Фаэтон - Михаил Чернолусский

Ефрем малость подумал, показал четыре пальца.

Тогда Рыцарь сказал:

— Бур-старший никогда не торгуется, он назначает цену.

— Ладно, хрен с вами, — махнул рукой Ефрем.

Торговался он для пущей важности, чтоб дело делалось серьезно.

Бур-старший кивнул головой и, глядя в глаза Ефрему, что-то сказал.

— Завтра в двенадцать встречаемся за этим столиком, — перевел Рыцарь и добавил: — Ужин просит не заказывать, нас обслужат. Пжалуста.

Бур вылез из-за стола и тяжелой медвежьей походкой удалился.

— Он не боится? — спросил Ефрем.

Рыцарь удивленно посмотрел на Ефрема.

— Пжалуста… не понял.

— Он не боится, что его могут арестовать?

— Арестовать? Ах, арестовать! — Рыцарь засмеялся тоненьким неприятным голоском. — Главаря Тобби арестовать?! Зачем? Завтра начнется — резай друг друга. Все Тобби объединятся, городу конец. Вы не понимай наша философия.

— Да уж где мне бандитизм понять.

— Сегодня есть сегодня. Завтра будет завтра.

— Завтра может и не быть.

— Мудро! Пжалуста — мудро, Ефрем Иванович!

— Так живут скоты.

— Кто?

— Звери.

Рыцарь закачал головой.

— Ой, ой, Ефрем Иванович! Пжалуста — не надо.

Ефрем вздохнул:

— Не надо так не надо. Мне наплевать, лишь бы к себе на родину возвратиться.

Рыцарь вытирал вспотевший лоб. Видно, поволновался, пока тут сидел Бур-старший.

Желтолицый официант подал наконец вино и закуску.

Рыцарь сел за стол.

Ефрем повеселел.

— Ишь ты, щедрый твой главарь. Споить нас задумал. Тяпнем, мол, и одуреем.

— Тяпнем? Что значит тяпнем?

— А вот выпей, то и будет, — рассмеялся Ефрем, разливая в бокалы вино. Теперь, когда обстановка более или менее прояснилась, он почувствовал, что хочет есть.

— Ефрем Иванович… Пжалуста — можно вам вопрос? — сказал Рыцарь, когда она выпили по первому бокалу и Ефрем набросился на закуски.

— Хоть два.

— Пжалуста… Скажи про свой жизнь?

— Про свою жизнь?

— Да. Наша плохой жизнь, твой хороший. Скажи про свой жизнь.

— А жизнь у нас нормальная, у себя дома землю пашем, хлеб выращиваем, детей воспитываем.

Рыцарь оказался настойчив:

— Про свой жизнь, Ефрем Иванович. Поподробнее.

— Во-первых, я живу на природе. У вас ее нет! — начал Ефрем.

— У нас природа была. Природы нет.

— Плохо это, братец. Никакая умная машина, как видно, природу вам не заменит…

— Понимай, друг, понимай… лес вырубили, дымом небо коптим. Понимай.

Тут Ефрем увидел: по центральному проходу, нацелившись на их стол, шла, покачиваясь, средних лет женщина, немного похожая на Фаэту — такая же, пожалуй, красивая. Ефрем прищурился.

— Во, гляди. Вроде как к нам.

Рыцарь обернулся и тотчас схватился за салфетку. Быстро вытер губы, поднялся навстречу.

— Не жена ли? — спросил Ефрем.

— О-о, я старый человек. — Рыцарь что-то еще хотел сказать, но дама уже была у стола. Она улыбалась Ефрему, а Рыцаря, казалось, не замечала.

— Какая встреча! — Голос у нее был приятный, грудной, с расстановкой, красиво, хотя и неправильно, она произносила русские слова. — Какая встреча! — повторила она и протянула руку Ефрему.

Ефрем неловко пожал протянутую руку в кольцах с длинными фиолетового цвета ногтями.

— Вас не припомню, — сказал он.

Она засмеялась и, впервые посмотрев на Рыцаря, что-то сказала ему — уже не по-русски. Тот поклонился и, беспомощно посмотрев на Ефрема, вылез из-за стола.

— Ты куда? — Ефрем схватил Рыцаря за руку.

— Он сейчас придет. Отпусти. — Незнакомка бесцеремонно отвела в сторону руку Ефрема.

Рыцарь поспешно удалился.

Они смотрели друг на друга. «Красотка, — думал Ефрем. — Неужто и этой нужон наследник? Чудно, ей-богу».

— Борода брил, Бунтарь? Молодец! Не люблю борода.

Она была явно навеселе. Ефрем решил сначала отправить ее туда, откуда пришла, но потом сдержался.

— Что-то вас не припомню, — повторил он. — Фаэта любит борода. Я не любит. Упоминание о Фаэте насторожило Ефрема. Он подвинул ей стул. Сел сам. И ждал.

— Меня зовут Рада. Я твой соседка.

— Соседка? Здесь, в гостинице?

— Меня к тебе не пускает охрана.

— Какая охрана?

— Твой охрана. Когда ты бросал деньги, я кричал тебе соседний балкон. Твой не слыхал.

— Вон оно что. Не слыхал. — Ефрему эта новость не понравилась. — Выпьешь? — перешел он на свойский тон.

— Выпьешь.

— Ишь ты какая.

Он налил, и она выпила. Неожиданно она провела ладонью по его щеке. — Знаешь, кто я? Рада.

— Четвертое Тобби слыхал?

— Четвертое Тобби? Нет.

— Женская организация. Я вождь.

— Сколько вождей! — усмехнулся Ефрем.

— Сколько Тобби, столько вождей. Не веришь? Ефрем думал: что делать? Мужика бы послал подальше, хоть он и вождь. А эту?

— Я хочу с тобой говорить, — продолжала Рада.

— Говори.

Нет… Пойдем. Там говорит. — Где там?

— Там, у меня номер.

Ефрем ахнул. С ума посходили эти бабы. И скандалить опасно. Все тут, видно, бандиты. Он решил тянуть время. Налил еще вина. Спокойно улыбался, хотя небритые щеки мешали быть спокойным, подергивались.

— Ты где училась нашему языку?

— Училась. А что?

— Трудное это дело — язык выучить.

— Мы быстро учим. Машина учит.

— А Бура знаешь? Он вот не умеет по-нашему говорить.

— Бур старый. Старый не может, молодой может. От внутренней несвободы трудно находилась тема для разговора.

— Сколько тебе лет, Рада?

Она долго и внимательно смотрела на Ефрема. И он тут понял, что эта Рада никакой не вождь четвертого Тобби, напустила на себя. Спьяну, что ли? Или такая же несчастная, как Фаэта.

— Ладно, Рада, завтра поговорим, — сказал он, чтоб спокойно разойтись. Он обрел самого себя.

— Сегодня! — возразила она, не сводя с него глаз. Ну что тут станешь делать? И смех и грех, как говорится.

— Глупая ты женщина, Рада, — сказал он. — К старику пристала. Погляди, сколько орлов в ресторане!

— Орлов? Что такое орлов?

— Героев. Понимаешь?

— Где героев? Это герои? — Она засмеялась, глядя на сидящих за соседними столиками. — Герои пить! От этих героев ни один женщин еще не родил. — Он засмеялся и еще налил ей вина. — Нет! Вставай! — властно потребовала она.

— Нельзя, Рада. Нехорошо. Да и дела у меня…

— Завтра дела. Он не пошевелился.

— Ты глуп, Бунтарь. Такая женщин тебе пришел…

Оскорбишь, буду скандал… Полиция ищет, кто бросал деньги. Тебя ищет!

Ефрем понял, что от пьяной бабы шутками не отделаться, И стал хитрить:

— Ты знаешь Фаэту, Рада? — Она насторожилась. — Знаешь? Так вот имей в виду: я люблю Фаэту.

Рада быстро и колко посмотрела на Ефрема. Ехидно улыбнулась:

— Брил бороду для Фаэты?

— Случайно обрили. Скоро отрастет.

— Отрастет для Фаэты?

— Да, для Фаэты. Только для нее! Она резко поднялась.

— Ты плохо сказал, Бунтарь! Фаэта мой враг! — Ефрем развел руками, не зная, что в ответ сказать. Рада побледнела. — Ты погиб, Бунтарь! — Она легко и быстро, хотя и была выпившая, взобралась на стол, разбросала ногами тарелки, облив соусом свои красивые, серебристого цвета туфли, и запела на этот раз высоким, совсем ей несвойственным голосом. Потом, как наседка, закудахтала.

Ефрем машинально отодвинулся от стола, рассеянно вслушивался в ее голос. Вдруг увидел, что сидящие за столами типы — один за другим поворачивают в его сторону свои раскрасневшиеся от обжорства и пьянства физиономии и тупыми глазами смотрят на Раду и на него. А Рада продолжала кудахтать. Теперь он разобрал слово «Бунтарь».

Только в эту минуту Ефрем понял, что может произойти. Он — чужой, он оскорбил горожан, бросая с балкона, как нищим, деньги, нарушил общественный порядок. Не подстроена ли эта сцена? Почему, увидев Раду, испугался и сразу убежал Рыцарь? Кто эта Рада? Не специально ли подослали ее враги и соперники Бура? Здесь все бандиты, все Тобби! Или в самом деле он задел самолюбие пьяной женщины?

Люди начинали вскакивать из-за своих столиков. Поднялся шум, который быстро перерастал в гвалт, в рев. А Рада, напрягая голос, все кудахтала.

Что делать? Ефрем понял, что, если он сейчас встанет, даже пошевельнется, на него могут наброситься.

— Рада, угомонись! Я пошутил! Бежим отсюда.

Но она уже не слыхала его слов.

Скосив глаза, он стал оглядываться. Его столик крайний, дальше стена и, кажется, дверь. Куда она ведет? Рискнуть?

Теперь казалось, что публика в ресторане поет. Гремит хор Желтого города. Хор подхватывает непонятные, магические слова оскорбленной женщины, клянется отомстить за нее. Как обманчив рев толпы! Надо одолеть страх! Одолеть! Одолеть!