Куприн — мой отец - Ксения Куприна

В Тифлисе был такой случай: отец, Заикин и Долидзе проходили по какому-то проспекту и увидели огромное скопление народа. Из толпы доносились шум и крики. Это была бурная уличная драка. Заинтересовавшись, отец стал пробираться в гущу толпы, но Заикин, как всегда оберегая Александра Ивановича, буквально вытащил его оттуда и увел. Долидзе с удивлением спросил у Заикина:

— Неужели вы, сильнейший борец и чемпион мира, боитесь какой-то драки?

— Я силен на ковре во время борьбы, — ответил Заикин, — а тут всякий мальчишка может пырнуть ножом, и твоя сила останется ни при чем.

Почти каждый свободный от лекций вечер отец проводил в цирке.

В семье Генсиорского было несколько дочерей, и дом был полон молодого веселья. Отец много времени проводил там. Девушки наперебой старались угодить ему — готовили любимые грузинские блюда и всячески баловали его. Сюда же приходили молодые, начинающие писатели. Отец всегда внимательно к ним относился и помогал кому советами, кому материально чем мог.

Писательниц же он недолюбливал; почему-то совсем не верил, что женщины могут писать, и называл их творчество «женским рукодельем». Иногда он не выдерживал натиска молодых «гениев», и чтение рукописей доводило его до исступления. Тогда он умолял домашних сказать, что он умер, сломал ногу или лежит в горячке. Софья Евсеевна Долидзе вспоминает, как Куприн мгновенно повязался салфеткой, увидев молодого человека с подозрительным свертком в руке, ворвавшегося во время обеда. «Я болен, — жалобно сказал он, — очень болен…» Но на следующий день он снова радушно и терпеливо принимал всех.

1 октября в зале тифлисского музыкального училища состоялась лекция на тему: «Этапы развития русской литературы». Куприна горячо приветствовали. После долгой паузы он наконец начал:

— Собственно говоря, никакой лекции вы от меня не ждите. Это не моя специальность.

В зале произошло смятение. Послышались возгласы: «Как? А на афише…», «А судьба русской литературы?»

Александр Иванович тяжело вздохнул:

— Вот вам и судьба русской литературы. Ну, ничего… Я вам все же кое-что расскажу… Свои воспоминания о Льве Толстом, о Чехове, о Горьком.

И Куприн начал рассказывать.

После перерыва на эстраду внесли огромную корзину цветов от участников циркового чемпионата. Подношения и подарки борцов всегда как бы соответствовали их «великанским» масштабам. Как-то Поддубный и Илларион, гастролировавшие в Царицыне, послали отцу в Гатчину маленький подарок — три пуда зернистой икры. Весь город ел ее ложками, досталось и большим друзьям отца — гатчинским извозчикам.

Вторая лекция состоялась 2 октября; ее предусмотрительно назвали «беседой». Александр Иванович стал говорить о футуристах, подвергавшихся в то время яростным нападкам критики. Отец выразил свое несогласие с огульным разносом футуризма. Он сказал, что среди них есть настоящие таланты, например Маяковский и Каменский.

Заканчивая лекцию, отец по требованию слушателей сказал несколько слов и о себе:

— На Куприне по многим причинам не могу долго останавливаться. Скажу только, что отсутствие общего образования и систематической работы над собой составляют недостатки этого писателя. Но в своей бурной молодости он видел многое, побывал везде… и потому его произведения представляют справочник российского бродяжничества…

После лекции Александр Иванович прочел с большой выразительностью рассказ «Как я был актером».

Отзывы тифлисских газет о выступлениях отца были весьма разноречивы. Наряду с благожелательными рецензиями были и «разносные».

Закончив лекционные выступления, отец решил некоторое время пожить в Тифлисе, чтобы основательнее познакомиться с городом. Он жадно впитывал колорит людей и природы, запахи маленьких духанов и лавочек, торговавших сафьяном.

Помню, как смешно и живо рассказывал он о тифлисских банях. Как видно, с пушкинских времен они совсем не переменились. На отца вдруг наскочил голый, худой, проворный старик, стал его мять коленками, топтать, бить, танцевать на нем, ни на минуту не прекращая, несмотря на все мольбы. Старик не понимал по-русски или решил не понимать. Сначала было больно и очень неприятно, но, выйдя из бани, отец почувствовал себя так легко, что много раз потом возвращался к своему мучителю.

В Тифлисе у Куприна были интересные встречи с грузинскими писателями и поэтами.

Павлина Павловна, жена Заикина, рассказала мне о своем пребывании в Тифлисе в 1916 году:

«После Ташкента мы попали в Тбилиси, где встретились с Александром Ивановичем. Остановились вблизи цирка у пожилого немца-столяра, недалеко от реки Куры. Там было прохладно и хозяева очень были милыми. Жилье затейливое, полуподвал во дворе, в который можно было попасть, поднявшись на семь-восемь ступенек; пройти площадку и спуститься на семь-восемь ступенек. Ступеньки были широкие и длинные, заменяли нам диваны и стулья, а на площадке стояли наши кровати и скамейки с примусом. Иван Заикин был большим хлебосолом и, несмотря на неудобства, приглашал обедать, а после представления в цирке — ужинать и пить чай всех борцов и других знакомых. Иногда на каждой ступеньке сидело по четыре-пять человек в ряд, держа на коленях тарелки. Александр Иванович часто приходил и включался в цирковые разговоры.

Было очень весело. Казалось, что мы сидим где-то на пристани и ждем парохода. А Александр Иванович возьмет записную книжку и все считает, сколько раз я поднимаюсь и спускаюсь по ступенькам».

В Тифлисе мы пробыли две недели.

10 октября нужно было уезжать в Баку, где была уже объявлена очередная лекция.

Семья Долидзе устроила в честь отца торжественный обед. Было много приглашенных, произносились тосты, исполнялись грузинские песни. Замечательно играл на цитре Генсиорский. Отец экспромтом написал стихи Софье Евсеевне Долидзе:

Ты недоступна и горда,Тебе любви моей не надо.Зачем же говорят мне «Да!»И яркость губ, и томность взгляда.Но ты замедлила ответ,Еще минута колебанья…И упоительное «Нет!»Потонет в пламени лобзанья.

Генсиорский обещал положить эти стихи на музыку.

На другой день мы покинули гостеприимную семью Долидзе.

Федор Евсеевич задержался в Тифлисе, и нас сопровождал до Баку его племянник, композитор Виктор Долидзе, будущий автор оперетты «Кэто и Котэ».

В Баку мы приехали утром 11 октября, а на следующий день в зале Общественного собрания Александр Иванович прочел лекцию на тему: «От Чехова до наших дней». Большое внимание он уделил молодым писателям-реалистам — К. Треневу, Н. Никандрову, горячо одобряя в их творчестве интерес к быту далеких окраин России. Он сказал, что наша страна представляет собой безграничное поле для зорких и пытливых наблюдателей.