Спецназ Его Величества. Красная Гвардия «попаданца» - Сергей Шкенёв

Ну что, начинаем действовать? Будет считаться ракетный залп той малостью, с которой начинаются великие дела и славное будущее? Или уничтожение всех разбойников скопом не входит в список добродетелей и их непременно нужно предать правосудию? С последующим повешением, разумеется.

– Александр Федорович, вы тут присмотрите, пока я распоряжусь насчет приготовления к обстрелу?

– Разумеется, Денис Васильевич, – Беляков пожал плечами. – А кому тут еще присматривать?

Действительно, больше и некому. Из экипажа «Гусара» осталось только четырнадцать человек, включая министра, и все они рассредоточились вокруг осаждаемого дома, беспокоящим огнем со сменных позиций создавая впечатление многочисленности. Тут хочешь не хочешь, а возьмешь в руки винтовку, если собственная жизнь дорога.

– А вы за золотом пригляните! – крикнул Александр Федорович вдогонку лейтенанту. – И за механикусом!

– Хорошо! – издали откликнулся Давыдов.

Неизвестно, за что больше переживал сейчас министр – за оставленный практически без присмотра на канонерке ценный груз или за жизнь тяжелораненого инженера-механика. Дмитрий Яковлевич Горбатов, которого заранее записали в покойники и не чаяли довезти до Астрахани, не только не помер, но даже, несмотря на все старания лекарей, пошел на поправку. Не так быстро, чтобы начать ходить, но покидать «Гусара» категорически отказался. Лучше, говорил, среди своих подохнуть, чем эти клистирные трубки пиявками до смерти замучают.

Раны ему, кстати, все тот же сержант Антипенков зашивал и клятвенно заверял потом, что былое пристрастие Горбатого к горячительным напиткам и позволило случиться чуду – никакая зараза в проспиртованных кишках не приживалась. Шутник, однако… А сам больше полусуток штопал одурманенного настойкой опия механикуса, объясняя при этом:

– Насмотрелся я, как наши коновалы работают – один деревяшку в зубы дает, другой киянкой по голове бьет, а третий вовсе без ничего, прямо по живому режет. И все больше оттяпать норовят, чем обратно пришить. Ладно если руку али ногу, и без них обойтись можно, а ежели унутрях что? Ну, кишок-то у человека много… аршин туда, аршин сюда… А вот взять печень. Как без нее?

Александр Федорович тоже не доверял медицине, предпочитая болезни лечить баней и рассолом, потому умению старого артиллериста обрадовался, и, как оказалось, не прогадал. Допытываться о появлении столь необычных для простого солдата навыков не стал, но сделал в памяти заметку порасспросить при удобном случае. Хотя может быть и самоучкой… нет, не может! Это тебе не в часах ковыряться, как в свое время Кулибин начинал.

Да, обильна русская земля талантами. Кто мосты через Неву изобретает. Кто потаенные подводные лодки строит, кто с забора белыми флагами машет. А сергачи даже медведей учат с ружьем на плече ходить да на караул брать. Потешные они, эти медведи.

Стоп! Какие такие белые флаги?

– Да мать их нехорошо два раза! – Александр Федорович взглянул из-под руки. – Вот только парламентеров мне и не хватало.

Точно, распахнулась калитка, выпуская троих. У первого в руках казацкая пика с привязанной за рукава рубахой с кружевным воротником, второй в охотничий рожок дудит, а третий, который с застывшей каменной мордой, пустой. Главный? Служил раньше кто из них, раз подобие правильного ритуала изображают, или начитались французских рыцарских романов? Извиняйте, господа, но шелковые шатры для приема столь важных гостей случайным образом оставлены дома. Ах, какая некуртуазность…

– И вообще я человек нелюдимый, особенно по пятницам, – пробормотал Беляков, поймав в прицел переносицу идущего чуть сзади и справа старшего переговорщика.

Выстрел. Отдача мягко толкнула в плечо, а вдалеке плеснуло красным. Разглядывать некогда… оттянуть затвор… дымящаяся гильза падает в траву… зарядить…

– Бля, сегодня суббота! – Александр Федорович выругался и положил пулю точно в грудь ничего не сообразившему знаменосцу. – Хрен с вами, будем считать, что я гостей каждый день ненавижу.

Убегающего трубача министр свалил уже в спину, когда тот колотился в запертую калитку. Она открылась слишком поздно. Или вовремя, это как посмотреть – привратник остался лежать там же.

– Ну вот, кончились…

Беляков высказал столь неподдельное огорчение, что прибежавший на выстрелы Денис Давыдов, судорожно глотая воздух пересохшим ртом, обеспокоенно спросил:

– Патроны кончились?

– Нет, парламентеры. Кстати, Денис Васильевич, я не слышал стука конских копыт, а добраться на своих двоих за столь короткое время… Признайтесь, лейтенант, вы умеете летать?

– Пешком, – смущенно буркнул Давыдов, и только потом до него дошел смысл первой половины фразы. – Как, вы расстреляли парламентеров?

– Разбойников.

– Но вы говорите…

– Да бродили тут какие-то. Представляете, каковы наглецы… вышли с белой тряпкой, с трубой, будто и вправду на переговоры отправились.

– А если…

– Если что? Теперь давайте поговорим без шуток, лейтенант. – Глаза Александра Федоровича зло вспыхнули, а в голосе появилась опасная нотка. – Даже если это были парламентеры, что с того? Реверансы перед ними делать и на менуэт пригласить? Мы воюем с врагами государя и Отечества, Денис Васильевич, поэтому ложные понятия о дворянской чести следовало бы оставить дома, поручив ключнице время от времени сдувать с них пыль.

– Но…

– И никаких «но», господин лейтенант! Да, на самом деле дворянская честь существует. И не мне, вчерашнему купцу и почти что мужику сиволапому, напоминать об этом. Но многие видят ее только в рыцарском отношении к противнику на поле боя и щепетильности в карточных долгах, забывая главное.

– Что же?

Денис Васильевич слушал с открытым ртом и был твердо уверен, что перед ним точно не бывший купец. А кто? Господи, так и до крамолы недолго додуматься! Сколько Белякову лет? В каком году государыня Екатерина Вторая в своем путешествии по Волге останавливалась в Подновье? В те поры, кстати, и Кулибина ей представили. А еще говорят, будто Александр Федорович с Иваном Петровичем дальние родственники… Прижитый от Потемкина бастард императрицы, оставленный на воспитание? Черт побери, это многое объясняет!

Министр не мог слышать бредовых (или все же нет?) мыслей, теснящихся в голове лейтенанта, потому прямо ответил на заданный вопрос:

– Дворянская честь заключается лишь в честной службе, для которой сие сословие и существует. Все остальное – производное от нее.

– А уметь держать слово, стало быть, не нужно?

– Отнюдь… Разве подлец или трус смогут служить честно?

– А убивать парламентеров?

– Тьфу ты! – Беляков с досадой стукнул кулаком по колену. – Ладно, объясню проще. Вот представьте, Денис Васильевич, что пришли они сюда и убедились в нашей малочисленности. Их дальнейшие действия? Или ваши, при данной диспозиции?

– Я бы решительно атаковал.

– Правильно. А почему мы должны считать противника глупее себя? Так что любые переговоры с ними суть изощренный способ самоубийства, являющегося, как известно, большим грехом.

Лейтенант запутался окончательно, но решил поверить на слово немало пожившему и умудренному опытом человеку. Тем более показался сержант Антипенков, а спорить со старшими в присутствии низших чинов не позволяет Устав.

Артиллерист молодец – вроде пошел за лопатой, чтобы выкопать могилу разбойнику, а службу помнит. Это командир при звуках выстрелов бросил все, а старый служака такого не допустит – хрипит от натуги, но крутит педали странной трехколесной конструкции, напоминающей ощетинившегося ежа. Только вместо иголок – ракеты. Половина помечена красным – это зажигательные, с синими полосками – осколочные, а в зарядном ящике, закрепленном под сиденьем водителя самобеглой коляски, ракеты полностью окрашены желтым. Эти самые страшные, способные взрываться в воздухе, разбрасывая множество свинцовых пуль. Нужно только покрутить кольцо, выставляя отметку с нанесенной цифирью и обозначающей расстояние до цели в шагах, и… Кстати, а почему столь ужасающие по действию снаряды называют совсем несерьезно – кулебяками?

Денис Давыдов не первый, кто задавался подобным вопросом – фельдмаршал Кутузов уже спрашивал о том у самого государя. Павел Петрович, пребывая тогда в добром расположении духа, ответил:

– Слушай, Миша, а как же их еще именовать, не шрапнелью же?

– Почему бы нет?

– Да потому что английский майор Генри Шрапнэл был взят в плен близ Ораниенбаума. И сейчас по решению суда отбывает пожизненный срок на постройке телеграфной линии. И он совсем не имеет отношения к снаряду своего имени – Кулибин и Засядько все сделали сами.

– Так уж и сами?

– Я только подсказал общий принцип.

– Подсказал или предоставил готовый чертеж?

– Миша, не будь занудой, тебе это не идет.

– Хорошо, не буду, – согласился фельдмаршал. – Но почему «кулебяки»? Могли в честь другого изобретателя назвать – «засадой», например.