Погоня за призраком - Андрей Таманцев

— Хэ, спит он! — раздался голос Ивлева. — Вроде молодой, а хуже старикана. Ведь просил через полчаса разбудить!

— Что? — Я часто заморгал, будто бы спросонья.

— Я говорю, плохо, что в вашем возрасте вы ничем не интересуетесь. Большая польза для сердца именно от активного отдыха, а не в шезлонге под зонтиком дремать. Поди, и не окунулись даже?

— Нет-нет, окунулся, — кивнул я. — Очень хорошая вода.

— А хотите, я вас как следует плавать научу? — неожиданно предложил Михаил Станиславович. — У меня, между прочим, второй разряд по плаванию. Километров на десять в море уплыть могу.

— Да ну! — наигранно удивился я.

— Вот тебе и «да ну»! — гордо произнес Ивлев.

— Знаете, мне уже поздно учиться. Я уж лучше так, у бережка побултыхаюсь.

— Не хотите как хотите... Конфеток английских больше не найдется? Уж больно вкусны.

— Конфеток? — Я улыбнулся. — Конечно, угощайтесь на здоровье.

Пусть лучше спит, чем треплется ни о чем.

18

Антон Владленович курил сигару, сидя в глубоком кресле в своем кабинете, и потягивал из большого бокала коньяк. Рядом стоял столик-бар, сделанный в виде глобуса. На экране огромного телевизора бесшумно скакали лошади с привставшими на стременах жокеями. Звук был выключен. Раздался робкий стук в дверь.

— Ну, чего? — несколько раздраженно спросил Антон Владленович.

В кабинет заглянул охранник.

— К вам...

— Знаю, знаю, кто, — перебил его хозяин. — Давай зови скорей.

Вошел Саша. В руке у него был большой пластиковый кейс с металлическими вставками — в таких обычно возят телеаппаратуру.

— Добрый день. — Саша не решился первым протягивать руку, и Антон Владленович тоже руки не подал.

— Сюда клади! — показал себе под ноги хозяин.

Саша послушно положил кейс перед креслом, достал ключи, вставил их в миниатюрные замки. Вопросительно посмотрел на Антона Владленовича.

— Открывай, открывай, — кивнул тот. — У меня от тебя секретов нету.

— Слушаюсь! — по-военному отчеканил Саша и открыл кейс. Кейс был доверху набит пачками стодолларовых купюр. Саша даже присвистнул.

— А ты думал, здесь старое тряпье? — усмехнулся Антон Владленович. — Это моя законная зарплата за три месяца. И так задержали.

— И сколько же тут? — не удержался, спросил Саша, не в силах оторвать взгляда от пачек с купюрами.

— Должно быть, два с половиной. Ты вот что... ты пересчитай их и поезжай в наш банк. Положишь на счета нашей конторы. Управляющий знает, что к чему, что куда... Двадцать штук твоих — за риск, за благородство. Шучу... За работу. Теперь меня интересует только одно — Вэн.

— Вэн сказал, что через день все будет о'кей.

— Его устами да мед пить. Если канал этот потеряем — все потеряем. Так что ты смотри, Саша.

— Я смотрю, Антон Владленович. У меня глаз — алмаз. Муха не пролетит.

— Вот и молодец. Иди работай. Я отдохнуть хочу.

Саша вышел из кабинета, прошел через бильярдную в небольшую комнатку-гардеробную без окон, опустился на банкетку, стоящую посреди гардеробной, раскрыл кейс и начал пересчитывать пачки.

Кейс этот он забрал из камеры хранения Ленинградского вокзала. Ничего необычного, ничего сверхъестественного — традиционная схема: регион получает деньги на развитие какой-нибудь области промышленности, некоторая часть этих денег разворовывается, а для того, чтобы не было неприятностей с Центром, делается черный «откат» наличкой — процентов в пятнадцать — двадцать от сворованной суммы. Деньги достаются тому, кто лоббирует интересы региона, то есть Антону Владленовичу, а он их «отмывает» через банк, превращая в абсолютно законные капиталы, нажитые непосильным трудом.

— Сорок три, сорок четыре, сорок пять, — сосредоточенно шевелил губами Саша, выкладывая пачки на пол. «Если Вэн не сделает своего дела, и ему, и Владленычу тогда конец — это верно. Кислород перекрыть — человек сам задохнется».

19

Вертолет уже давно стоял на небольшой площадке на окраине села, а Боцмана с раненым парнем все не было. Муха несколько раз набирал номер сотового телефона, но операторша металлическим голосом сообщала ему, что телефон отключен или временно недоступен.

— Твою мать! — выругался Муха. — Что же там случилось? Подождите меня, я быстро, — сказал он Гере. — Одна нога тут, другая там.

— Ладно, минут десять подождем, — согласился Гера, глянув на прикованного наручником к спинке сиденья Бурыгу.

Муха побежал в село.

Около трупов бандитов, лежащих посреди улицы, уже толпился народ. Люди громко обсуждали случившееся. Заметив вооруженного человека, бегущего по дороге, все бросились врассыпную.

— Да, блин, свой я, свой! Не бандит, — сообщил Муха, сбавляя шаг. — Эй, где у вас тут медпункт? — крикнул он зычно.

Какой-то древний старик, боязливо выглянув из калитки, неопределенно махнул рукой.

— Совсем вас запугали, — сказал Муха. Старик торопливо захлопнул калитку. Медпункт найти не составило большого труда.

Дверь со сбитым замком была нараспашку, в окнах горел яркий свет. Муха побежал по коридору. Через дверной проем он увидел двух женщин в марлевых повязках, склонившихся над парнем, лежащим на столе.

— Это... Боцман где? — спросил у них Муха. — Большой такой, высокий.

Одна из женщин подняла на него взгляд и пожала плечами.

— Это раненый, да? Там вертолет ждет, чтоб в город отвезти.

— Сейчас, сейчас. Еще пять минут, — сказала женщина. — Вы не мешайте.

«Черт, куда же Боцман пропал?» — встревожено подумал Муха, выйдя на крыльцо медпункта. Где-то на окраине щелкнули звонкие выстрелы. «Автомат», — определил Муха по звуку.

Через минуту врачиха его окликнула:

— Идите помогите переложить раненого на носилки.

— Иду.

Вдвоем с врачихой они переложили Айгаза. Муха взялся за носилки спереди, медсестра сзади, врачиха подняла вверх банку с каким-то лекарством, от которой к руке раненого тянулась капельница. Так втроем они побежали по улице к вертолету.

Гера сидел на камне рядом с «вертушкой» и курил. Увидев Муху с носилками, он вскочил, подбежал, перехватил носилки у медсестры.

Айгаза с ходу погрузили в вертолет. Взревел двигатель, начали вращаться, набирая обороты, винты.

— Ранение очень серьезное. Одну пулю мы достали, вторую нет. Довезете — немедленно на операционный стол, — давала последние наставления врачиха, стараясь перекричать рев двигателя.

— Это вы ему. — Муха кивнул на Геру. — Я не лечу.

— Я тоже не лечу, — покачал головой Гера. — Ты с пацаном полетишь, — ткнул он пальцем в одного из своих бойцов. — Потом отзвонишь мне, как и чего.

Только сейчас Муха заметил, что пленного в вертолете нет. Он удивленно уставился на Геру.

— Где?..

— Этот хмырь? Попытка к бегству карается расстрелом, — ухмыльнулся Гера.

Муха смотрел на него и не мог понять, шутит он или нет.

— Нет, серьезно.

— Я тоже серьезно. Не знаю, как он умудрился наручник отстегнуть, в общем, мне ничего больше не оставалось, как... — Гера сделал неопределенный жест рукой.

— То есть как? — перекричал Муха взревевший двигатель.

Вид у Олега был очень решительный.

Они отошли подальше от «вертушки». Ми легко оторвался от земли и резко устремился ввысь, скоро скрывшись за макушками деревьев.

— Нет, ты кончай такой базар. Это же единственный свидетель. Он нам еще ничего толком не рассказал. Ни про банду, ни про...

— Ты че, не понимаешь, у меня выхода другого не было? — завелся Гера.

— Покажи мне его.

— Да пожалуйста! — Гера направился к кустам слева от дороги, Муха — за ним. В кустах навзничь лежал Бурыга, его маскхалат был залит кровью.

— Ты же пленного расстрелял, — тихо сказал Муха, глядя в глаза Гере.

— Да ты что! Я ж тебе объясняю — бежал он, пришлось мне...

— Это ты кому другому скажи, а я на своем веку больше нормы покойников повидал. Когда человек бежит — дырки у него в спине.

— Да что ты лезешь-то, куда не надо! — заорал вдруг Гера. — Тебе за это бабки платят, чтоб лез? Тебе платят, чтоб ты бабу нашел! Ты ее нашел, нет?

— Ты разговор на другую тему не переводи, сейчас я о том, как ты с пленным поступил. Я понимаю — в бою противника убить. Но ты же его без суда и следствия расстрелял!

— А пошел ты! — Гера резко развернулся и зашагал прочь.

— Нет, погоди! — Муха подскочил к Гере, схватил его за рукав, пытаясь развернуть. Гера с развороту ударил Муху в челюсть. Удар был профессиональным, боксерским, и Муха осел на землю, потеряв сознание.

— Будет он мне еще тут командовать! — сказал Гера и сплюнул. — Ты это, побрызгай ему в морду водичкой, пусть в себя придет, — приказал он единственному оставшемуся у него бойцу.

Парень свинтил крышку фляги, плеснул водой Мухе на лицо. Олег открыл глаза.

— Ублюдок ты! — сказал он Гере веско. — И дела у тебя ублюдочные. Ладно, пленного уже не вернуть. Теперь Боцмана надо искать. В селе он где-то.