Легенда о «Ночном дозоре» - Наталья Александрова

– Ну хорошо, – Старыгин поставил локти на стол и положил подбородок на руки. – Я скажу. Только учтите: сообщаю вам это исключительно как частное лицо, если вздумаете проболтаться прессе – я вам ничего не говорил. Если ничего не изменится, все и так станет известно на днях. Дело в том, что «Ночной дозор», тот, что сейчас в Эрмитаже, – подделка.

– Как? – вскричала Катаржина и тотчас зажала себе рот рукой. – Вы уверены?

Старыгин только горько усмехнулся в ответ.

– Ах, ну да, что же это я… – забормотала она. – Разумеется, вы знаете, что говорите… Но каким образом?..

Дрожащими руками она достала из сумочки длинную сигарету и закурила. Чтобы дать ей успокоиться, Старыгин отвернулся. Пивница находилась в полуподвале, так что из небольшого окошка видна была часть каменной мостовой и ноги проходящих людей.

Катаржина докурила сигарету и вопросительно поглядела на Старыгина, требуя подробностей. Она больше не выглядела такой ошарашенной, губы были плотно сжаты, глаза – непроницаемы. Старыгин наклонился к ее лицу и вполголоса рассказал про картину, которая обнаружилась под подделкой.

– Вот поэтому я и приехал – чтобы выяснить, как, каким путем эта картина Хермана ван Свеневельта попала к тому, кто украл «Ночной дозор».

– Не могу поверить… – еле слышно сказала Катаржина, – не могу представить, что «Ночной дозор» похитили… при всех мерах безопасности…

– Скажите… – нерешительно начал Старыгин, – вы ведь хорошо знаете господина Коврайского… Не может ли он быть замешанным в эту историю? Откровенно говоря, мне показалась очень подозрительной эта кража…

– Борис? Не-ет! – Катаржина разразилась резким хриплым смехом. – Он, конечно, себе на уме и вообще человек со странностями, как говорят у вас – с тараканами в голове, но бесспорно умен. Так что если бы даже он и был замешан в этом деле (во что я никогда не поверю), то нашел бы способ добыть картину Свеневельта более правдоподобно. Украсть у самого себя – что может быть глупее!

Старыгин совершенно намеренно не рассказал пани Катаржине ничего из остальных событий, сопутствовавших похищению картины – ни про то, как умирающая женщина нарисовала собственной кровью на асфальте знак «Колесо Судьбы», ни про таинственный рисунок с фигурами под номерами, которые соответствуют арканам Таро. Не то чтобы он ей не доверял, просто все это было так неожиданно и неправдоподобно, он сам не был уверен, что идет по верному следу.

– Пойдемте отсюда, – отрывисто сказала Катаржина, – здесь слишком душно…

Павел Казимирович Пшибышевский сидел за столиком своего любимого кафе «Авокадо» на Васильевском острове и не получал от этого никакого удовольствия.

Он любил это кафе по двум причинам: во-первых, зал был разгорожен нарядными расписными перегородками, так что, сидя за столиком, можно было чувствовать себя в полном уединении. И даже проводить маленькие деловые совещания, если, конечно, не слишком шуметь и не разговаривать в полный голос. И во-вторых, здесь очень неплохо готовили. Когда у Павла Казимировича разыгрывался застарелый гастрит, он заказывал нежнейшие творожники с медом, если же гастрит вел себя прилично, он просил подать итальянский салат с сыром моцарелла и горячим хлебом. И кофе здесь варили отменно.

Но сегодня ни салат, ни кофе нисколько его не радовали.

После разговора с мадам Выпетовской настроение Павла Казимировича было не то чтобы на нуле. Оно было в глубоком антарктическом минусе.

Пшибышевский мрачно глядел в тарелку с нетронутыми деликатесами и думал, как дальше жить.

Маленькие радости, которые он позволял себе в последнее время, вроде завтраков в этом кафе или посещений (один-два раза в неделю) одной симпатичной особы, проживающей на Малой Морской улице, могли стать недоступны на долгое, очень долгое время. Мадам Выпетовская вполне в состоянии перекрыть ему кислород, лишив немолодого, измученного гастритом Пшибышевского источника безбедного существования.

Больше того, при ее больших связях и ужасном характере она могла устроить ему колоссальные неприятности. Такие неприятности, о которых не хотелось даже думать.

Павел Казимирович тяжело вздохнул и поднял глаза.

И расстроился еще больше.

В его уютный отсек бесшумно проскользнули двое давних знакомых – шустрые молодые ребята, известные в определенных кругах как Васик и Стасик.

Васик был повыше и пошире в плечах, он носил крошечную остроконечную бородку и длинные светлые волосы. Стасик, напротив, стригся коротко, росту был невысокого, телосложения довольно хрупкого, что очень помогало ему в работе. Кроме того, что он мог легко проскользнуть в форточку или другое не слишком широкое отверстие, иногда он для пользы дела надевал длинный платиновый парик, приклеивал накладные ресницы, наряжался в платье и вполне сходил за молоденькую девушку.

– Здравствуйте, Павел Казимирович! – жизнерадостно приветствовал Пшибышевского Васик, бесцеремонно усаживаясь рядом с ним. – Что это вы ничего не едите?

Стасик, не говоря ни слова, устроился напротив, закинув ногу на ногу, и принялся кокетливо обмахиваться меню.

– Аппетита нет, – проворчал Пшебышевский, отодвинув тарелку. – Вашими, между прочим, стараниями! И незачем так громко называть меня по имени-отчеству!

– Ну, не будьте таким букой! – усмехнулся Васик. – Я не сомневаюсь, что у вас это имя – далеко не единственное! А насчет аппетита… я уверен, он у вас улучшится, как только вы увидите, что мы вам принесли! – И он ногой пододвинул под столом к Пшибышевскому большую матерчатую сумку.

– Вы с ума сошли! – прошипел Павел Казимирович, с омерзением оттолкнув сумку обратно. – Умнее ничего не придумали, чем сюда притащиться с товаром?

– Какой-то вы сегодня нервный! – проговорил Стасик, откинувшись на спинку сиденья. – У вас что – критические дни?

– У нас у всех скоро будут критические дни! – Пшибышевский скрипнул зубами. – Вы мне что прошлый раз подсунули?

– Вы даже не поинтересуетесь тем, что у нас в сумке? – не унимался Васик. – Имейте в виду – такая вещь уйдет в шесть секунд! Люди уже выстраиваются в очередь!

– Это вы отсюда вылетите в шесть секунд! – Пшибышевский повысил голос и нервно оглянулся на соседнюю кабинку. – Я вас еще раз спрашиваю – что вы мне прошлый раз подсунули?

– Да каких-то второсортных голландцев… – скучающим голосом протянул Васик. – А почему такой пессимизм в борделе? Комиссия из центра ожидается?

– Голландцев! – раздраженно повторил за ним Павел Казимирович. – Я не о том спрашиваю! У нас с вами какой договор был? Вы интеллигентно щиплете скромных одиноких старушек, белых музейных мышей на пенсии, из-за которых никто не будет поднимать большого шума! Почему я с вами и работал! Наше правило – никакого насилия, никаких скандалов и никаких связей с общественностью! А у кого вы взяли этих голландцев? У кого, я вас спрашиваю?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});