, его не надо дополнительно украшать (нагружать) или обрабатывать узором или скульптурой (ослаблять). А вот там, где стена несёт только себя, – она может быть любой. Поэтому появляются скульптурные метопы – на фризах между триглифами (как правило, они все разъехались по музеям, если вы в музее видите почти квадратную плиту со скульптурным изображением, то это метопа от храма дорического ордера). Тут они сильно стёрты, но можно разглядеть остатки изображений. Самое крупное изображение – в треугольнике фронтона – это тоже часть, которая не несёт нагрузку. Нагрузка от крыши распределяется на наклонные балки стропил крыши, а на фронтоне можно сделать стену со скульптурным изображением.

Важнее, конечно, не сюжеты, а расположение скульптур (мозаик, живописи и т. д.) на архитектуре. Если они не согласуются с архитектурной тектоникой здания – они не становятся частью архитектуры, остаются просто украшением. Они могут быть прекрасны и даже уместны, но не будут иметь отношения к архитектуре. Об этой разнице между архитектурными деталями и просто украшением будет следующая глава.

Часть IV

Архитектурные детали

В начале XX века в Вене жил архитектор Адольф Лоос. В 1911–1912 гг. он написал трактат «Орнамент и преступление»[5], в котором призывал отказаться от украшения архитектуры орнаментом. Одновременно с выходом трактата в центре Вены по его проекту был построен так называемый «Дом без бровей», в котором он воплотил свои идеи. Тогда и коллеги, и горожане его обсмеяли, лишь немногие заказывали у него дома, и идея отказаться от украшения архитектуры в эпоху великолепного модерна, в столице Сецессиона казалась совершенно дикой.

В трактате Лооса речь шла об орнаментах, повторяющихся элементах, которые не связаны с архитектурой и её тектоникой, а служат просто украшением. Архитекторы и заказчики в XIX веке действительно использовали очень много лепных деталей для украшения и фасадов, и интерьеров. Ведь только недавно произошла промышленная революция, многие процессы были механизированы и только-только (буквально меньше ста лет) наступила эпоха, когда стало возможным максимально украсить здание. До этого все детали и украшения делались вручную. А теперь стало возможным сделать весь фасад в лепных украшениях сравнительно недорого. И какой-то умник со своим провокационным трактатом покушается на эту возможность, на естественное желание украшать себя, своё жильё, свой город. Понятно, почему общественность не очень поддержала его идеи.

«Дом без бровей». Вена. Архитектор Адольф Лоос 1911 г.

Дом получил своё прозвище за отсутствие привычных украшений у окон – лепных наличников, сандриков, балкончиков и т. п. Тем не менее на нем много архитектурных деталей – карнизы, цоколи, настоящий ордер – колонны на фасаде имеют базы и капители, а антаблемент – все необходимые членения, хоть и очень простые. Отсутствие привычного количества деталей компенсируется облицовкой из зелёного мрамора – его богатая текстура даёт не меньшую пищу для глаз и ума, чем повторяющиеся наличники. Это даже лучше и интереснее.

Но вскоре началась Первая мировая война и мир изменился. Понадобилось много быстро и дёшево построенной архитектуры, которую можно было изготавливать промышленным способом. И идея Лооса, а точнее то, как её поняли, а поняли её неправильно, оказалась передовой. Долой все детали – это современно, модно, технологично. Но у Лооса не было и речи про отказ от архитектурных деталей, против которых начали выступать модернисты, он писал только о повторяющихся и бессмысленных орнаментах.

Архитектурные детали – необходимы и оправданны, они нужны для функции и (или) появляются из-за конструктивных особенностей. Нависающий над стеной карниз имеет чёткую функцию: защищать конструкцию стены от дождя, от попадания влаги внутрь. Карниз не нужен только у зданий, где стена переходит в крышу, не меняя материала. Например, это может быть пластиковый цельнолитой дом без шва и стыка между стеной и кровлей. В любом случае, где меняется материал и направление – появляются стыковочные элементы, и, если их художественно переосмыслить, они превращаются в архитектурные детали.

Отказ от украшений постепенно привёл к отказу от архитектурных деталей вообще. Пропали карнизы, наличники, цоколи, кронштейны. Но задача сделать архитектуру как можно дешевле и доступнее этим не решилась. Наоборот, один из самых дорогих современных стилей – это минимализм, где все стыки идеальны и на них не возникает никакой архитектурной детали. Мы