Полное собрание стихотворений. Том 1 - Николай Некрасов

Кормит, ласкает и лечит недуги.

Так девятнадцать ей минуло лет.

Мы поживаем – и горюшка нет.

Надо же было вернуться соседу!

Слышим: приехал и будет к обеду.

Как его весело Саша ждала!

В комнату свежих цветов принесла;

Книги свои уложила исправно,

Просто оделась, да так-то ли славно;

Вышла навстречу – и ахнул сосед!

Словно оробел. Мудреного нет:

В два-то последние года на диво

Сашенька стала пышна и красива,

Прежний румянец в лице заиграл.

Он же бледней и плешивее стал…

Всё, что ни делала, что ни читала,

Саша тотчас же ему рассказала;

Только не впрок угожденье пошло!

Он ей перечил, как будто назло:

"Оба тогда мы болтали пустое!

Умные люди решили другое,

Род человеческий низок и зол".

Да и пошел! и пошел! и пошел!..

Что говорил – мы понять не умеем,

Только покоя с тех пор не имеем:

Вот уж сегодня семнадцатый день

Саша тоскует и бродит как тень!

Книжки свои то читает, то бросит,

Гость навестит, так молчать его просит.

Был он три раза; однажды застал

Сашу за делом: мужик диктовал

Ей письмецо, да какая-то баба

Травки просила – была у ней жаба.

Он поглядел и сказал нам шутя:

"Тешится новой игрушкой дитя!"

Саша ушла – не ответила слова…

Он было к ней; говорит: "Нездорова".

Книжек прислал – не хотела читать

И приказала назад отослать.

Плачет, печалится, молится богу…

Он говорит: "Я собрался в дорогу" -

Сашенька вышла, простилась при нас,

Да и опять наверху заперлась.

Что ж?.. он письмо ей прислал. Между нами:

Грешные люди, с испугу мы сами

Прежде его прочитали тайком:

Руку свою предлагает он в нем.

Саша сначала отказ отослала,

Да уж потом нам письмо показала.

Мы уговаривать: чем не жених?

Молод, богат, да и нравом-то тих.

"Нет, не пойду", А сама неспокойна;

То говорит: "Я его недостойна" -

То: "Он меня недостоин: он стал

Зол и печален и духом упал!"

А как уехал, так пуще тоскует,

Письма его потихоньку целует!

Что тут такое? Родной, объясни!

Хочешь, на бедную Сашу взгляни.

Долго ли будет она убиваться?

Или уже ей не певать, не смеяться,

И погубил он бедняжку навек?

Ты нам скажи: он простой человек

Или какой чернокнижник-губитель?

Или не сам ли он бес-искуситель?.."

4

Полноте, добрые люди, тужить!

Будете скоро по-прежнему жить:

Саша поправится – бог ей поможет.

Околдовать никого он не может:

Он… не могу приложить головы,

Как объяснить, чтобы поняли вы…

Странное племя, мудреное племя

В нашем отечестве создало время!

Это не бес, искуситель людской,

Это, увы! – современный герой!

Книги читает да по свету рыщет -

Дела себе исполинское ищет,

Благо наследье богатых отцов

Освободило от малых трудов,

Благо идти по дороге избитой

Лень помешала да разум развитый.

"Нет, я души не растрачу моей

На муравьиной работе людей:

Или под бременем собственной силы

Сделаюсь жертвой ранней могилы,

Или по свету звездой пролечу!

Мир, – говорит, – осчастливить хочу!"

Что ж под руками, того он не любит,

То мимоходом без умыслу губит.

В наши великие, трудные дни

Книги не шутка: укажут они

Всё недостойное, дикое, злое,

Но не дадут они сил на благое,

Но не научат любить глубоко…

Дело веков поправлять не легко!

В ком не воспитано чувство свободы,

Тот не займет его; нужны не годы -

Нужны столетия, и кровь, и борьба,

Чтоб человека создать из раба.

Всё, что высоко, разумно, свободно,

Сердцу его и доступно и сродно,

Только дающая силу и власть,

В слове и деле чужда ему страсть!

Любит он сильно, сильней ненавидит,

А доведись – комара не обидит!

Да говорят, что ему и любовь

Голову больше волнует – не кровь!

Что ему книга последняя скажет,

То на душе его сверху и ляжет:

Верить, не верить – ему всё равно,

Лишь бы доказано было умно!

Сам на душе ничего не имеет,

Что вчера сжал, то сегодня и сеет;

Нынче не знает, что завтра сожнет,

Только наверное сеять пойдет.

Это в простом переводе выходит,

Что в разговорах он время проводит;

Если ж за дело возьмется – беда!

Мир виноват в неудаче тогда;

Чуть поослабнут нетвердые крылья,

Бедный кричит: "Бесполезны усилья!"

И уж куда как становится зол

Крылья свои опаливший орел…

Поняли?.. нет!.. Ну, беда небольшая!

Лишь поняла бы бедняжка больная.

Благо теперь догадалась она,

Что отдаваться ему не должна,

А остальное всё сделает время.

Сеет он все-таки доброе семя!

В нашей степной полосе, что ни шаг,

Знаете вы, – то бугор, то овраг.

В летнюю пору безводны овраги,

Выжжены солнцем, песчаны и наги,

Осенью грязны, не видны зимой,

Но погодите: повеет весной

С теплого края, оттуда, где люди

Дышат вольнее – в три четверти груди, -

Красное солнце растопит снега,

Реки покинут свои берега, -

Чуждые волны кругом разливая,

Будет и дерзок и полон до края

Жалкий овраг… Пролетела весна -

Выжжет опять его солнце до дна,

Но уже зреет на ниве поемной,

Что оросил он волною заемной,

Пышная жатва. Нетронутых сил

В Саше так много сосед пробудил…

Эх! говорю я хитро, непонятно!

Знайте и верьте, друзья: благодатна

Всякая буря душе молодой -

Зреет и крепнет душа под грозой.

Чем неутешнее дитятко ваше,

Тем встрепенется светлее и краше:

В добрую почву упало зерно -

Пышным плодом отродится оно!

(1854-1855)

76. ДЕМОНУ

Где ты, мой старый мучитель,

Демон бессонных ночей?

Сбился я с толку, учитель,

С братьей болтливой моей.

Дуешь, бывало, на пламя -

Пламя пылает сильней,

Краше волнуется знамя

Юности гордой моей.

Прямо ли, криво ли вижу;

Только душою киплю:

Так глубоко ненавижу,

Так бескорыстно люблю!

Нынче я всё понимаю,

Всё объяснить я хочу,

Всё так охотно прощаю,

Лишь неохотно молчу.

Что же со мною случилось?

Как разгадаю себя?

Всё бы тотчас объяснилось,

Да не докличусь тебя!

Способа ты не находишь

Сладить с упрямой душой?

Иль потому не приходишь,

Что уж доволен ты мной?

<1855>

77.

Где твое личико смуглое

Нынче смеется, кому?

Эх, одиночество круглое!

Не посулю никому!

А ведь, бывало, охотно

Шла ты ко мне вечерком;

Как мы с тобой беззаботно

Веселы были вдвоем!

Как выражала ты живо

Милые чувства свои!

Помнишь, тебе особливо

Нравились зубы мои;

Как любовалась ты ими,

Как целовала любя!

Но и зубами моими

Не удержал я тебя. . .

<1855>

78.

Внимая ужасам войны,

При каждой новой жертве боя

Мне жаль не друга, не жены,

Мне жаль не самого героя. . .

Увы! утешится жена,

И друга лучший друг забудет;

Но где-то есть душа одна -

Она до гроба помнить будет!

Средь лицемерных наших дел

И всякой пошлости и прозы

Одни я в мир подсмотрел

Святые, искренние слезы -

То слезы бедных матерей!

Им не забыть своих детей,

Погибших на кровавой ниве,

Как не поднять плакучей иве

Своих поникнувших ветвей. . .

<1855 или 1856>

79.

Тяжелый год – сломил меня недуг,