Тропа Журавушки - Шарон Крич

41. Поехали

У берега ручья я развернулась и направила Иву к тропе.

— Ты везешь меня в холмы? Прямо в лес?

— Там я видела тетю Джесси, туда мы и поскачем.

— Ну ладно, — сказал он, — ишь, раскомандовалась.

По тропе, вверх, вверх, тяжелые тучи над головой.

От тряски дядя постепенно сползал к самой гриве, и мне пришлось поддерживать его, чтобы он не упал. Он отказался расстаться с палкой, и она то и дело била меня по ноге.

— Может, выбросишь ее? — предложила я.

— Ни за что. Вдруг пригодится? (Палка царапнула мне ногу. ) Ну ничего себе, да ты расчистила всю эту чертову дорогу. Зачем вот только? Куда она ведет?

— Ты сам прекрасно знаешь.

— Молчи.

— Ты был здесь сотню раз.

— Не здесь, — сказал он. — Не на этой тропе. Рядом с тайником, в котором лежал медальон, я натянула поводья.

— Видишь камень? Ни за что не угадаешь, что я под ним нашла.

— Мне и гадать не надо.

— Ты знаешь? Но откуда? Он указал палкой на камень.

— Там была эта штуковина, вроде монеты.

— Откуда она там взялась? Кто положил ее туда? Ты знаешь?

Дядя Нэт повернул шею и внимательно посмотрел на меня.

— Тыковка, ты что, смеешься надо мной? Ты ее туда и положила.

По спине прошла ледяная дрожь.

— Когда? Когда я успела? Зачем? Почему? И...

— Не тарахти, — сказал он. — Сколько вопросов сразу. Ты что, забыла, как спрятала ее? Как до смерти нас всех перепугала?

...Я бегу, бегу. Мне совсем мало лет. Что-то зажато в моей руке. Что-то холодит ладонь. Роза лежала в ящике...

— Тыковка? — Голос дяди Нэта. — Ты помнишь?

...Я прикасаюсь к ладошке Розы и замечаю кожаный мешочек. А в нем медальон. Кукольная рука, вовсе не рука Розы... Я хватаю мешочек и бегу из дома. Вверх, вверх по холму...

— Тыковка? — снова дядин голос. — Сразу после смерти Розы...

— Тсс. Помолчи... — Я хотела как можно больше вспомнить сама.

...Я бегу... спотыкаюсь... падаю... ногти черные от земли... я закапываю мешочек... кладу сверху камень, чтобы не забыть место... опускаюсь рядом... и повторяю как заведенная: «Роза, Роза, Роза... »

— Мы не могли тебя найти... Мы до смерти перепугались...

На этом воспоминание обрывалось.

— Кто нашел меня?

— Мы с Джесси. Ты сидела у этого камня. Мы отнесли тебя домой...

— Но как ты узнал, что я там спрятала?

Дядя Нэт усмехнулся.

— Я любопытный. Я вернулся и посмотрел.

* * *

Мы поскакали по холмам к тропе Девы. Я сжимала в кармане медальон и вспоминала, как он мог очутиться у мертвой Розы. Почему-то мне казалось, что медальонов непременно должно было быть два. И где-то в глубине разума таились смутные очертания циркового шатра вроде того, в котором сейчас веселятся мои братья и сестры.

Вот и поляна. Я придержала Иву. Вдруг владелец уже заметил, что забор сломан, а лошадь исчезла? Но нет, на поляне не было ни души.

— Куда только смотрит этот фермер? — проворчал дядя Нэт и встрепенулся: — Ты что делаешь? Давай в объезд!

— Мы не сойдем с тропы, а тропа ведет через луг.

— Это ты положила здесь плиты? Где ты достала лошадь?

— Дядя Нэт, должен быть еще один медальон. Их ведь было два, да?

— Тыковка, мне тяжело об этом говорить... — Он не оборачивался.

— Почему? И что значат эти буквы — «ДВТБ»?

— До встречи на том берегу... — его голос дрогнул, словно в глубине горла спряталось эхо.

До встречи на том берегу, до встречи на том берегу... Цирк. Шатер. Яркая скатерть. Два медальона...

Вдалеке начали собираться грозовые тучи. Я пустила Иву легкой рысью.

— Чертово сердце, — пробормотал дядя Нэт, раскачиваясь вправо и влево. — Не желает стучать спокойно.

Тропа Девы позади, вот и Воронья пустошь.

— Дядя Нэт, зачем вы с тетей Джесси сюда поднимались?

Он покачал головой:

— Не могу...

— Почему тетя Джесси перестала ходить с тобой?

— Ноги разболелись.

За Детским Мизинчиком мы остановились. Иве надо было передохнуть. Меж холмами гулял ветер, и я пожалела, что не захватила куртку. Дядя Нэт совсем продрог.

— Холодновато в одной пижаме, — пожаловался он.

— Едем назад, — решила я. — Не нравится мне эта затея...

Он взмахнул палкой:

— Ни за что! Ни за что! Едем вперед!

— Ты там с кем-то встречаешься? — спросила я. Он постучал по моей ноге палкой:

— Какая ты сегодня любопытная.

— Ну так как? — не сдавалась я. — Встречаешься?

— Да, — прошептал он.

Я едва не рухнула. Будто получила по голове пыльным мешком.

— Расскажи мне о ней.

— О ком?

— Об этой женщине — твоей «лапушке», — с которой ты встречаешься.

— Тыковка, не лезь не в свои макароны!

* * *

— Ци-и-нни-и! Ци-и-нни-и!

Крик раздавался из-за заброшенных рельсов; мне стало нехорошо. Кажется, дядя тоже решил, что завывает призрак. Ива прижала уши.

— Ци-и-нни-и! Ци-и-нни-и!

— Ну что, ответим? — спросила я. Дядя Нэт крепче стиснул палку.

— Нам тут все равно не спрятаться.

— Ау-у... — робко откликнулась я. Расцарапанный, весь в колючках, на тропу вывалился Джейк.

— Цинни, Цинни!

— Что с тобой?

Глядя на него, можно было подумать, что он кого-то убил.

— Цинни, где ты была? Я искал тебя всю ночь. Я боялся, что ты заблудилась... или встретила медведя... или бог знает что! Почему ты вернулась домой? Прошла всего неделя!

Так это Джейк звал меня прошлой ночью?

— Мама просила посидеть сегодня с дядей Нэтом. А ты что тут делаешь?

— Эх, Цинни, Цинни... — Он положил ладонь мне на руку. — Ничего не мог с собой поделать. Так за тебя боялся.

Память услужливо напомнила мне слова Мэй: «Уж поверьте, от меня у него секретов нет». Я оттолкнула его руку.

— Пусти. Нам надо ехать.

— Тогда я с вами.

— Шумноватая вечеринка намечается, — хмыкнул дядя Нэт.

— Слушай, Цинни, где ты достала лошадь?

42. Хижина

Дядя Нэт не проронил ни слова, пока Ива брела по лиственничному лесу. Джейк шагал рядом.

— Вон там я и видела тетю Джесси. У подножия холма.

— Да она у вас путешественница, — сказал Джейк. Впереди показалась хижина, и я натянула поводья.

Больше я не знала, что думать и чего ждать. Дядя Нэт жадно разглядывал хижину.

— Это я ее построил! Я сам! — Он начал ерзать и извиваться, пытаясь сползти на землю.

— Что?! — только и вымолвила я. — Что?!

— О чем речь? — не понял Джейк.

Больше всего мне хотелось развернуться и умчаться домой.

— Сердце так и скачет, — простонал дядя Нэт.

— Цинни, что с ним? Нэт?..

* * *

Дядя Нэт лежал на кровати в хижине, а мы с Джейком пытались привести его в чувство. Это Джейк ногой выбил дверь и внес дядю внутрь. Я боялась, что дядя Нэт умрет. Еще одна смерть на моей совести.

— Джейк, он ведь не умрет, правда? — прошептала я. — Он поправится, да?

Джейк не отвечал. Он пытался нащупать дядин пульс.

— Нэт! Нэт!

Все вертелось перед глазами — кровать, дядя Нэт, Джейк... Фотографии на туалетном столике, подушки на стульях, игрушки, тетино пальто...

Я сжала дядину ладонь:

— Только не смей умирать, слышишь? Поговори со мной. Он пробормотал что-то невнятное.

— Слышал? Он пытается говорить. Он ведь не умрет, да?

Дядя Нэт прошептал:

— Наш дом...

— Чей? Кто тут живет? Он моргнул:

— Роза... Джесси... и я...

Я отпрянула, не веря своим ушам.

— Вот черт! — сказал Джейк. — Вот черт! Дядя Нэт снова моргнул.

— Только не в ящик... — Он похлопал меня по запястью. Он так хотел, чтобы я поняла.

— Ящик, дядя Нэт?.. Почему тетя Джесси забралась в ящик? Я ее до смерти напугала, да? Это все змея?

Он молчал.

— Или медальон? Да? Потому что она дала его Розе с собой?..

— Там, в амбаре, — выдохнул он, — она приняла тебя за Розу...

— Но... Я не... Я же не Роза!

— Решила, что Роза пришла за ней... Я не могла это больше слушать.

— Ужас, какой ужас...

Он снова похлопал меня по запястью.

— Да нет же, она ждала Розу... так хотела ее увидеть...

— Вот черт! — не выдержал Джейк.

— Три ночи, — продолжал дядя Нэт, — три ночи подряд она слышала Розин голос. «Готовься», — сказала Роза...

— Вот черт! — повторил Джейк.

— Доктор сказал, она впала... впала...

— В кому?

— Вроде так... Она забыла вколоть инсулин... или вколола, но забыла сразу поесть... точно не помню... и впала в эту, как ты говоришь, кому. — Его веки затрепетали. — Много эти доктора понимают. Она просто нашла Розу... — Дядя Нэт закрыл глаза.

Значит, я ни в чем не виновата. Это не я. Спасение обрушилось на меня гигантской волной, увлекло за собой и выбросило на берег. И все же было немного обидно слышать, что с ней была я, живая и теплая, а она предпочла бы быть с мертвой Розой.

— А как же я?

— Тыковка, твоя-то мама всегда рядом... — Он застонал и затих.