Законник - Семен Данилюк

– Чего дал? – переспросила Оксана. И было видно, что непритворно.

– После объясню. Говори же! – как заклинание повторил Стремянный.

– Выпить хочу! – просевшим голосом попросила Панца. Приняла из руки Стремянного уцелевший бокал, глянула на просвет, припоминая, выдохнула и залпом влила в себя.

Из коридора послышался нарастающий шум. Дверь распахнулась. В распахнутой дублёнке, в сбившихся наискось очочках ворвался Мелешенко. Следом едва поспевала Ирочка Цыпко, тянувшая за собой огромный, в половину ее тельца портфель. Третий – Матусёнок – выжидательно остановился в проёме.

Руководитель следствия по-хозяйски осмотрелся.

– Почему задержанная без охраны? Почему на месте задержания посторонние? – Мелешенко напористо ткнул пальцем в Стремянного.

– Пригласили как понятого, – нашелся Матусёнок.

– Посторонним выйти вон! – с удовольствием приказал Мелешенко.

– Может, сначала переговорим? – предложил Стремянный.

– Понадобитесь, вызову для допроса! – Мелешенко подтянул стул, грузно осел подле Панца. Повинуясь его жесту, Ирина Цыпко извлекла из портфеля ноутбук, принялась прилаживать на журнальном столике.

Перед тем как выйти в коридор, Стремянный кивнул Матусёнку на косяк. Понятливый Симка оставил щель в двери, так что, оставаясь снаружи, тот мог слышать, о чём говорится в номере.

Мелешенко оглядел нахохлившуюся Панца.

– Так? Эта дристнючка и есть грозная отравительница? – вроде как не поверил он.

– На себя погляди, – огрызнулась Оксана.

– Цыц, стерва. Говорить будешь, когда я разрешу. Такая квёлая, и двух здоровых мужиков в могилу отправила.

Панца сглотнула:

– А ты меня за руку поймал?

Мелешенко загоготал.

– Вы поглядите на нее, – обратился он к остальным. – Ещё и выёживается. Да ты влипла, как муха в дерьмо. Подсела – и тут же два трупа. А два трупа – это тебе… – для наглядности он потряс перед ней двумя растопыренными пальцами, – это, понимаешь, даже не один труп. Для любого суда – в цвет. Потому у меня с тобой разговор короткий: или прямо здесь в сознанку, или – маткой наружу выверну.

Стремянный за дверью едва не застонал. Опытный как будто следователь сыпал камерным сленгом, будто дремучий вертухай. Да ладно, что не речист. Но ведь и неумён. Вместо того, чтоб закрепить эпизод с отравлением в протоколе допроса, а потом перейти к выяснению подельников и поставщика, он за какие-то пару минут ухитрился восстановить подозреваемую против себя.

«Вгонит он девку в непризнанку», – сообразил Стремянный. Так и произошло. Панца ощерилась.

– Фуфло на меня навесить собрался? Так вот вообще ничего не было, – объявила она.

– Ну-ну, понты-то попридержи, – осадил ее Мелешенко. – Уж в ресторане тебя любой, кто был, опишет. Швейцар, официантка, барменша, – все опознают, – он принялся загибать пальцы.

– Может, и опишет. Может, и подсаживалась, – издевательски согласилась Панца. – А чего не подсесть к реальным пацанам? Подсела и ушла.

– Только перед этим подсыпала азалептин.

– А ты, жирный хорек, сначала докажи. Может, на камеру меня заснял? – к Панца вернулась прежняя, отчаянная злючесть.

– Да там и без того всё установлено, – помогла начальнику Цыпко.

Панца всем тельцем оборотилась к ней. Они были схожего росточка, одинаково субтильные. Но в вялой следовательше не было и десятой части жизненной силы, что пульсировала в проститутке. От злого, пугающего взгляда подозреваемой Ирина зябко поёжилась.

– Хороший ноутбук! Крепкий, – процедила Панца. – Этой бы железякой да вам обоим по кумполу!

Цыпко отшатнулась. Панца торжествующе расхохоталась.

– Во вам! – она с чувством рубанула себя ребром ладони по сгибу тоненькой ручки. – Может, они сами друг дружке подсыпали? Я, кстати, что-то заметила: сначала один над чужим бокалом поколдовал, потом, как тот отвернулся, смотрю, другой. Или официантка! Точно! Как раз подходила, подносила чего-то на блюде. И ручкой так, над бокалами, будто пассы. А чего у неё там в руке зажато? Это вопросище. Запиши немедленно!

Она расхохоталась в лицо набычившемуся Мелешенко.

– Что, кабаняра, сдулся?

Пунцовый Мелешенко поднялся, сделал Цыпко знак собираться.

– Матусёнок! – подозвал он. Потряс пальцем над дерзкой отравительницей. – Стало быть, так! Допрос прерываю. Профуру эту под конвоем к нам в следственный комитет. Не хочет по-хорошему, там и допросим, там и задержим. И ты у меня, кумушка, за всё ответишь.

– Угу! Может, ты на меня для кучи все свои висяки повесишь? Судя по твоей тупой роже, у тебя их вдоволь.

– Надо будет, повешу! – пообещал раздосадованный Мелешенко.

– А потом и вовсе!

Он сделал жест, будто петлю на шейке Панца затянул.

– Только чтоб под конвоем! А то она такого раззяву как ты вмиг умоет.

Пошел к выходу. Следом, упаковывая на ходу портфель и опасливо оглядываясь, заспешила Цыпко.

Выйдя из номера, Мелешенко уткнулся в поджидавшего Стремянного.

– Надо всё-таки поговорить, – предложил тот.

– Надо – запишитесь на прием! И чтоб больше никаких посторонних при расследовании! – Мелешенко обернулся к Матусёнку.

– Иначе такое представление на имя начальника ГУВД организую, что пулей вылетишь!

Полагая, что сказанного достаточно, попытался пройти. Но Стремянный по-прежнему, расставив ноги, перегораживал проход. В позе его появилась угроза, заставившая Мелешенко опасливо отступить.

– Панца – исполнительница! – внушительно произнес Стремянный. – Действовала по наводке. Сейчас задача – выйти на остальных.

А ты, вместо того, чтоб установить контакт… Или тебе главное – протрубить раскрытие, и – трава не расти?

Мелешенко неприязненно поджал губы.

– Разберемся без советчиков! – отчеканил он уязвлённо. Специально для подозреваемой заговорил громко. – Захочет, чтоб срок скостили, сама всех, если есть кого, заложит. А нет, так это ее выбор, – значит, действовала в одиночку и ответит полной мерой. В конце концов, отраву-то сыпала она… Да пропустите, наконец!

Он решительно протиснулся мимо Стремянного.

– Вот так и работаем, – Матусёнок от двери проводил следственную парочку глазами. – Евгений Геннадьевич! Но вы-то почему так уверены, что она и впрямь не в одиночку?

– Сима! Да она даже не имеет понятия, где отравленные упали. А ведь кто-то шёл следом и обобрал… Попробую ещё с ней переговорить. Придержи пока, – Стремянный кивнул на милиционеров, которым поручили доставить задержанную в межрайонный следственный отдел.

Оксана Панца встретила оперативника затравленным взглядом.

– Теперь, надеюсь, всё поняла? – сочувственно произнес Стремянный.

– Станешь играть в молчанку, на тебя и впрямь оба трупа навесят.

– Этот кабан навесит, – с горечью согласилась Оксана.

– Правильно понимаешь. Формально раскрытие налицо. А кто в сидельцы пойдет, – десятый вопрос. И, поскольку вина твоя несомненна, будешь отвечать за умышленное двойное, особо тяжкое убийство. Дурёха! Твой единственный шанс, чтоб мы заказчика взяли, – поднажал Стремянный. – Расколем его, с тебя подозрения сами снимутся. Раз не знала, что подсыпала, совсем другая статья. Или тебе пожизненное, – он изобразил решетку, – надо?

Панца невольно простонала.

– Можем пока без записи, – подбодрил её Стремянный.

Панца согласно кивнула. Дежуривший у двери Матусёнок пододвинулся, чтобы слышать.

– Не поверишь, но я его даже не знаю толком, – выдохнула Панца.

– Говорил, что Павел зовут. Может, и взаправду.

Павла этого Оксана Панца «сфотографировала» в баре на Сретенке. Сильно подвыпивший тридцатипятилетний, денежного вида худощавый мужик. Вроде, обходительный. Хотя сразу заподозрила, что из заключения. По ухваткам, да и больно жадно оглядывал. На контакт пошел охотно. Заплатил вперед. Привёл в квартиру, которую снимал. Выпили ещё. Резко опьянел. И после короткого акта заснул. Собралась уходить. Но в прихожей на полу валялся пиджак, а из кармана торчала круннющая пачка пятитысячных. Соблазн оказался слишком велик. Сунула деньги в сумочку. Потянулась к замку.

– Ментуру вызывать или – отработаешь? – услышала сзади. Павел разглядывал её рысьими, неожиданно трезвыми глазами.

Он и «подсадил» ее на клофелин. Изредка выводил на «упакованного» клиента. Звонил всегда с разных телефонов, чаще из автоматов. Но если с мобильного, то наверняка с краденой «однодневки». В следующий раз высвечивался другой номер. Ни адреса, ни с кем общается, не знала. Зато сообразила, что добром не кончится. Могла бы, сорвалась. Увы! Документы: паспорт, регистрацию, – всё отобрал. Деньгами, правда, делился. Принцип заинтересованности понимал правильно. В конце ноября вызвал к метро «Лоськово». Подвел к ресторану «Ботик Петра». Объяснил, где сидят «клиенты». Всунул продолговатый пузырёк. Панца увидела, что средство незнакомое. Испугалась. Попыталась отказаться. Но Павел успокоил, что-де просто хочет подшутить. Мол, это вроде пургена. Сделаешь, сказал, и, считай, в расчете. Тут же верну документы. На вопрос, сколько сыпать, махнул: Сыпь всё! Все равно детская доза. Не поверила, конечно. Но что оставалось?