У Ветра твои глаза (СИ) - Осокина Анна

— Двадцать пять, — назвал новую цену черноволосый. — И можешь прямо сейчас забирать свою рубаху.

Оба загоготали.

— Тридцать, — отсмеявшись, предложил клириец.

— По рукам! — господин Аджай, как называл его торговец, подал ладонь, тот ударил по ней.

Сделка считалась совершенной. Мира теперь принадлежит монойцу. Все это казалось дурным сном. Кошмаром. Мира изо всех сил пыталась проснуться и не могла.

Новый хозяин громко кликнул двоих крепких ребят, которые ждали его на берегу, по виду — охранников. Те быстрым шагом пересекли мост. Он что-то бросил им, Мира не расслышала. Те одновременно закивали и вдвоем подошли к северянке. Она отшатнулась, но один из них крепко впился длинными пальцами ей в предплечье и повел вперед. Пришлось поторопиться. Она оглянулась — господин Аджай поднялся на палубу ладьи, видно, решил все-таки прикупить и другие товары из северных земель. А ее уводили прочь.

Мира обреченно шла, понимая всю бесполезность попыток бегства прямо сейчас. Ее вывели на площадь перед причалом, там вовсю торговали чем только можно. Народу — тьма. В основном, монойцы, но встречались клирийцы, странные чернокожие люди и даже те, кто внешне напоминал типичных северян. Возможно ли такое? Рубаха стала высыхать, уже не так обнажая фигуру. Спина болела, но не настолько так остро, как сразу после наказания. Знахарка мимо воли рассматривала все, что происходило вокруг, и не могла заставить себя опустить глаза.

Вдруг сердце пропустило удар. А потом заскакало галопом. Мира дернулась, но мужчина все еще крепко держал ее руку.

«Рей», — стучало в висках.

До боли знакомый силуэт мелькал между торговыми рядами. Он шел рядом с таким же высоким и крепким мужчиной, но старше.

— Рейчар… — прошептала она почти беззвучно, а потом собрала все силы и крикнула: — Рей!

Охранник недоуменно на нее посмотрел, ощутимо тряхнул ее и строго сказал:

— Молчать!

Увидеть его было подобно удару молнии. Неужели боги сжалились над ней?

В шуме моря, в гомоне тысяч голосов он не услышал ее. Но будто что-то почувствовал: обернулся, поискал кого-то глазами в толпе и продолжил путь.

— Рей! Рейчар! — снова попыталась вырваться Мира, но тот больше не даже не смотрел в ее сторону. А державший ее мужчина залепил оглушительную пощечину.

— Молча-а-ать!

От потрясения и резкой боли Мира почувствовала, как у нее медленно темнеет в глазах. Дыхание участилось, колени подогнулись, дурнота подкатила новой волной. Все еще удерживаемая крепкой хваткой, она опустилась к ногам охранника, пытаясь не потерять сознание.

Новый хозяин оказался не таким плохим, как можно было подумать. Он ни разу не ударил Миру. Хотя она, боясь новых побоев, затаилась и ждала удобного случая, когда снова сможет попытаться сбежать. О том, чтобы покончить с жизнью, она думать перестала. Ведь где-то совсем рядом Рейчар. Ее Рей, который поможет! Нужно только как-то добраться до него. Но пока возможности не выдавалось, и она ждала и плыла по течению.

Ее не выпускали из большого богатого дома, а на ночь запирали в комнате вместе с двумя другими молодыми рабынями Жайей и Малайей. Мира не знала, по-настоящему ли их так зовут или хозяин сам дал эти имена. Но обе девушки — монойки. У Миры это вызывало недоумение. Она думала, что рабами становятся только чужестранцы, но нет, и своих постигала та же участь.

Первые несколько дней она осваивалась. Ей поручили работу на кухне. Она помогала старой кухарке, которая, судя по тому, что поняла Мира из разговоров, была свободной и служила в доме за деньги уже очень много лет. Новая рабыня чистила овощи и рыбу, мыла посуду, убирала помещение. Хотя все еще делала вид, что не понимает ни слова. Старая Абрая то и дело раздражалась непонятливостью Миры. Ей приходилось все объяснять на пальцах. Но северянка нарочно делала вид недалекой.

Она с удивлением обнаружила, что ее теперешние соседки вовсе не стремятся к другой жизни. Их все устраивало. Мира слышала, как они обсуждали рабов из соседских домов — и чуть ли не превозносили своего хозяина, который не бьет и не насилует их, как нередко бывало у других. Да и на еду господин Аджай не скупился. И все же Мира не переставала задаваться вопросом: неужели сытая жизнь и отсутствие телесных наказаний может заменить свободу? И Жайя, и Малайя покидали пределы дома, ходили на рынок. Они могли бы уже сотню раз сбежать, но даже не помышляли об этом. Почему? Миру это вводило в ступор и отчего-то очень сильно злило. Ее такой расклад не устраивал. Она не собиралась вот так прожить до старости. Но охранники-великаны, с которыми она уже успела познакомиться в первый день после прибытия, всегда были начеку.

Стоял уже поздний вечер. Соседки улеглись на подстилках, которые лежали прямо на полу. В свете яркой белой луны Мира долго расчесывала длинные волосы и потом заплетала их в косу. В последнее время только это ее успокаивало и утешало. Волосы остались единственным ее богатством. Ей даже казалось, что она то и дело ловит на себе завистливые взгляды не только рабынь, но и самой жены господина. Шевелюры местных женщин почему-то гораздо короче. То ли так принято, то ли по каким-то причинам не росли так быстро. Как бы там ни было, Мира стала внимательнее относиться к прическе, только это теперь напоминало ей о доме.

Неожиданно замок в двери щелкнул. На пороге возник хозяин. Рабыни подскочили, Мира осталась на лежанке, заканчивая доплетать косу. Мужчина поднял светильник выше и, посмотрев на чужестранку, коротко кинул, сопроводив приказ жестом, чтобы она уж точно поняла.

— Пойдем.

Она повязала ленту и, поднявшись, неуверенно пошла к выходу.

— Быстрее! — нетерпеливо сказал хозяин.

Они пошли в его кабинет. Мира уже знала, что там Аджай работает: ведет учет проданным товарам, но ни разу не оказывалась внутри. Сюда вход ей закрыт. Но только не сегодня.

Несмотря на дневную жару и вечернюю духоту в небольшом очаге ярко пылал огонь. В комнате уже стояли оба охранника. Мира бросила недружелюбный взгляд на того, который ударил ее в тот самый первый день.

— Все готово? — уточнил хозяин.

— Да, господин, — откликнулся второй.

Мира испуганно огляделась, словно искала пути к отступлению, хотя понимала, что бежать некуда. Ей очень не нравилась эта ситуация. Что им от нее нужно? Она попятилась, но первый великан проворным движением, несмотря на комплекцию, обхватил ее за плечи, повернув к себе спиной. Она чувствовала себя в тисках. Хозяин сел в мягкое кресло, которое стояло у очага, и кивнул второму:

— Начинай.

Когда мужчина достал из огня длинный металлический прут, она обо всем догадалась. На левых запястьях соседок северянка видела странные отметины — ожоги. Но не придавала этому значения до сего момента.

— Нет, нет, нет, — забормотала она, стараясь вывернуться из железной хватки, пока прут с клеймом на конце, раскаленным докрасна, неумолимо к ней приближался. — Пожалуйста, не нужно! — крикнула на своем родном языке.

И поняла, что никакие уговоры и крики не помогут. В последний момент она замолчала и до скрипа сжала зубы. Человек, державший прут, крепко схватил ее за руку, обездвиживая ту окончательно.

Ослепляющая боль — металл соприкоснулся с кожей. Мира издала лишь глухой стон, поклявшись откусить себе язык, если закричит. Она с ненавистью смотрела на хозяина, а тот лишь снисходительно улыбался.

— Теперь ты — Сунара, — спокойно сообщил он. И, видимо, чтобы рабыня наверняка поняла, что он имеет в виду, указал на себя: — Господин Аджай, — а потом на нее: — Сунара.

Руку словно всю опустили в огонь — так сильно пульсировал ожог. Ей еще никогда не доводилось чувствовать подобного. И все же Мира понимала, что сейчас ничего не может сделать. Переступая через себя, она судорожно кивнула.

— Вот и хорошо, — хозяин сделал жест рукой, и охранники вывели ее из кабинета, проводив в спальню.

Тот, который раньше держал прут, открыл дверь, а второй со смешком шлепнул женщину по ягодицам, задавая направление. Мира еле сдерживала злые слезы. Соседки уже спали. Она тихо легла на свое место, стараясь не тревожить все еще дергающую кисть. Сейчас та чувствовалась как нечто чужеродное. Будто на теле лежала не ее собственная рука, а гадюка.