Записки средневековой домохозяйки - Елена Ковалевская

И мы двинулись в первом па. Себастьян вел уверенно и гораздо более спокойно, чем Кларенс. Я могла бездумно следовать за ним, подчиняясь движению музыки, и ни о чем не беспокоиться. Все время, пока звучал вальс, мы танцевали молча. Но почему-то от этого было так хорошо, так легко, что я почти растворившись в музыке, стала одним целым с партнером.

Когда танец закончился, Себастьян спокойно отвел меня к диванчику, на который переместился его отец и, раскланявшись, ушел по своим делам. Меня вновь вовлекли в беседу.

Потом был ужин и снова танцы. За ужином нас с Кларенсом посадили рядом, но он едва замечал меня, уделяя все время соседке за столом — рыжеволосой развязной девицей отдаленно напоминавшей мне кого-то, но вот кого я так и не смогла припомнить. Это было неприличным, но меня абсолютно устраивало, поскольку его внимание до сих пор выходило боком. А так, не смотря на тугой корсет, я даже смогла проглотить хотя бы немного салата и дичи.

После ужина дворецкий объявил, что всех гостей приглашают в залу, и началась вторая часть вечера. Поскольку уже шел третий час ночи, мне невероятно хотелось спать, однако прочие гости даже не выказывали признаков усталости и продолжали веселиться. Весь остаток вечера в основном я провела с герцогом Коненталем, иногда компанию мне составлял граф Пенсери, но по большей части в одиночестве.

Неожиданно под конец вечера я рассвирепела. Во мне неудержимой волной начала подниматься злость. Хотелось встать, и сделать что-то такое, чтобы всем сразу стало тошно. Однако что? И поэтому я терпела. Терпела, и злилась все больше.

Ко мне подошел Кларенс.

— Чем обязана?! — желчно спросила я, когда он остановился рядом.

— Не время устраивать истерики, — отрезал он, грубо вздергивая меня как марионетку на ноги. — Нас ждет герцог. Ему приспичило что-то объявить! — и как привык, силой потащил за собой.

Маркиз выволок меня на середину зала, где нас уже дожидался герцог Коненталь. Его лицо светилось радостью как электрическая лампочка, если бы таковые здесь были.

— Дорогие мои! — начал он, прижав руки к груди. — Я безумно счастлив, что мой драгоценный племянник нашел свою судьбу, пусть и настолько особым, но от того еще более романтическим образом! И не зная как выразить свою безмерную радость, я собрал здесь вас, чтобы поделиться своим счастьем со всем светом. Я поздравляю новобрачных, желаю им счастливых дней, прекрасных минут и всего того, что обычно желают влюбленным друг в друга молодым людям, — в толпе, что собралась вокруг послышались понимающие смешки, кто-то заулыбался. А герцог тем временем продолжал: — И дарю им поездку к морю, в Валиаццу, самый романтический город нашей страны, чтобы они целых три месяца могли наслаждаться обществом друг друга!

Все зааплодировали. Герцог полез обниматься сначала с племянником. Стоя рядом я расслышала:

— Я тебе этого не прощу, — прорычал Кларенс, стараясь сохранить на лице довольную улыбку.

— Только попробуй не поехать, — послышалось от его светлости в ответ. — Тебя же на виселице могут вздернуть, если докажут…

— Не твоя забота!..

И настала моя очередь. Герцог, видимо не подозревая, что я услышала их обмен любезностями с племянником, на ушко желал мне счастья и всего прочего. А я в душе пожелала ему сгореть в Аду, удерживая на лице все ту же приклеенную улыбку, когда благодарила за доброту.

А нам все аплодировали. Когда герцог отцепился, Кларенс схватил меня за руку и потащил прочь из залы. Я сопротивляться не стала. И не смотря на то, что не хотелось оставаться с ним наедине, гораздо в большей степени мне хотелось уйти от гостей.

А Кларенс тараном пропер по коридорам до моей спальни, пинком ноги открыл дверь и, шикнув на побледневшую Меган: 'Пошла вон', - втолкнул меня в комнату. Девушка метнулась прочь, оставляя нас.

— Ну что дорогая супруга, — с нехорошей ухмылкой произнес он, — наконец то мы с вами одни. А вы похорошели моя радость, сильно похорошели, — продолжил он, начав расстегивать камзол. — Даже не ожидал! Ну что ж тем приятней. Я даже пару раз вполне смогу вас утешить. А-то что это за свадьба, да без брачной ночи?

Я как бы невзначай попятилась к камину. Кларенс наступал, а я отступала. Однако страха не было, меня захлестывал холодный гнев, оставляя совершенную ясность рассудка. Маркиз, не замечая моих маневров, не отрывал от меня похотливого взгляда. Он был уверен, что я, как и прежде послушна, вся в его власти. А я же действовала, словно все рассчитала и спланировала заранее. Да, до этого я склонялась перед его напором, но теперь наступил предел моей возможности терпеть.

Во мне еще на балу проснулась злость и она, разгораясь все сильнее и ярче, помогла сопротивляться натиску. Обычно я тихая, робкая и спокойная девушка, имеющая чувство собственного достоинства, и вывалять себя в грязи не позволю. Отступить перед фигляром, который пытался весь вечер изображать из себя незнамо что, наплевав как на свою репутацию, так и на репутацию родственников?! Да никогда!

Довольно…

Я спиной вперед сместилась к самой каминной полке, где на подставке стояли кочерги. Кларенс, так и не поняв, зачем я туда отошла, уже скинул камзол на кровать, а теперь взялся развязывать замысловатый шейный платок, на время оторвав от меня похотливый взгляд.

А я, совершенно спокойно оглядев кочерги, выбрала из них самую массивную и начала примерять к руке. Сначала помотала ей как клюшкой для гольфа, потом примерилась получше, словно в руках держала бейсбольную биту.

Послышался треск рвущейся ткани. Платье, не выдержав подобного обращения, поползло подмышками и на спине. Шелк стал расползаться в швах, давая мне необходимую свободу в движениях.

Мой супруг, оставив в покое непослушный узел шейного платка, поднял на меня удивленный взгляд. Не знаю, что было написано у меня на лице, но Кларенс несколько побледнел и попятился.

А я все с тем же яростным спокойствием, держа по-прежнему кочергу двумя руками, словно бейсбольную биту, так же неспешно и главное молча пошла на него. Не знаю, что мне придало такую невероятную силу. Возможно холодный гнев, но…

Я замахнулась и первый кроватный столбик, за который я держалась, когда затягивали корсет, переломившись с треском, рухнул на кровать. А кочерга в моих руках даже не погнулась.

— Прикоснешься хоть пальцем, — с замогильным холодом в голосе начала я, — Покалечу! Зубы в платочек собирать будешь! — и продолжила наступать на супруга.

Четыре коротких шага и еще один взмах. Второй кроватный столбик, сломавшись, отлетел к его ногам. Следующим на моем пути был Кларенс.