Ричард III - Светлана Кузнецова

   — Йорк! — закричал Дик, схлёстываясь со следующим противником.

   — Глостер! — отвечали ему рядом и сзади.

Ланкастерец упал на землю и затих, не пытаясь подняться. Ричард повертел головой в поисках новых врагов, но те почему-то кончились. Левый фланг Уорвика был смят, опрокинут и уничтожен.

Глава 6

Стремительная атака Глостера сбила весь боевой порядок. В создавшейся ситуации оставалось только отступить. Уорвик, стремясь спасти положение, отправил одну из резервных частей на левый фланг, на помощь Эксетеру, но отчаявшийся граф не сумел переломить ситуацию. Оставшиеся силы Кингмэйкер бросил в центр боя, куда ударил Эдуард, лично возглавивший атаку.

Тем временем туман окончательно поглотил Джона де Вера и остатки правого фланга. Время шло, Оксфорд плутал. По пятам за серым Шерифом следовал знаменосец с фамильной серебряной звездой на стяге. Это было то малое, что вселяло в графа уверенность и заставляло поднимать голову. Попранная гордость требовала отмщения. В конце концов Джон рассчитывал вернуться в строй или всё же отыскать йоркистов и схлестнуться с подлецами в честном бою.

Граф уже представлял, как самолично оторвёт голову щенку-Глостеру. Ведь наверняка подлая ловушка — его проделка. Ни один из честных рыцарей не додумался бы до такого. И конечно же Джон не подозревал о том, как на самом деле выглядит в тумане его герб.

Союзным войскам, к которым Оксфорд всё-таки выбрел, звезда на его флаге показалась йоркистским солнцем — эмблемой Эдуарда IV. Немедленно прозвучал сигнал, а несчастный де Вер и столь же неудачливый отряд оказался атакован собственными силами.

Ланкастерские лучники нацелились на звезду графа Оксфорда. Они ударили градом стрел по своему исчезнувшему правому флангу. Закрывшись щитами, утыканными стрелами, словно ежи иглами, отряд поспешил нырнуть обратно в туман и окончательно покинуть поле боя.

   — Измена! — кричали бывшие ланкастерцы.

   — Измена! — орал Джон де Вер едва ли не громче всех.

Их крики были услышаны. Известие вихрем облетело войска, внеся сумятицу в сердца воинов, пока не участвующих в схватке, и панику в тех, кто уже сражался с йоркистами. Неизвестно, кто первым крикнул о предательстве. Ланкастерцы кинулись друг на друга. В общей свалке брат Уорвика, граф Монтэгью, погиб от руки союзника, и весть об этом немедленно распространилась в рядах армии.

К этому моменту туман наконец начал редеть. Серость неба подёрнулась голубизной, и наконец выглянуло солнце. Видимость улучшилась, и ланкастерские предводители смогли оглядеть поле боя. Представшая перед глазами картина повергла их в смятение.

Левый и правый фланги не существовали. Где-то на периферии ланкастерцы добивали друг друга. Центр боролся с наступающими йоркистами, которые теперь превосходили числом войско графа Уорвика. Весть о гибели брата стала для Невилла последней каплей. Кампанию он проиграл. В последний раз окинув взглядом поле боя, он поспешил к лошадям.

   — Ваше Величество!

Конь Эдуарда плясал под седлом. Вырвавшись из горнила схватки, молодой король отёр меч от чужой крови. Тотчас к нему подскакал оруженосец, принимая у правителя щит и шлем.

   — Мой король! — вестовой осадил взмыленного коня и покачнулся в седле. Доспехи его были сильно посечены, но выглядел мужчина счастливым. — От герцога Глостера. Победа!

   — Вижу, — Эдуард всмотрелся вдаль. — Что с моим братом. Он невредим?

   — Да, мой король.

Эдуард вновь вернулся к обозреванию окрестностей. Конечно, он не мог видеть Ричарда, но...

Небольшая группа всадников привлекла внимание короля. Довольно примечательные одежды и знамя. Слишком примечательные. Эдуард сощурился и поднял руку, подзывая своих людей.

   — Клянусь небом, это сам граф Уорвик! — воскликнул он. — Отрядите несколько рыцарей. Пусть скачут наперерез. Не дайте им скрыться!

С десяток всадников сорвались с места. Конь короля переступил передними ногами, но остался на месте.

Отряд быстро настигал Невилла. С графом было всего пятеро телохранителей, и он не мог оказать должного сопротивления. Создатель королей принял бы за лучшее сдачу на милость победителя. Однако, в отличие от вероломного зятя, герцога Кларенса, на прощение не рассчитывал. К тому же в сердце Уорвика тлела небольшая надежда. Ведь у Маргариты Анжуйской ещё оставались в Англии преданные силы. Пусть она и отдала их часть для барнетской битвы. Пусть она наверняка придёт в ярость. Пусть, в конце концов, попробует аннулировать брак её сына с Анной. Королева не может не понимать: на сегодняшний момент Кингмэйкер — единственный предводитель, способный возглавить ланкастерские войска.

Граф обернулся. Его преследовал отряд из десятка всадников. Они безудержно понукали коней, но были ещё далеко. Йоркисты, наверняка посланные Эдуардом, дабы покончить с кузеном, бывшим соратником и опекуном королевских братьев, раз и навсегда. Уорвик пригнулся к гриве и пришпорил жеребца. Тот заржал и поднажал так, что вырвался вперёд на полтора корпуса. Сил у серого шестилетки южных кровей ещё много.

Из небольшой рощицы впереди высыпали люди, но Уорвик продолжил мчаться вперёд, почти не обращая внимания на очередной незнамо кому подчиняющийся отряд. Возможно, это союзники? Не может же сегодня всё оказаться против него!

Скакавший слева от него Бернард вдруг вздрогнул и резко подался назад, словно натолкнулся на сук невидимого дерева. Вскрикнул и нелепо взмахнул руками соратник справа, имя которого Уорвик то ли забыл, то ли так и не удосужился узнать. А потом настала и его очередь. Путь преградил невесть откуда взявшийся всадник на коне неопределённой масти — то ли гнедом, то ли огненно-рыжем. Неожиданно заблиставшее солнце озарило жеребца ярким сиянием, и каждая шерстинка огромного животного словно вспыхнула под напором дневного светила. И это было очень красиво. И это был конец. Потому что незнакомец поднял боевой топор.

Невилл натянул повод. Оставшиеся в живых соратники промчались мимо, ощерившись мечами. Только разве могли они противостоять мощи неизвестного? Уорвик тоже потянул из ножен свой меч. Показалось или серый споткнулся? Очень плохая примета — как сказал бы Глостер. Мальчик всегда хмурился, говоря заведомые глупости... благоглупости, как называл их граф.

Почему в последние мгновения своей жизни он думал о мальчишке? Уорвик и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Очень юный. Очень талантливый. Очень наивный. И потому — очень глупый. Ричард жил в каком-то придуманном уютном и маленьком мирке, в котором не существовало никого справедливее, сильнее и возвышеннее обожаемого старшего брата.

В нём царили справедливость и честность. И верность, которую неспособен поколебать никто и ничто.

Пробовал ли Уорвик раскрыть юноше глаза? Ещё как! Но все его усилия оказались напрасны. Правда, иногда Невилл смотрел на Ричарда и радовался его непоколебимости и незыблемости убеждений. Когда тот находился рядом с Анной. Потому что только в придуманном мирке есть место настоящей и чистой любви с первого взгляда и до последнего вздоха.

Дочь смотрелась рядом с Диконом не в пример лучше, нежели с принцем Уэльским. Всё же, вопреки собственной убеждённости и расчётливости, Уорвик был любящим отцом. Он хотел бы попросить у Анны прощения. Но, конечно, теперь не сделает этого — рыцарь уже занёс своё страшное оружие, слишком легко отбив первый удар графа.

Посланцы короля застали Уорвика мёртвым. Они не успели совсем немного. Граф погиб в бою, как и подобает рыцарю. Многочисленные грехи, запятнавшие душу, он смыл собственной кровью. Теперь никто из ныне живущих не смел вспомнить его дурным словом или проклинать за прошлые обиды.

   — Покойся с миром, — прошептал король, понизив голос до шёпота, и склонил голову.

Глава 7

Маргарита была вне себя! Мало того что она заложила Людовику XI все английские владения во Франции. Мало она унижалась перед ним, стараясь выпросить поддержку. Мало положила сил лишь бы собрать войско, способное разгромить Йорков раз и навсегда. Она отдала часть этого войска — причём большую! — графу Уорвику. А тот умудрился проиграть мальчишкам, которых сам же наставлял в воинском деле!

В обязанности Невилла вменялось вызволить из заточения её мужа. Генрих VI, в каком бы состоянии ни находился, вдохновил бы ланкастерцев на новые победы. Но разгром при Барнете не дал сбыться этим планам. Более того, поставил под вопрос успех всей кампании!

   — Если бы Уорвик не сложил голову в сражении, его стоило казнить! — ответила королева на невысказанный вопрос сына. Подумала немного и добавила: — А может, и повесить.