На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз

 Вот как после долгих скитаний с одной работы на другую Мерль и Далли на следующих несколько лет остановились в округе Сан-Мигель — как потом оказалось, это были одни из худших лет в истории этих несчастных гор. Позже у Мерля возникло странное чувство, что «фотография» и «алхимия» были просто двумя способами получения одного и того же — освобождения света от инерции дорогих металлов. И, может быть, их с Далли долгий путь сюда был результатом не бездельного кочевья, а тайного веления, похожего на силу гравитации, всего того серебра, которое он превратил в фотографии за много лет, словно серебро было живым, с душой и голосом, и он работал на серебро в той же степени, в которой серебро работало на него.

 Четвертое июля началось с жары, и жара всё усиливалась, утренний свет озарил вершины гор, несколько ярких туч изящной формы не обещали дождя, нитроглицерин начал выделяться из динамитных шашек задолго до того, как солнце осветило горный хребет. Среди пастухов и участников родео этот праздник был известен как «Ковбойское Рождество», но Вебб предпочитал название «Национальный праздник динамита», хотя многие католики утверждают, что он должен быть четвертого декабря, в день святой Варвары, покровительницы артиллеристов, оружейников, а в этот список можно добавить и динамитчиков.

 Сегодня всех — гуртовщиков и барменов, офисных клерков и отморозков, благородных старцев и шумную безрассудную молодежь — всех их рано или поздно охватит динамитная мания. Они будут брать маленькие кусочки динамитной шашки, приделывать колпачок капсюля и фитиль, поджигать и бросать друг в друга, будут бросать их в резервуары, и у них весь день будет жареная рыба, с помощью взрывов они будут создавать живописные узоры на ландшафте, которые исчезнут на следующий день, будут класть подожженный динамит в пустые пивные бочки, которые будут сталкивать с горы, будут держать пари, насколько близко они будут от города, когда тут всё разлетится на куски — отличный день для сторонников пропаганды действием, которые будут не заметны среди всех этих взрывов.

 Вебб в потрясении вскочил с кровати после одной из тех ночей, когда он не столько спал, сколько урывками воспринимал время. В разных точках долины уже были слышны подготовительные взрывы. Сегодня будет абсолютно рутинная работа, и после нее Вебб собирался еще ненадолго зайти в салун. Сарсуэла ждала его за забором, она знала Вебба достаточно давно, чтобы понимать: что бы ни готовил им день, он обязательно включает взрыв, жеребенок привык к взрывам и даже ждал их.

 Вебб выехал в долину, затем поехал по Ред Маунтин-Пасс, цикады пели, как долгое эхо рикошета. Некоторое время спустя он остановился у воды и встретил скорняка в перчатках с крагами и кожаных гетрах, полы его шляпы были опущены, с ним была собака и непривязанная вереница маленьких осликов, известных в окрестностях как «канарейки Скалистых гор».

Обаятельные животные были нагружены ящиками с динамитом, детонаторами и фитилями, они бродили вокруг и жевали дикую флору. Вебб почувствовал нехватку воздуха и головокружение, мало связанные с высотой, на которой находился. Черт возьми, это запах нитроглицерина. Ни один китаец не мог быть более закадычным другом опиума, чем Вебб — другом этих бережно удерживаемых в равновесии химикатов. Он позволил коню напиться, но его продолжала мучить неутоленная обонятельная жажда, он не доверял своему голосу, оставался в седле, с непроницаемым лицом и тоской. Погонщик осликов был рад отделаться кивком головы, предпочитая беречь голос для своей вереницы. Вебб тронулся в путь, собака некоторое время стояла и лаяла, не предупреждающе или зло — просто она была профессионалом.

 Вейкко ждал, как они и договаривались, у заброшенного здания старой шахты «Эклипс Юнион». Вебб, который на расстоянии ста ярдов уже мог судить, как безумен будет финн в назначенный день, заметил баклагу на два галлона, полную, наверняка, того домашнего картофельного спирта, который они все предпочитают, она висела на луке его седла. Кажется, вокруг его головы клубилось пламя, но Вебб списал это на игру света. Взглянув на его лицо, Вебб увидел знаки приближающейся динамитной головной боли после длительного вдыхания паров нитроглицерина.

  —Ты опоздал, брат Траверс.

  — Я лучше бы поехал на пикник, — сказал Вебб. — У меня действительно плохое настроение.

  — Как это связано со мной?

 — Из-за тебя оно обычно становится хуже.

Такие пикировки возникали у них по несколько раз в неделю. Это помогало им ладить, раздражение служило каждому из них социальной смазкой.

 Вейкко был ветераном КПЗ Кер-д'Алена и забастовки в Крипл-Крик за восьмичасовый рабочий день. Он быстро стал знаменит на всех уровнях судебной системы, завоевав звание безусловного фаворита полиции штата, полицейским нравилось проверять, сколько ударов дубинкой он может выдержать. В конце концов, его арестовали в рамках общей облавы, с двумя дюжинами других членов профсоюза горняков упаковали в пульмановский вагон с дверью в боковой стенке и увезли на юг от Денвера и Рио-Гранде через невидимую границу в Нью-Мехико. Гвардейцы дежурили на крыше с пулеметами, и арестанты были вынуждены мочиться куда попало, иногда, в темноте, друг на друга. Посреди ночи в центре южного Сан-Хуана поезд остановился, наверху раздался металлический грохот, дверь открылась.

— Конечная станция для вас всех, — крикнул недружелюбный голос, не предвещавший ничего хорошего. Но их всего лишь собрались отпустить, для пущей низости у них забрали ботинки и велели держаться подальше от Колорадо, если они не хотят в следующий раз выехать из штата в деревянном ящике. Оказалось, что они находятся возле резервации апачей, и индейцы были так добры, что на некоторое время приютили Вейкко и еще нескольких человек, не говоря уж о бездонных запасах кактусового пива. Им казалось странным, что белые мужчины могут поступать так недружелюбно с другими белыми мужчинами, обращаясь с ними, почти как с индейцами, некоторые из них уже начали верить, что штат Колорадо, принимая во внимание его форму, фактически был создан как резервация для белых. Кто-то принес старый учебник географии с картой штата и обозначением границ их резервации, на карте штат Колорадо был прямоугольником, семь градусов долготы в ширину и четыре градуса широты в высоту — четыре линии на бумаге составляли границы, которые Вейкко было запрещено пересекать, было не похоже, что там есть реки или горные хребты, где может спрятаться отряд дружины, который начнет стрелять по нему в ту же секунду, когда он пересечет границу штата, на основании этого он заключил, что, поскольку изгнание из Колорадо столь абстрактно, если он будет передвигаться вдали от дорог, он может вернуться в штат в любой момент и вновь посвятить себя войне, как прежде.

 При общении с Вейкко вы могли выбирать одну из двух тем: технология взрывания или далекая страна Вейкко и ее осажденная конституция, Вебб ни разу не видел, чтобы он поднимал стакан, не посвященный падению русского царя и его зловещего наместника Бобрикова. Но иногда Вейкко шел дальше и начинал философствовать. Он никогда не видел большой разницы между царским режимом и американским капитализмом. Он считал, что борьба против одного из них — это также борьба и против другого. Такой универсальный взгляд на мир.

— Для нас было немногим хуже, наверное, приехать в США после того, как мы так много слышали о «стране свободы». Он думал, что избежал чего-то плохого лишь для того, чтобы найти здесь столь же низкую и холодную жизнь, богатство без совести, бедняков в нищете, армию и полицию, которой, словно стае волков, разрешено совершать жестокости от имени боссов, боссов, готовых на всё ради защиты ими украденного. Единственное отличие, которое он видел: русская аристократия после столетий веры исключительно в свой титул стала слабой и неврастеничной:

— А американской аристократии нет еще даже века, она на пике воинственности, сильна благодаря усилиям, которые прилагала, чтобы разбогатеть, это больший вызов. Хороший враг.