Человек и Церковь. Путь свободы и любви - Этери Чаландзия

Орарь – длинная лента из парчовой или цветной ткани. Она символизирует ангельские крылья за спиной. Само слово «орарь» происходит от латинского orare, то есть молиться. Так, ношение ораря дьяконом является символическим призывом прихожанам к молитве. Носится орарь на левом плече, один конец опускается на грудь, другой на спину, почти до пола.

В облачение епископа входит омофор (от греч. omophorion, буквально – носимое на плечах), или нарамник, который надевается поверх саккоса. Омофор символизирует заблудшую овцу и напоминает епископу, что смысл его служения в том, чтобы каждую заблудшую овцу привести к Спасителю.

Посох в руках епископа означает непрестанное странствование Церкви, не имеющей пристанища на земле, но всегда находящейся на пути в Царствие Небесное. Митра, возлагающаяся на голову епископа, олицетворяет терновый венец Христа.

Казалось бы, сложно говорить о моде в том, что касается священнического облачения, но, как ни странно, она все же существует. В последнее время расширились границы, и священники стали много ездить по делам и путешествовать в разные страны. Сегодня паломнические поездки организуются практически по всему миру, в том числе и на святую гору Афон, которая считается совершенно особенным местом. Само по себе посещение горы для священнослужителя событие выдающееся, своего рода vip-поездка. Съездил на Афон – значит в какой-то степени приобщился. И часто священники, возвращаясь, привозят оттуда одежду местного толка: греческие шапочки, подрясники и рясы. По разным причинам, в том числе и из-за особенностей климата, существует определенная разница в облачениях – греческие священники одеваются немного иначе, чем русские. У нас свой стиль. Традиционно русское облачение шьется из более плотных материалов, оно более теплое, подрясник глухой, приталенный, с узкими рукавами, застегивается на шее. Русская ряса тоже застегивается на шее. Греческое же облачение более легкое и свободное, там климат жаркий и нет необходимости в плотной теплой одежде. Скуфейка русская – остроконечная, греческая шапочка – плоская. Священническое русское облачение с большим воротником, греческое – без воротника.

Так что, если батюшка предпочитает греческое облачение, значит он модник. По этому поводу почивший патриарх Алексий II давал строгие указания – держаться русского стиля и хранить свои традиции в одежде. Но и русский стиль со временем тоже сильно поменялся. У меня есть облачение, которое досталось мне после съемок фильма А. Прошкина «Орда». Костюм был сшит по образцам XIV в., которые сегодня хранятся в музее Троице-Сергиевой лавры. Спереди оно очень длинное, почти до пола. Когда его надеваешь, руки оказываются полностью закрыты, и, чтобы проводить службу, ткань надо поднять вверх и пристегнуть пуговицами под подбородком. Сегодняшнее облачение более легкое и короткое, оно специально вырезано и удобно скроено. Вообще со временем священнические одежды становились все более удобными и приспособленными для богослужений. В XIX в. облачение доходило до пояса или чуть ниже, современное шьется совсем коротким, оно едва закрывает грудь. Сегодня в крое преобладает стиль, пришедший к нам с Украины.

Цветовая гамма одежд священнослужителей символична. Облачения голубого цвета надевают на праздники, посвященные Пресвятой Богородице. Белый и серебряный цвета соответствуют Крещению и Преображению. Облачения золотого цвета характерны для воскресных дней или праздников святителей. Зеленое надевается на Троицу или когда празднуется память преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского. Красное облачение – на Пасху и в дни, когда мы вспоминаем святых мучеников. Черное облачение знаменует период Великого поста.

Интересно, что такая разнообразная цветовая гамма пришла к нам довольно поздно с Запада, через Малороссию и Украину. Скажем, у тех же греков сегодня нет такого деления на цвет и соответствия определенного облачения определенному празднику. Как правило, они по любому поводу могут служить в своей обычной священнической одежде. А в России сложилось вот такая традиция.

Разумеется, есть облачение будничное и праздничное. Последнее, как правило, нарядное и богато украшенное. Несмотря на то что православных священнослужителей часто упрекают в стремлении к роскоши, это ни в коей мере не противоречит христианской традиции. Это и жизненной традиции не противоречит, поскольку, когда мы собираемся на праздник, мы всегда стараемся надеть все самое лучшее. Никому не придет в голову нарядиться в халат, отправляясь на свадьбу. Конечно, достаток у всех разный, но, даже если человек небогат, наверняка он постарается достать на праздник платье, отложенное для особого случая. Любым торжественным событиям в нашей жизни мы стараемся соответствовать, в том числе и внешне. Поэтому, когда совершаются праздничные богослужения, люди, приходящие в церковь, стараются выглядеть красиво и нарядно.

Для праздничных одежд священнослужителей по возможности используются лучшие материалы, в ход идут шитье и драгоценные камни. Среди предметов встречаются настоящие исторические реликвии. Это может быть плащаница, вышитая золотом, которую преподнесла в дар церкви, например, Мария Нагая, последняя жена Ивана IV. Очевидно, это драгоценный артефакт, требующий особенного к себе отношения. Обычно подобного рода подарки создавались руками именитых женщин, цариц и княжон, которые с детства обучались шитью и рукоделию и делали это виртуозно и профессионально. Теперь эти пелены, выполненные с высочайшим художественным вкусом и мастерством, хранятся в Троице-Сергиевой лавре, соборах Кремля и других значимых храмах. Некоторые таким же образом расшитые и украшенные церковные облачения до сих пор надевают по особо торжественным случаям, в обычное время их бережно хранят. Эти вещи – настоящие произведения искусства, любой священнослужитель испытывает совершенно особенные чувства, надевая их перед тем, как провести богослужение.

Безусловно, облик священника составляют характерная одежда и прическа, но есть выражение: «Попа и в рогожке узнают». Это правда, более того, не просто священника, христианина всегда видно в толпе. На улице можно безошибочно вычислить верующего человека. По лицу. По глазам. По выражению неуловимому. Ведь часто какие-то отличительные знаки или особая одежда сами по себе ничего не говорят. Порой и облачение может быть костюмом. Можно встретить женщину в хиджабе, но это окажется никакая не мусульманка. Или женщина в платке может быть вовсе не верующей, а одной из тех «чокнутых» от религии, про которых говорят с опасением и настороженностью. А иногда промелькнет вдруг такое лицо в толпе, что прямо сердце сжимается. Идет человек, может, и сам про себя этого не знает, а у него в глазах вековая память о Боге.

Священник – первый, кого мы встречаем в церкви. Это очень важная встреча. Всем бы хотелось, чтобы батюшка был умным, добрым и ласковым, с порога все про нас понял, помог, подсказал, обнадежил и утешил. В жизни происходит по-разному, и здесь многое зависит не только от священника. Сегодня, и мы уже говорили об этом, люди приходят в церковь как в духовный комбинат по распространению валерианки. Они ищут не внутреннего покоя, как глубокого и важного экзистенциального состояния, а поверхностного успокоения и утешения. В общем-то это нормально и по-человечески понятно. Такая потребность обусловлена в том числе содержанием и качеством нашей современной сумасшедшей жизни. Большие города деформируют и изнуряют людей. Понятно, что многим надо просто остановиться и отдышаться. Но иногда именно в этот момент с человеком что-то происходит. Чувство тревоги и тоски часто становится пока еще неосознаваемой потребностью в Боге, преддверием встречи с Ним. Это прекрасно, но только в своих исканиях надо идти дальше. Прочувствовать внутренне эту потребность соприкосновения с Божественным и сакральным.

Очень важно, если человек с задатками именно такого мироощущения приходит в церковь. Да, он не умеет пока общаться с Богом, он вообще, может, не до конца понимает, зачем он сюда пришел и что с ним здесь должно произойти. Для начала ему необходимо быть просто кем-то услышанным. Сегодня мы все вроде окружены массой людей – коллегами, приятелями, «друзьями» из социальных сетей, но внутренне часто остаемся глубоко одинокими. Возможно, позже такой человек научится общаться с Богом, но когда он перешагивает порог церкви, ему необходимо простое человеческое общение. Поэтому так важна роль священника.

Конечно, в современном мире Церковь – не единственное прибежище. Есть родные, близкие, литература, искусство, психотерапия, наконец. Кстати, в каком-то смысле священник занимается внешне похожим делом, но состояние человека, посещающего платного специалиста, все-таки сильно отличается от состояния человека, приходящего в церковь. Часто человек хочет большего, нежели просто быть услышанным специалистом, пусть и высококвалифицированным профессионалом в области душевных проблем. Желание встретиться с собой в Боге гораздо масштабнее потребности получить грамотный житейский совет и «разрулить» сложную семейную ситуацию или внутренний конфликт. Те, кто обращается за помощью и к психотерапевтам, и к священникам, говорят, что это взаимоотношения разного уровня. При грамотном подходе и то и другое способно оказать поддержку, однако общение со священником затрагивает онтологический пласт души и сознания. Покаяние и исповедь приносят такое чувство облегчения и обновления, с которым мало что вообще может сравниться.