Психоз - Татьяна Соломатина

Ещё бы Ирка не помнила. Ещё бы они обе не помнили.

Тогда Ирку профессор срочным образом доставил на дачу на собственной «Волге», потому что супругу одолевали ежемесячные боли такой интенсивности, что она уже была готова откусить ему голову, если он немедленно не доставит ей студентку Смирнову! Студентке Смирновой были обещаны все мыслимые и немыслимые блага, потому что более ничем эту студентку прельстить было нельзя – свои отличные оценки по всем предметам она получала и так, безо всякой посторонней помощи. Благополучно разрешённая от боли «пациентка» не отпустила Ирку домой, а пригласила погостить у них денёк-другой (вдруг, паче чаяния, боли возобновятся?). На закате семейство с гостьей восседало на веранде за ужином. Был очень красивый вечер, какие бывают в средней полосе ранней осенью. Внезапно Ирка как будто принюхалась:

– Я пройдусь…

– Ириночка, простите, мы не показали вам наш лес! – подскочил профессор.

– Я сама осмотрюсь, ладно?

– Конечно-конечно! – заюлил хозяин, оглядываясь на закутанную в плед жену, благостно покачивающуюся в плетёном кресле.

– Вам, Ириша, в этом доме можно всё, – измождённым шёпотом подтвердила профессорская половина, – и, котик, не надо так орать! – выстрелила она в мужа, хотя Ирка, признаться честно, говорила куда громче его.

Ирка взяла сигареты и отправилась прогуливаться в «лес». Хотя именно так и выглядел профессорский дачный участок, бывший куда больше всех виденных Иркой прежде. Собственно, ничего подобного этому имению она раньше и не видела. У бабки были сад и огород, а лес начинался в километре за околицей. У родителей были «профкомовские» шесть соток, куда Ирка никогда не ездила. Профессорская же дача выглядела так, как будто действительно забором был огорожен значительный кусок леса, посреди которого вычистили поляну под дом – большой и красивый. Но Ирка такой дом не хотела – в нём было слишком много жизней. И слишком замысловато эти жизни были переплетены.

Она шла, не задумываясь о направлении – полностью отдавшись тому, что её вело. Для себя она называла это «запахом». Всем прочим и вовсе не обязательно было знать, как она называет то, о чём понятия не имеет. След? Нет никаких потерянных вещей. Да и «вещь» – это всего лишь слово. Нет потерянных людей, нет потерянных чувств, нет потерянных жизней. «Камень потерян для тебя, но не для воды! – говорила бабка, пуляя булыжник в реку. – Представь себе, что весь мир вода. Вот эта река. Разве исчез камень, просто переместившись в воде? Разве умер камень? Разве умрёт он даже тогда, когда течение источит его? Он не умрёт, но просто станет водой». Бабка не знала ничего о системах координат и о молекулах, и это ей не мешало. Скорее наоборот – освобождало. Бабкино мироощущение и мировосприятие были куда более продвинутыми, чем знание, ограниченное «традициями исследований, анализов полученных результатов и выводов».

В какой-то момент Ирка вдруг усмехнулась, сделала последнюю затяжку, крутанулась вокруг себя и щелчком указательного пальца не глядя запустила окурок. Потом огляделась вокруг, подошла к месту, где поднимался от земли еле заметный сизый дымок, нагнулась и…

– Привет-привет!

…извлекла из-под прелой листвы массивный золотой перстень. Луч закатного солнца ярко вспыхнул и заиграл на гранях оправленного камня прекрасную цветовую симфонию.

– Ну что, пошли к хозяйке?

Ирка подняла шедевр ювелирного искусства, тщательно загасила ногой лежащий рядом окурок и быстрым шагом вернулась на веранду, где сидели сонные гостеприимные хозяева.

– Ваш?

– Ириночка… Но как?! Дорогая, ты же говорила, что потеряла его на море! Ириша, благодарю вас! Это перстень моей покойной бабки, доставшийся ей от прабабки, а той… А я подарил его Мусечке, когда она родила дочь. А она… Я впервые повысил тогда на неё голос. Мне так было стыдно потом. Прости, дорогая, – обратился он к жене. – Но это всё совершенно не важно. Где вы его нашли, Ириночка? – профессор заполошно размахивал руками.

– Мне действительно казалось, что я потеряла его в санатории. Ирина, я даже не знаю, как вас благодарить! – вскочила из кресла профессорская жена. Сквозь фальшивые нотки радости явственно – для Ирки, разумеется – звучала тревога.

– Не стоит благодарности. Я нашла его в дальнем углу вашего леса. Там такой уютный потаённый уголок. Он пахнет пеплом, понюхайте! – Ирка протянула перстень владелице. Та вздрогнула. Профессор ничего не заметил.

– Ирина, он совершенно ничем не пахнет. Золото и драгоценные камни не адсорбируют запахи! – женщина надела перстень на безымянный палец левой руки. – Кажется, я похудела с прошлого года. Какая приятная новость.

– Мусечка, ну что ты говоришь. Приятная новость… Это такая радость, что перстень нашёлся! Я, пожалуй, принесу ту бутылку вина, что Жан мне преподнёс на последнем конгрессе, – профессор убежал в дом.

– Спасибо, Ирина, – сдержанно сказала профессорская жена. После облегчения её страданий от каких-то несчастных транзиторных болей она была куда как более благодарна, чем за обнаружение утраченной семейной реликвии.

– Не за что, – так же сдержанно ответила Ирина.

– Вы же никому не расскажете, почему он пах пеплом? – она смотрела на Ирку с просительной ненавистью.

– Он пах пеплом, потому что я бросила рядом сигарету. Я, собственно, только потому перстень и обнаружила, что подошла затушить окурок. Осень. Листья. Мне совершенно не хотелось устраивать у вас пожар. Такой милый дом. Такая приятная хозяйка. Такой замечательный хозяин.

– Он и правда замечательный, Ирина.

– Именно поэтому, если я что-нибудь ему и расскажу о запахе пепла, то только об окурке. К тому же ему ли не знать, что золото и драгоценные камни не адсорбируют запахи?

Вернулся счастливый профессор с бутылкой коллекционного бордо.

– Я так волнуюсь, что даже не знаю, какой тост предложить! – нервически смеялся профессор, разливая вино. – Ириночка, вы ангел!

– Моя бабушка утверждает, что с тех пор, как я хожу ногами по грешной земле, я уже не ангел, а дочь фараона, – улыбнулась Ирка.

– Возможно, она не так уж и не права, – серьёзно, хотя и чуть саркастично, сказала профессорская жена.

– В том, что я не ангел, или в том, что я дочь фараона? – отбила Ирка подачу.

– Вы, Ирина, совершенно точно уникальное творение божье! – вклинился радостный профессор. – За вас! И за найденную вами дорогую для меня вещь… для нас с Мусечкой!

Судя по выражению лица профессорской супруги, та испытывала сомнения на предмет того, что Ирка – творение именно божье.

– За меня! – согласилась Ирка, чокнувшись с профессором. – И за то, что нет никаких потерянных вещей. Никаких! – акцентировала она, когда бокалы – её и профессорской супруги – соприкоснулись. Ни вещей, ни людей, ни даже пепла… от окурка.

Ирка получила в дар от профессорши новёхонькую невесомую норковую шубу. Конфиденциально. Видимо, в благодарность…

Об этой истории никто особо не распространялся. Ну, нашла перстень и нашла. Всего лишь перстень.

Другое дело – собака!

Собачка балерины всего лишь удрала на прогулке, влекомая зовом плоти – у неё была течка. Хозяйка прогуливала её без поводка, в плену «духов и туманов» искренне полагая, что диванные «пусики» ни о чём таком помышлять вовсе не могут.

– Давайте просто пройдём вместе с вами по маршруту, – сказала Ирка.

– Ах, я уже и сквер и все окрестности оббегала.

– Мы не будем бегать. Мы будем спокойно идти. И мне не нужны ваши безутешные рыдания. Вы хотите найти свою собаку?

– О да! Где она, моя прелесть?! Она замерзает! Или какие-нибудь злые люди…

– Просто идёмте. Вы – это вы. А я – ваша собачка. Идите со мной так же, как шли тогда.

Тут даже не нужен был импульс. Он и не возник. Всё оказалось куда как проще: собачка балерины, учуяв необходимое, унеслась от своей патронессы в созвездье бездомных псов, живших в одном из коммуникационных подземелий сквера. Оттуда Ирка и выудила её, довольную, налюбленную, и вручила владелице.

– Ах, моя пуся! Эти чудовища тебя не обидели?! Фу, как ты плохо пахнешь! Ну, не обижайся, моя любимая! Мама дома отмоет тебя шампунем!

– «Мама» в курсе, что через положенное время её «пуся» вполне может произвести на свет пару-тройку «внуков»-суржиков? – не удержалась Ирка от сарказма.

– Что вы говорите, Ирина! Вы же видели этих огромных псов! Неужели вы думаете, что они делали с моим котёночком это?! Они изнасиловали её?!

– Уверена, что именно это они с вашим «котёночком» и делали. Причём с её самого рьяного согласия. У неё течка. Этого-то вы не могли не заметить?!

– Я думала, что течка у собак, это как… как регулы у женщин. И забеременеть в этот период собака как раз и не может, разве не так?

– О боже!.. В балетном училище есть биология? – шутовски возопила Ирка. – Это такой предмет, где объясняют, чем женщина отличается от собаки.