Полное собрание стихотворений. Том 1 - Николай Некрасов

Бледен и робок, подходит сюда

Юноша с толстой тетрадкой.

С юга пешком привела его страсть

В дальнюю нашу столицу -

Думал бедняга в храм славы попасть -

Рад, что попал и в больницу!

Всем он читал свой ребяческий бред

Было тут смеху и шуму!

Я лишь один не смеялся… о, нет!

Думал я горькую думу.

Братья-писатели! в нашей судьбе

Что-то лежит роковое:

Если бы все мы, не веря себе,

Выбрали дело другое -

Не было б, точно, согласен и я,

Жалких писак и педантов -

Только бы не было также, друзья,

Скоттов, Шекспиров и Дантов!

Чтоб одного возвеличить, борьба

Тысячи слабых уносит -

Даром ничто не дается: судьба

Жертв искупительных просит".

Тут наш приятель глубоко вздохнул,

Начал метаться тревожно;

Мы посидели, пока он уснул,-

И разошлись осторожно…

<Первая половина 1855>

71. В. Г. БЕЛИНСКИЙ

В одном из переулков дальних

Среди друзей своих печальных

Поэт в подвале умирал

И перед смертью им сказал:

"Как я назад тому семь лет

Другой бедняк покинул свет,

Таким же сокрушен недугом.

Я был его ближайшим другом

И братом по судьбе. Мы шли

Одной тернистою дорогой

И пересилить не могли

Судьбы, равно к обоим строгой.

Он честно истине служил,

Он духом был смелей и чище,

Зато и раньше проложил

Себе дорогу на кладбище…

А ныне очередь моя…

Его я пережил не много;

Я сделал мало, волей бога

Погибла даром жизнь моя,

Мои страданья были люты,

Но многих был я сам виной;

Теперь, в последние минуты,

Хочу я долг исполнить мой,

Хочу сказать о бедном друге

Всё, что я видел, что я знал

И что в мучительном недуге

Он честным людям завещал…

Родился он почти плебеем

(Что мы бесславьем разумеем,

Что он иначе понимал).

Его отец был лекарь жалкой,

Он только пить любил, да палкой

К ученью сына поощрял.

Процесс развития – в России

Не чуждый многим – проходя,

Книжонки дельные, пустые

Читало с жадностью дитя,

Притом, как водится, украдкой…

Тоска мечтательности сладкой

Им овладела с малых лет…

Какой прозаик иль поэт

Помог душе его развиться,

К добру и славе прилепиться -

Не знаю я. Но в нем кипел

Родник богатых сил природных -

Источник мыслей благородных

И честных, бескорыстных дел!..

С кончиной лекаря, на свете

Остался он убог и мал;

Попал в Москву, учиться стал

В московском университете;

Но выгнан был, не доказав

Каких-то о рожденьи прав,

Не удостоенный патентом,-

И оставался целый век

Недоучившимся студентом.

(Один ученый человек

Колол его неоднократно

Таким прозванием печатно,

Но, впрочем бог ему судья!..)

Бедняк, терпя нужду и горе,

В подвале жил – и начал вскоре

Писать в журналах. Помню я:

Писал он много… Мыслью новой,

Стремленьем к истине суровой

Горячий труд его дышал,-

Его заметили… В ту пору

Пришла охота прожектеру,

Который барышей желал,

Обширный основать журнал…

Вникая в дело неглубоко,

Искал он одного, чтоб тот,

Кто место главное займет,

Писал разборчиво – и срока

В доставке своего труда

Не нарушал бы никогда.

Белинский как-то с ним списался

И жить на Север перебрался…

Тогда всё глухо и мертво

В литературе нашей было:

Скончался Пушкин; без него

Любовь к ней в публике остыла…

В бореньи пошлых мелочей

Она погрязнув поглупела…

До общества, до жизни ей

Как будто не было и дела.

В то время как в родном краю

Открыто зло торжествовало,

Ему лишь "баюшки-баю"

Литература распевала.

Ничья могучая рука

Ее не направляла к цели;

Лишь два задорных поляка

На первом плане в ней шумели.

Уж новый гений подымал

Тогда главу свою меж нами,

Но он один изнемогал,

Тесним бесстыдными врагами;

К нему под знамя приносил

Запас идей, надежд и сил

Кружок еще несмелый, тесный…

Потребность сильная была

В могучем слове правды честной,

В открытом обличенье зла…

И он пришел, плебей безвестный!..

Не пощадил он ни льстецов,

Ни подлецов, ни идиотов,

Ни в маске жарких патриотов

Благонамеренных воров!

Он все предания проверил,

Без ложного стыда измерил

Всю бездну дикости и зла,

Куда, заснув под говор лести,

В забвеньи истины и чести,

Отчизна бедная зашла!

Он расточал ей укоризны

За рабство – вековой недуг,-

И прокричал врагом отчизны

Его – отчизны ложный друг.

Над ним уж тучи собирались,

Враги шумели, ополчались.

Но дикий вопль клеветника

Не помешал ему пока…

В нем силы пуще разгорались,

И между тем как перед ним

Его соратники редели,

Смирялись, пятились, немели,

Он шел один неколебим!..

О! сколько есть душой свободных

Сынов у родины моей,

Великодушных, благородных

И неподкупно верных ей,

Кто в человеке брата видит,

Кто зло клеймит и ненавидит,

Чей светел ум и ясен взгляд,

Кому рассудок не теснят

Преданья ржавые оковы,-

Не все ль они признать готовы

Его учителем своим?..

Судьбой и случаем храним,

Трудился долго он – и много

(Конечно, не без воли бога)

Сказать полезного успел

И может быть бы уцелел…

Но поднялась тогда тревога

В Париже буйном – и у нас

По-своему отозвалась…

Скрутили бедную цензуру -

Послушав наконец клевет,

И разбирать литературу

Созвали целый комитет.

По счастью, в нем сидели люди

Честней, чем был из них один,

Фанатик ярый Бутурлин,

Который, не жалея груди,

Беснуясь, повторял одно:

"Закройте университеты,

И будет зло пресечено!.."

(О муж бессмертный! не воспеты

Еще никем твои слова,

Но твердо помнит их молва!

Пусть червь тебя могильный гложет,

Но сей совет тебе поможет

В потомство перейти верней,

Чем том истории твоей…)

Почти полгода нас судили,

Читали, справки наводили -

И не остался прав никто…

Как быть! спасибо и за то,

Что не был суд бесчеловечен…

Настала грустная пора,

И честный сеятель Добра

Как враг отчизны был отмечен;

За ним следили, и тюрьму

Враги пророчили ему…

Но тут услужливо могила

Ему объятья растворила:

Замучен жизнью трудовой

И постоянной нищетой,

Он умер… Помянуть печатно

Его не смели… Так о нем

Слабеет память с каждым днем

И скоро сгибнет невозвратно!.."

Поэт умолк. А через день

Скончался он. Друзья сложились

И над усопшим согласились

Поставить памятник, но лень

Исполнить помешала вскоре

Благое дело, а потом

Могила заросла кругом:

Не сыщешь… Не велико горе!

Живой печется о живом,

А мертвый спи глубоким сном…

(Первая половина 1855)

72. Гадающей невесте

У него прекрасные манеры,

Он не глуп, не беден и хорош,

Что гадать? ты влюблена без меры

И судьбы своей ты не уйдешь.

Я могу сказать и без гаданья:

Если сердце есть в его груди -

Ждут тебя, быть может, испытанья,

Но и счастье будет впереди…

Не из тех ли только он бездушных,

Что в столице много встретишь ты,

Одному лишь голосу послушных -

Голосу тщеславной суеты?

Что гордятся ровностью пробора,

Щегольски обутою ногой,

Потеряв сознание позора

Жизни дикой, праздной и пустой?

Если так – плоха порука счастью!

Как бы чудно ты не расцвела,

Ни умом, ни красотой, ни страстью

Не поправишь рокового зла.

Он твои пленительные взоры,

Нежность сердца, музыку речей -

Всё отдаст за плоские рессоры

И за пару кровных лошадей!

(8 сентября 1855)

73. Забытая деревня

1

У бурмистра Власа бабушка Ненила

Починить избенку лесу попросила.

Отвечал: "Нет лесу, и не жди – не будет!"

– "Вот приедет барин – барин нас рассудит,

Барин сам увидит, что плоха избушка,