Война чувств - Наташа Колесникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Понятно, Георгий Петрович! — хором ответили оба магазинных менеджера.
— Паша, прозондируй почву, где в престижных районах можно открыть магазины с продукцией Панченко, может быть, выездные точки, с упором на здоровую пищу.
— Еще неизвестно, Георгий Петрович…
— Ну так сделай, чтобы известно было! И тебе тоже! Работай, Паша, работай! А иначе — на хрена ты мне нужен? Соображения по поводу расширения связей с Панченко, инвестиций в его производство и создания совместного предприятия я почитаю. Но мы будем расширяться. А сейчас — работать! Паша!
— Да, Георгий Петрович.
— Липы не потерплю, понял? Мне нужны конкретные данные конкретной рекламной акции. Сегодня вечером.
— Будет сделано, — сказал Тарасов.
Спустя полчаса иные гости пожаловали в кабинет Епифанова. Он их знал по кличкам — Болт и Савик, знал еще, что за ними стоит криминальный авторитет Канарец. Ему через этих странных людей Епифанов платил каждый месяц тысячу долларов с каждого магазина, якобы за их охрану. На самом деле он платил за то, чтобы магазины не сожгли и не взорвали. Странные люди, в нормальной ситуации Епифанов и разговаривать бы с ними не стал, но кто сказал, что в России нормальная ситуация для бизнесменов? Ирина Матвеевна, предупредив босса о приходе рэкетиров, даже не спросила, какой кофе приготовить. Им кофе не полагался.
— Короче, такие дела, Епифан, — сказал Болт, усаживаясь в кресло. — Ты расширяешься, надо больше платить. Две тысячи баксов с точки. Это слово Канарца.
Савик стоял рядом с Болтом, поигрывая тяжелой связкой ключей, давал понять, что может и ударить этой связкой в случае чего.
— Расширяюсь, да, но на это только деньги уходят, а прибыли пока нет, — спокойно сказал Епифанов. — Когда будет, тогда и поговорим. Но вряд ли она увеличится в два раза. Понятно, что я имею в виду, да?
— Канарец сказал — две тысячи баксов. С этого месяца, — нехотя произнес Болт.
Савик согласно кивнул.
— С каких прибылей? Пусть Канарец сам придет, потолкуем. Глупо резать курицу, которая несет яйца, так ведь? Я исправно плачу вам, буду получать больше — буду больше платить. Но пока что я только трачу деньги на расширение производства.
— А нам плевать на это, — сказал Савик и в подтверждение своих слов плюнул на пол, растер грязной кроссовкой и, растянув толстые губы в наглой усмешке, уставился на Епифанова.
Такие вещи и прежде случались, и приходилось терпеть, чувствуя себя ничтожеством, но сегодня терпение Епифанова лопнуло.
— В морду хочешь? — негромко спросил он.
Тут же мелькнула мысль, что не нужно было бы, но сразу исчезла. Не извиняться же перед этими ублюдками! Либо Канарец поймет его, либо… Нужно будет подумать о другой «крыше», более толковой.
— Чего-чего-о? — протянул Болт, приподнимаясь. — Чё ты вякнул, козел?
— Что слышал, — жестко сказал Епифанов. — Я еще в юности посещал всякие запрещенные секции и шею могу сломать любому из вас или сразу обоим. Желаете?
— Ты чё базаришь, Епифан? — возмутился Савик.
Епифанов встал из-за стола, не сводя жесткого взгляда с гостей. Шагнул к Савику и даже не ударил, а молниеносным движением руки вонзил острый сустав согнутого указательного пальца в солнечное сплетение рэкетира. Савик утробно вякнул и согнулся ровно пополам, приближаясь головой навстречу летевшему вверх колену Епифанова. После столкновения Савик, раскинув руки, грохнулся на спину, заелозил ногами, пытаясь встать, но не получалось.
— Вопросы есть? — спросил Епифанов у растерянного Болта, который снова опустился в кресло, вжался в спинку, всем своим видом демонстрируя миролюбие. — Я спрашиваю, есть вопросы?!
— Мы скажем Канарцу твое решение, Епифан, — пробормотал Болт. — Передадим…
— Не Епифан, козел, а Георгий Петрович! — заорал Епифанов.
— Поняли… Все так и передадим. — Болт с опаской выбрался из кресла, помог подняться Савику и, поддерживая его, вышел из кабинета.
Епифанов вздохнул, вернулся в свое кресло. Вот еще одна проблема, которую следует решить. Сколько же их накопилось в последнее время! И ладно бы только дела, тут он знает, что предпринять, но дома-то, дома что? С Лерой что такое творится? Почему она даже говорить с ним отказывается?
Может, он не очень вежлив, но ведь она сама намекнула, что зря он не ревнует ее, а после этого замолчала.
В кабинет без стука влетела Ирина Матвеевна. Этим гостям она кофе не предлагала, но грубить в открытую опасалась, просто делала вид, что не замечает их, а тут — такое!
— Георгий Петрович! Вы побили их?
— Надоели, — сказал Епифанов.
— Так они же бандиты… А вдруг подожгут нас?
— Вызовем пожарных.
— Георгий Петрович, я вам прямо скажу: вы настоящий мужик! — торжественно произнесла секретарша. — Так им, гадам ползучим, и надо. Я горжусь вами. Кофейку сделать? А может, чего покрепче, у меня коньяк есть, могу бутерброды горячие приготовить.
— Спасибо, Ирина Матвеевна. Пожалуй, коньяк более кстати в нынешней ситуации.
— Я мигом, — пообещала Ирина Матвеевна. Едва она вышла, зазвонил телефон.
— Да! — хмуро сказал Епифанов.
— Привет, Жора, это я… — послышался в трубке голос жены.
Прямо чертовщина какая-то! Ну почему она говорит с ним так, будто прожгла утюгом дырку в его любимом костюме или ушла в магазин, оставив кран включенным, и затопила соседей внизу? Или… Это же не ее нормальный голос, хоть бы притворилась, что ли!
— У тебя все нормально?
— Да. А у тебя? Голос какой-то странный…
Идиотизм, да и только. Говорит фальшивым голосом и хочет, чтобы он отвечал нормальным!
— Ты чего звонишь, Лера?
— Хотела спросить, когда вернешься домой. Я мясо по-испански приготовила.
— После семи, дел невпроворот.
— Ну хорошо, пока, Жора.
Ему показалось, что Лера вздохнула с облегчением, услышав, что он вернется домой после семи.
Глава 10
Дмитрий Зеленин не был бандитом, несмотря на довольно угрожающую внешность. Десять лет он служил в Главном разведывательном управлении Генерального штаба, дослужился до чина майора, занимаясь промышленным шпионажем (в основном военных технологий, но они же на Западе тесно связаны с производством бытовой техники, с экономикой), а потом решил, что на «гражданке» его опыт принесет куда больше пользы обществу, а главное, ему самому, и уволился из рядов стремительно редеющей грозной спецслужбы. Организовал частную юридическую фирму «Зеленин», пригласил компетентных сослуживцев (компетентных во всех отношениях — что процесс в суде выиграть, что морду набить, что взорвать несговорчивого смутьяна) и занялся тем, чем занимался на службе — промышленным шпионажем. То есть проблемами, связанными с ним. В обновленной России это выглядело несколько иначе, чем на диком Западе, примерно так: «Он, козел, подделывает мою водку, слушай! Свою не может придумать!» — «Сам козел, подделываю не твою, а «кристалловскую», не понимаю, при чем здесь ты?» — «Зачем даешь по дешевке ее в мои ларьки, слушай? Продавай в своих!» — «Что значит — твои ларьки? Скажи спасибо, что они пока что стоят!» Такие или примерно такие вопросы приходилось решать юридической фирме Зеленина, и он, обогащенный международным опытом, настолько преуспел в этом деле, что стал известен всей Москве — человек, который умеет решить любые проблемы. И теперь, когда московские бизнесмены старались решать проблемы мирным путем, а не стрелять друг в друга, репутация фирмы Зеленина была вне конкуренции. К нему обращались за помощью даже самые крутые московские авторитеты, а безопасность была гарантирована корпоративным соглашением всех предпринимателей Москвы.