Призраки в ночи - Владимир Алексеевич Колганов

— Entrez, s'il-vous-plaît!

Вошёл. Передо мной за письменным столом сидит девица. Всё бы ничего, вот только причёска подкачала — волосы стоят торчком, причём окрашены сразу в несколько цветов, от фиолетового до ярко-красного, почти что радуга… И это называется «Культурный фонд». Туда ли я попал?

— Comment puis-je vous servir, monsieur?

Кроме «месье» ничего не понял, поэтому сказал:

— Я эм фром Раша.

А в ответ слышу странные слова, по счастью, на английском:

— Уиа из ит?

Как это где, то есть — где она? Неужели за время моих странствий Россия прекратила своё существование? Нет, не могу в это поверить — скорее всего, девица меня не поняла. Тут догадался выбрать на смартфоне опцию автоперевода, и после этого начался более или менее внятный разговор:

— Дело в том, что некоторое время назад я получил от вашего фонда предложение устроить в Париже выставку моих картин, — и назвал своё имя и фамилию.

— Ах вот как! — девица покопалась в компьютере и говорит: — Да, запрос мы посылали. А где ваши картины, — и вытянув голову посмотрела мне за спину, словно бы я там что-то прячу.

— Но позвольте! С начала надо заключить договор.

— Да, конечно! — словно бы только что вспомнила. — Вы из какой страны?

Сколько можно повторять одно и тоже?

— Я из России!

Она смотрит на меня круглыми глазами, потом несколько минут копается в компьютере и вдруг заявляет:

— Извините, месье! Такой страны нет.

— Как это нет? Вот мой паспорт. Вот виза французского консульства в Москве. Чего ещё вам надо?

Девица покрутила паспорт в руках, полистала и говорит:

— Ваш паспорт просрочен, а виза устарела. Извините, месье, но я вынуждена позвонить в полицию.

Я бегом вниз на ресепшен, спрашиваю у девиц:

— Какой сегодня год?

Отвечают… Да что они, с ума все посходили?!

Выбежал на улицу, а там уже совсем не то, что было несколько минут назад. Когда вошёл в здание Культурного центра, вроде было утро, ну а теперь непроглядная тьма и где-то вдали слышны взрывы и воет сирена воздушной тревоги… Господи! Да что ж это такое? Неужели Мания выполнила своё обещание и спровоцировала вооружённый конфликт? И тут слышу её голос:

— А ты как думал? Я обид не прощаю.

— И кто тебя обидел?

— Ты!

Выходит это я, по сути, развязал войну? И всё только потому, что не вполне уважительно отнёсся к богине, помешав ей реализовать свой замысел. Но ведь иначе поступить не мог!

Буквально на ощупь добирался до отеля, прятался от патрулей за кучами неубранного мусора. К счастью, на улицах вояк совсем немного — видимо, во время воздушной тревоги прячутся по подвалам, как и мирные жители. А мне хоть бы хны! Потому что не верю, что война. Впрочем, от этих древних греков и их богинь всего можно ожидать! Даже Трою разорили!

Уже в номере отеля попытался собраться с мыслями. Если со времени посещения Таити прошло несколько лет, где же я был всё это время? В летаргическом сне или того хуже — в коме? И кто мне объяснит, в чём дело? Попробовал позвонить в Москву, но связи нет. Наверняка и самолёты не летают. Ну и куда прикажете деваться, если паспорт недействителен, а кругом чужие люди. Не дай бог, примут за российского лазутчика!

Тут раздался стук в дверь. Открываю, а там неопрятного вида небритый гражданин:

— Вам кого?

— Да вас.

— Представились бы для начала.

— Ах да… Советник по культуре российского посольства.

Смотрю: вроде бы личность мне знакома…

— Стёпа! Это ты?

— Ну слава богу, признал.

— Но как меня нашёл?

— Мне по должности положено следить за россиянами, за всеми, кто находится во Франции. Так что адреса известны, а уж этот хорошо запомнил, потому как фамилия знакомая.

— Я с полчаса, как сюда вернулся.

— Должно же когда-то повезти. А то, думаю, всё! Ведь патрули с нашим братом не церемонятся, без суда и приговора — к стенке!

— Но дипломаты неприкосновенны.

— Так ведь у меня на роже написано, что я из ФСБ.

И это называется свезло?

— А как ты в Париже оказался?

— Да понимаешь, лоханулся я в одном деле, вот и запихнули сюда. Хорошо хоть не в тайгу ловить японских диверсантов.

— Неужели до этого дошло?

— Ты что, с Луны свалился? Страна уже месяц под ружьём. По всем рубежам строим оборону.

Всё это надо переварить, однако логичней было бы начать от печки, а прежде всего мне как-то надо объяснить свою неосведомлённость в текущей обстановке:

— Видишь ли, всё это время я в коме пролежал.

— Бедняга! — а потом: — Слушай, у тебя есть чего пожрать, а то с утра во рту ни маковой росинки.

К счастью, холодильник накануне заполнил под завязку — рассчитывал устроить вечеринку для гостей из Культурного фонда для установления доверительных контактов. Но вот как получилось…

После того, как выпили и закусили, я и решился задать вопрос:

— Так что случилось-то?

И вот что рассказал Степан:

— Началось с того, что руководство Евросоюза запретило женщинам рожать, но только тем, кто состоит в браке с мужиком.

Я чуть со стула не свалился:

— Это как это?

— Дело в том, что однополые пары почувствовали себя ущемлёнными в правах. Им, понимаешь ли, приходится искать производителя либо суррогатную мать, что связано с немалыми хлопотами, ну а двуполые супруги, они будто бы на всём готовом.

— Жуть!

— Дальше — ещё хуже. Своих детей стало в Европе не хватать, буйным цветом расцвело воровство младенцев, их тайно вывозили из соседних стран, а это уже повод для вооружённого конфликта. Что делать? Тогда в порядке исключения разрешили европейским бабам опять рожать, но только для того, чтобы обеспечить тех, кто лишён такой физиологической возможности. Тут и началось!

— Бабий бунт?

— Ну что-то в этом роде. К тому времени бабы и те, что не пойми какого полу, в армии составляли большинство. Вот и возникла заварушка. Теперь и не поймёшь, кто с кем воюет и за что.

Я в шоке!

— Постой! Но Россия тут при чём? Почему мне говорят, что её уже не существует?

Стёпа успокоил:

— Да есть она, никуда не денется! Но здесь приняли закон, согласно которому в паспорте не указывается пол. А государства, которые не ввели такую норму, вычёркиваются из списка тех, что признаны Евросоюзом. Неделю назад всех сотрудников посольства, всех россиян, что проживают здесь, отправили в концлагерь как лиц с неустановленным гражданством, ну а я по дороге смылся. С тех пор в бегах.

Выпив ещё рюмку,