У Ветра твои глаза (СИ) - Осокина Анна

Как в тумане, она видела лица перед собой: Жайя, Малайя, Аджай, даже кухарка Абрая мелькнула. Или только показалось? Хозяин хмурился и что-то говорил ее соседкам, но сейчас Мира слишком туго соображала, чтобы суметь понять его речь. Потом появилась какая-то незнакомая седая старуха. Она водила руками вдоль тела Миры, что-то тихо приговаривая. А в это время в памяти чужестранки всплывали воспоминания.

«Ты веда? — спросил Рей. — В моих краях так называют женщин, которые обладают необъяснимой силой… могут лечить или узнать, что у других в мыслях и на душе».

После ее ухода полегчало. Сознание медленно возвращалось к северянке. Стояла глубокая ночь. Мира вспомнила, что после того злополучного события день уже сменялся ночью и снова — днем. Она лежала тихо, вслушиваясь в шепот соседок.

— А вдруг не поправится? — говорила Малайя.

— Тогда господин Аджай очень рассердится, — откликнулась подруга. — Я подслушала, как он разговаривал с женой. Тот его гость предложил за нее пятьдесят динаров.

При этих словах послышался восхищенный вздох.

— Хочет подарить сыну, тот готовится принять пост главнокомандующего флотом. Вроде как Сунара очень приглянулась тому. Не зря же господин Аджай даже веду позвал, — при этих словах рабыня стала шептать еще тише, Мира с трудом слышала. — Если Сунара умрет, хозяин будет рвать и метать.

До Миры не сразу дошел смысл сказанного. Она широко распахнула глаза, глядя в темный потолок. «Его гость» — это отец Рейчара? Неужели Рей все же заберет ее?.. Но женщина не позволяла себе даже думать об этом, чтобы потом не получилось еще хуже. Здесь, в этом чужом месте, она больше не распоряжалась своей жизнью. Ее могли продать кому угодно. И все же робкая надежда показала лицо, благодаря чему Мира смогла забыться крепким здоровым сном.

На рассвете она проснулась самая первая. Сходила в уборную комнату для слуг, умылась и привела себя в порядок, расчесала спутавшиеся за эти дни волосы и заплела их в толстую косу. Когда она вернулась в комнату, нашла двух переполошенных соседок.

— Слава Всевышнему! — кинулась к ней Жайя. — Где ты была, Сунара?!

Мира посмотрела на нее так, будто ничего не поняла. Девушка отмахнулась и, взяв ее за руку, потащила куда-то.

— Пойдем скорее! Хозяин обрадуется!

Мира сделала несколько шагов — в глазах потемнело, она пошатнулась. Жайя увидела, как та побледнела.

— Сначала нужно поесть, — заключила она. — Ты давно ничего не брала в рот.

— А вот и наша криворучка, — улыбнулась Абрая, уже суетившаяся у очага. Мире показалось, что женщина рада ее видеть.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась Мира на монойском.

— Кто-то учится говорить! — захохотала та, положила перед ней белую лепешку и налила молока. — Ешь.

Несмотря на голод, северянка еле впихнула в себя половину порции. Желудок болезненно сжимался, так и норовя вытеснить из своих недр все обратно. Кухарка недовольно поджала губы и покачала головой.

— Худая, как селедка. Как еще такие деньжищи за тебя предложили? — ворчала она, гремя мисками.

А потом была встреча с хозяином. Вернее, он почти не говорил. Лишь радостно осмотрел ее с ног до головы, обратив внимание на ожог, который уже покрылся корочкой. А потом кликнул Жайю.

— Беги в дом к господину Удвару, скажи, рабыня Сунара готова к сделке!

От этого имени сердце заскакало как всполошенный собаками заяц. Удвар! Это же отец Рейчара, он много раз называл это имя в рассказах о доме. От радости закружилась голова. Пришлось опереться о спинку кресла, чтобы не упасть.

Рей! Он все-таки не оставил ее!

Мира не могла найти себе места, пока Жайя ходила с донесением, а потом, несмотря на слабость, буквально летела по многолюдным узким улочкам. Помня о первом дне, ее крепко держал под руку один из охранников, всегда сопровождавших ее уже бывшего хозяина. Северянка не замечала ничего вокруг.

Они зашли на территорию особняка. Если Мира до этого поражалась богатству дома господина Аджая, то этот просто поверг ее в какое-то благоговение. На улице стояла страшная жара, а здесь, во внутреннем дворике, который был больше ее хатки на родине, царила прохлада. Прямо в середине, перед входом, бил фонтан, в больших глиняных горшках, которые стояли на выложенном цветной плиткой полу, высадили какие-то незнакомые растения. С двух сторон от ворот начинались полукруглые лестницы, которые вели на балкон второго этажа. Сам дом сложен из какого-то белого камня, как и все вокруг.

Мира замерла с открытым ртом.

— Нравится? — самодовольно спросил господин Удвар, появляясь на балконе. Рей очень походил на отца и могучим телосложением, и чертами лица. Но все же у сына взгляд всегда был гораздо мягче, а этот человек смотрел на нее так колюче, что она внутренне поежилась.

Помня о своем намерении держать в секрете знание монойского языка, Мира опустила голову, потупив взгляд.

Мужчина рассмеялся.

— Налура! — закричал он.

На первом этаже почти мгновенно показалась девушка, одетая почти так же, как Мира в тот день, когда уронила поднос. Белые шаровары и короткая рубашка.

— Проводи Сунару в покои моего сына, он хотел с ней познакомиться.

При этих словах колени Миры подкосились, она еле удержалась на ногах.

Охранник наконец отпустил ее руку и с чувством выполненного долга оставил непокорную рабыню на попечение новых хозяев. Пускай теперь они заботятся о том, чтобы она не сбежала. Но Мира вовсе не желала отсюда сбегать. Она всем сердцем стремилась туда, куда сейчас вела ее, как она поняла по метке на запястье, тоже рабыня. Кажется, для Монойской империи вполне нормально в каждом богатом доме иметь по несколько рабов. Правда, пока она видела только женщин. Но, судя по рассказам Рея, мужчины ценились даже выше. Только работали они обычно не в домах, а где-то на производствах или обрабатывали землю.

Они вошли в просторные покои, залитые солнцем. В глаза Мире сразу бросилась огромная кровать с шестами с четырех сторон. Те поддерживали легчайшую прозрачную ткань, которая, видимо, защищала сон от настырных насекомых. Потом взгляд переместился на два больших кресла. В одном из них сидел Рейчар. Он совершенно спокойно взирал на вошедших. От его взгляда у Миры екнуло сердце. Как он может быть таким невозмутимым?

— Спасибо, Налура, ты можешь идти. И проследи, чтобы меня никто не беспокоил, — он махнул рукой.

Девушка склонила голову и вышла.

Как только дверь закрылась, с лица мужчины словно упала маска. Сразу тысячи эмоций проступили прямо на глазах. Он подскочил и в три огромных прыжка оказался возле потрясенной северянки. Но не решался дотронуться. Только смотрел, а во взгляде — мольба. Мира несмело протянула руку. Он упал перед ней на колени на мягкий ковер, вжался лицом в грудь, закрыл глаза. Она запустила пальцы в его жесткие черные волосы, делая его еще ближе. Сейчас она чувствовала себя кем угодно, только не рабыней. Он стоял перед ней на коленях и был абсолютно искренен. Все прошлые обиды рухнули.

— Рей…

Она опустилась рядом, теперь снова став ниже его. Он прижал ее к себе. Крепко, но очень нежно, боясь сделать больно. Мира не сопротивлялась, уткнулась в мягкую ткань рубахи, вдыхая такой родной аромат тела. Только теперь к нему примешивался какой-то незнакомый терпкий запах эфирного масла. Она заметила, что и мужчины, и женщины здесь любили натираться резко пахнущими смесями. Однако от него это не отталкивало. Наоборот, хотелось дышать им глубже и глубже.

— Мира, — прошептал он.

Она подняла голову и тут же почувствовала, как их губы встретились. Он творил языком что-то невероятное, как не делал никогда. Мире казалось, что он хочет съесть ее почти в самом прямом смысле. Но она сама отвечала с той же силой. Оба тяжело дышали.

Каким-то неуловимым движением он сдернул с нее шаровары. В тот же миг северянка очутилась под ним с широко разведенными бедрами. Он лишь немного приспустил свои штаны и без прелюдий вошел в нее сразу на всю длину. Но это получилось не больно, она была готова принять его уже после одного поцелуя. Он двигался резко и быстро, при каждом толчке вырывая из ее горла стоны. Волна удовольствия настигла Миру слишком быстро, она закричала, Рей закрыл ей ладонью рот, чтобы приглушить звук, и почти в тот же миг сам застонал, придавив ее расслабленным телом. Было трудновато дышать полной грудью, но эта тяжесть казалась приятной. Она снова ощущала его! Он снова рядом! Немыслимо! Невероятно!