Ванька 9 (СИ) - Сергей Анатольевич Куковякин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр Петрович распорядился насчёт чая.
— Присаживайтесь.
Мне был предложен стул. Сам старший врач военно-санитарного поезда разместился на своем спальном месте.
— Вы, Иван Иванович, в чинах и должностях выше меня поднялись. Вот Вам и почётное место.
По дороге в штабной вагон я чуть-чуть успел Александру Петровичу о своей карьере рассказать, вот поэтому сейчас меня на единственный в купе стул и усадили.
— Нет сейчас никаких чинов и должностей, — констатировал я факт из объективной реальности.
— Многого чего сейчас не стало… — согласился со мной старший врач военно-санитарного поезда.
За чаем наш разговор скакал как блоха с одного на другое.
— Помните доктора Трейтера из психиатрического отделения, где поработать пришлось? — был задан мне вопрос.
— Василия Алексеевича?
— Его. Не знаю, как сейчас, а когда зимой мы из Вятки на фронт отправлялись, он Верховным Советом Вятской губернии руководил. Советскую власть в губернии не признали, Вятскую республику объявили. Василий Алексеевич ею и руководит.
Во как… Врач-психиатр во главе огромнейшей губернии… Некоторые европейские государства поменьше её будут.
— Александр Петрович, погрузку завершили… — в дверях купе стоял давешний усач.
— Извините, Иван Иванович, пойду об отправке договариваться. Мы без расписания в Петроград отправляемся. Вы пока без меня чаем угощайтесь.
Старший врач военно-санитарного поезда ушел дела с местным железнодорожным начальством решать, а я в купе остался. Надо же, какая встреча в Двинске у меня произошла…
Глава 33
Петроград
Посещение железнодорожного начальства Двинска у Александра Петровича не затянулось. Менее чем через тридцать минут он опять уже в купе штабного вагона военно-санитарного поезда был.
— Через час двинемся, — проинформировал он меня. — Ещё чаю?
Я отказался. У меня данный напиток уже в ушах булькал.
— В Петрограде останетесь? — поинтересовался у меня старший врач военно-санитарного поезда.
— Пока не знаю.
Если честно, я над этим пока не особо думал. Ну, к князю зайду, узнаю, как у него дела складываются, а дальше? Как сейчас вопросы в советской России с патентами обстоят? Идут ли по ним положенные выплаты? Что с моими вкладами в банках? С долями в предприятиях, что медицинское оборудование и инструментарий производят?
Надо сначала в ситуации сориентироваться, а потом уже какие-то решения принимать.
Мои финансовые дела ранее князь решал. Вернее, не сам он, а его специальные люди. Александр Владимирович стратегией занимался, а его наемные работники тактикой и конкретными делами ведали.
Что-то он мне про вклады и отчисления ведь сообщал… А, рубли им на фунты стерлингов обменены и в лондонский банк помещены ещё в самом начале войны. Туда же денежки с патентов из разных стран капают. Свои капиталы князь также на туманный остров вывел. Данное непатриотичное действие он мне объяснил возможным обесцениванием российского рубля. Имеется де в перспективе такая очень большая вероятность. Так его финансовые консультанты считают. Он де человек богатый, а богатый от бедного чем отличается? Бедный пытается заработать, а богатый — сохранить уже имеющееся.
С ля-куртинских времен у меня с князем связи не было, но думаю, что с деньгами моими всё в порядке.
— В Петрограде и Москве, говорят, сейчас голодно, а у нас в Вятской губернии пока всё нормально. Родит вятская земля хлебушек и если его центральная власть не выгребет, то такой проблемы у нас не будет… — между тем продолжал старший врач военно-санитарного поезда.
— Посмотрю, что и как, Александр Петрович, а потом и решать буду. — вынырнул я из своих мыслей.
— Работой будете обеспечены. Сейчас у нас уже не психиатрическое отделение, а целая лечебница. Кадры нужны… — заманивал меня в Вятку доктор. — С начала войны больше психических расстройств стало отмечаться. Ещё и солдаты с поломанной психикой с фронта поступают.
Почему он думает, что мне психиатрия интересна? Да, был я надзирателем в психиатрическом отделении, но с того времени много уже времени прошло.
— Отказываться не буду, но и согласия пока не дам, — так прозвучал мой ответ. Двери никуда не надо закрывать, мало ли как жизнь повернётся.
Отправили нас из Двинска без задержки, но двигались мы… Просто слов у меня не было. Только на четвёртые сутки прибыли в Петроград.
Военно-санитарный поезд имени Вятской губернии замер у перрона Финляндского вокзала. На платформе был выстроен почетный караул, оркестр исполнял «Интернационал». Оркестранты играли плохо, но с душой.
Во как нас встречают! Немцы как шелуху от семечек на перроне нас вытряхнули, а советская власть нам военно-санитарный поезд предоставила, вкусной кашей кормила, про чай с сахаром не забывала. Тут, а Петрограде, шеренги красноармейцев «на караул» берут, музыку нам устроили…
Я и прочие, прибывшие из Швейцарии, в долгу не остались. Выстроились как по команде вдоль вагонов, даже кто-то из солдат речь сказал. Поблагодарил народную власть за чуткое к нам отношение.
Опять же под звуки марша мы прошли в здание вокзала. Там нас ждали накрытые столы. Без разносолов, но горячего все похлебали с удовольствием. Угостили и оркестрантов.
Не обманывал Александр Петрович. Ну, про то, что в Петрограде голодно. Музыканты ели, только за ушами трещало. Куски хлеба в карманы воровски засовывали, когда думали, что никто это не видит.
Я их понимал, сам в Африке наголодался.
— Товарищи, сейчас все организованно направляемся в сто семьдесят седьмой сводный госпиталь! Там будет проведено ваше освидетельствование и оказана необходимая медицинская помощь!
Молодой парнишка в кожаной куртке, украшенной красным бантом, попытался перекричать стоящий в зале вокзала гул.
Мои попутчики весело, с избытком чувств переговаривались, всё им нравилось.
— Во как нас встречают!
— Наша власть настала! Не как при царском режиме!
— Кормят, поят…
— В госпиталь ведут на белые простыночки…
Так, а мне что теперь делать? На белые простыночки идти или к князю?
Оказалось, выбора у меня нет. Госпитальные простыночки являлись обязательными. Нас освидетельствуют, данные зафиксируют и будет составлена какая-то важная бумага.
Ну, ссориться сейчас с властью мне никакого резона нет. К князю я и через день-два не опоздаю.
— Получаем пайки! — продолжал срывать голос паренек в кожанке.
Пайки? Святое дело! Дают — надо брать.
При выходе из здания вокзала я стал богаче на два килограмма хлеба, полкило селедки и шестьдесят рублей — одну бумажку в тридцать рублей и две по пятнадцать.
Странные какие-то номиналы советская власть выбрала…
Впрочем, новая власть — новые номиналы. Временному правительству номиналы в двадцать и сорок рублей нравились, а чем пятнадцать и тридцать хуже?
Некоторые из направляющихся в госпиталь сразу по одной бумажке в шестьдесят
