Волки войны - Александр Тамоников

В 6.30 в коридоре хирургического модуля послышался шум. Кто-то с кем-то горячо спорил. Кто с кем и о чем, из палаты не разобрать, но шум слышен. Очнувшись от короткого забытья, Запрелов взглянув на Лизу, спросил:

– Что у вас тут за бардак по утрам?

– Во-первых, доброе утро, Илюша!

– Привет!

– А во-вторых, сейчас все выясним! Но не иначе как твое начальство пробивается в палату.

Она оказалась права. В палату ввалился командир батальона подполковник Полукаров.

Он взглянул на Запрелова:

– Ну, здравствуй, Илья! Неплохо выглядишь!

Капитан попросил:

– Товарищ подполковник, может, вы дадите мне воды, а то эскулапы точно заморят жаждой.

– Какой разговор, пей, конечно!

Он подал ротному кружку.

Запрелов с жадностью опорожнил ее.

Комбат спросил:

– Еще?

Но Илья, хоть и хотел, отказался:

– Нет! Не стоит! А то, может, действительно нельзя.

– Ты больше слушай этих врачей! Заштопали? Железо вытащили? И спасибо на этом! А дальше как-нибудь сам, иначе залечат, я не раз в таких ситуациях оказывался! Медики, конечно, дело великое делают, слова нет, но и особо доверяться им не стоит. Они же народ нудный, ученый, всякие там новшества испробуют, лекарства. А на ком? На нашем брате! Нет уж, пусть на собаках или крысах эксперименты ставят.

Сзади раздался голос майора:

– Вот вы, значит, как о нас? И это за то, что к жизни вас возвращаем? Ну, спасибо!

Запрелов видел, как смутился комбат. Не заметил врача. Но быстро сориентировался, повернувшись к хирургу и обняв того за плечи:

– Иван Григорьевич, неужели вы подумали, что я говорил серьезно? Как можно? Просто подбодрить Запрелова хотел, а то лежит смурной.

– Ладно, ладно, подполковник! Я все прекрасно понял. Напоминаю, у вас десять минут. После чего на выход!

Хирург вышел, оставив комбата с ротным наедине.

Полукаров встал у задней дужки кровати. Настроение его изменилось, видимо, разговор предстоял хоть и короткий, но не простой. И начал его Илья вопросом, который уже задавал и хирургу, и Лизе и который больше всего мучил раненого офицера:

– Юрий Владимирович, что с моей ротой? Каков конечный результат операции? Каковы потери? Мне никто ничего не говорит.

– Результаты таковы. В общем и целом рота при поддержке авиации, что было вызвано резко изменившейся в худшую сторону обстановкой, боевую задачу выполнила. Полностью уничтожены банды Исламуддина, Азизуллы и Нуруллы. Да-да, пилоты «Ми-24» засекли в «зеленке» отходящие остатки отряда Нуруллы, атаковавшего отделение прикрытия. Засекли и, естественно, уничтожили. Оружие каравана перехвачено, сам Исламуддин пленен. Теперь о потерях. Они таковы: в первом взводе убитых двое, раненых четверо, во втором также двое убитых и шесть человек ранено, двое тяжело, их жизнь продолжает оставаться в опасности. В разведотделении убиты наблюдатели южных постов раннего обнаружения противника и сам командир разведчиков лейтенант Плешин. Погибли также замполит роты старший лейтенант Гвоздев и санинструктор прапорщик Копытко, который закрыл собой рядового связиста. Третий взвод потерял одного человека, раненым. Ну и ты! Итого в ходе операции погибли девять человек, двое в критическом состоянии, раненых, здоровье которых вне опасности, десять человек.

Запрелов проговорил:

– Потерян двадцать один человек! Почти взвод!

– Да, Илья, почти взвод! Но и уничтожено непосредственно подразделением около двухсот моджахедов.

– Да хоть тысяча! Каково матерям да отцам, женам и невестам будет встречать цинковые гробы? И ради чего погибли ребята? Выполняя долг? Перед кем? Перед Родиной! Но ей со стороны Афганистана ничего не угрожало. Сами полезли оказывать интернациональную помощь. Зачем? Кто нас с этой помощью ждал здесь?

Комбат повысил голос:

– Прекрати, Илья! Сам знаешь, многие хотели бы получить ответы на эти вопросы. Но не получат. Никогда. Я всех погибших представил к наградам: офицеров к Красной Звезде, солдат к медали «За отвагу», тебя к Красному Знамени. Живых тоже не забыл.

Запрелов спросил:

– Гвоздева тоже к Звезде?

– Да, а что? Тебя это удивляет?

– Вы уже отправили представление?

– Нет, завтра отправлю!

– Уберите из списка Гвоздева!

– Почему?

– Не заслужил он награды!

Комбат удивился:

– Что за дела?

– Ничего! Ничего я объяснять не буду. Сказал, не заслужил, значит, не заслужил!

– А тебе не кажется, что ты неприязнь к живому переносишь на мертвого? Разве замполит не погиб в бою?

– Нет! Он погиб не в бою! Больше ничего не скажу, но прошу к награде старшего лейтенанта не представлять, даже посмертно!

– Интересно! Что же это такое могло произойти между вами, что ты так агрессивно настроен даже против мертвого Гвоздева?

Капитан промолчал.

Вошел хирург:

– Время вышло! Товарищ подполковник, прошу покинуть палату.

Запрелов повысил голос:

– Еще минуту, майор!

Тот, покачав головой, вышел.

Полукаров взглянул на Запрелова:

– Ты что-то еще хочешь мне сказать?

– Вернее, спросить. Кого собираетесь назначить вместо меня?

– Во время боя после ранения я возложил обязанности ротного на Дебижу. Но это лишь потому, что только через него мог корректировать действия подразделения, а вообще планирую Телюпина, он самый старший из твоих взводных.

– Что ж, это верно. Насчет меня какое принято решение?

– А какое насчет тебя может быть принято решение? Лечись, выздоравливай!

– Но у меня близка замена!

– Я это помню. И в штабе армии тоже. Ну, все, Илья, мы будем навещать тебя. Выздоравливай. И ни в чем не вини себя. Война, будь она проклята, без жертв не бывает. Я тоже еще зайду к тебе. Пока.

А на следующий день Запрелов узнал, что решением вышестоящего командования его отправляют в Союз. Сначала для лечения в Ташкентском госпитале, затем в отпуск. И далее, исходя из результатов медицинской комиссии, будет определена дальнейшая судьба офицера. В понедельник 10 сентября 1984 года транспортным бортом из Баграма Илью Запрелова доставили в столицу Узбекистана, где поместили в одно из отделений Окружного госпиталя. Лиза не провожала бывшего любовника. Да и не видел ее капитан после той ночи, как пришел в себя. О чем особо не жалел.

Часть II

Служба – Союз

Глава 1

Лечение в Ташкенте не заняло много времени. Фронтовой хирург из обычного медсанбата на совесть прооперировал Запрелова, и уже через три недели Илья покинул госпиталь, а следом и столицу Узбекистана, направившись в свой родной город в реабилитационный отпуск.

Дома ему пришлось невесело. Процедура развода с женой затянулась, и это были не самые приятные дни в жизни Ильи. А затеянный в доме ремонт сожрал последние сутки вынужденного отдыха, причем уезжал из Переславля Запрелов, оставляя жилище в разгромленном виде. Шабашники, которых он нанял, сломать, что можно, сломали, но вот создать ничего не создали, бурно пьянствуя каждый день. Бросив все, 10 ноября капитан Запрелов вылетел обратно в Ташкент. После отпуска ему было предписано поступить в распоряжение командующего Краснознаменным Туркестанским военным округом. И вновь так называемый Пентагон – штаб округа, шестой этаж, управление кадров, где он два с небольшим года назад получил документы для отправки «за речку», в Афганистан. Признаться, капитан ожидал, что после Афгана его отправят если не в западные группы войск, расквартированные в ГДР, Польше, Венгрии и Чехословакии, то в Московский округ. Не тут-то было. Бравый подполковник управления кадров выдал Запрелову предписание, где офицеру предлагалось убыть в распоряжение командира N-ской учебной дивизии и далее в отдельный разведывательный батальон, дислоцирующийся в Туркмении, в населенном пункте Меджер, командиром роты. Но уже учебной, на майорскую должность. И вот в воскресенье, 18 ноября, в 3 часа 40 минут местного времени Илья сошел с подножки пассажирского поезда Ташкент – Красноводск на платформу небольшой станции с вывеской «Меджер». Поезд, простояв положенные 2 минуты, двинулся дальше на Ашхабад, до которого было около 400 верст, а капитан, поставив баулы на асфальт, осмотрелся. Станционное здание со стороны путей имело три двери: одна вела в кассовый зал, другая служила входом в станционный ресторан. Странно, но таковой здесь присутствовал и, судя по оформлению окон и табличке с графиком работы, активно функционировал. Третья дверь была закрыта на массивный засов. За станцией одноэтажные дома с дворами и садами за высокими стенами кирпичных заборов и массивными железными воротами. Похоже, этот Меджер, несмотря на статус районного центра, являлся обычным кишлаком, большим кишлаком. Хотя слева вдалеке виднелись пятиэтажные жилые дома. Короче, поселок, так правильнее. Рядом со станцией какой-то ангар, за ним сквер. Кругом тишина и темнота, нигде ни одного фонаря. Только тусклый свет из кассового зала. Подняв баулы с формой, Запрелов вошел в помещение, оказавшееся еще и залом, или комнатой ожидания. В стене два окошечка. Закрытых, естественно, в это время суток, вдоль стен обшарпанные, местами поломанные скамейки вокзального типа. На них, никем и ничем не потревоженный, капитан провел время до утра. Ему удалось уснуть. И разбудила его русская тетка в черном халате с ведром воды и шваброй в руке: