Бесланский словарь - Юлия Юзик

Мы так были рады, что нашли ее! Плакали от счастья. Мы похожи на ненормальных, да? Как можно радоваться сгоревшему, искалеченному ребенку, которого тебе выдают в закрытом гробу? А мы так радовались! Потому что она вернулась к нам! Даже такой…

Мы живем тем, что встречаемся с ней на кладбище. Тем, что перечитываем ее стихи. У нас в доме тишина. Вечерами я достаю фотоальбом. Первые дни после похорон я жила только ее фотографиями, этими снимками, они на какие-то мгновения возвращали мне ее.

Перебираю ее тетрадки, книжки. Она любила Джека Лондона, «Белый клык». Я разговариваю с ней… Стою у окна и смотрю на дорожку, по которой она ушла в школу…

Все кончено… Детей у нас больше не будет.

Муж так и сказал: «Это значит: предать ее, и всю нашу жизнь прошлую предать».

А ведь мы были так счастливы…

Знаете, невыносимо, когда утром встаешь, идешь в ванную и не видишь ее зубную щетку в стаканчике. Заходишь на кухню, ставишь чайник, а на полочке ее кружка стоит. По-прежнему ждешь, представляете, полгода прошло, а все ждешь, ждешь — смеха ее, ее шагов. Но она никогда, представляете — никогда! — не зайдет больше сюда, не нальет себе чаю и не спросит меня: «Мамочка, что же ты грустишь?»

Вы вот спрашиваете, в чем смысл жизни, а я не знаю, что вам ответить. Саша, ты знаешь, ради чего живешь? И я не знаю… Из нас вынули жизнь. Сегодня надо поехать на кладбище, поменять фотографию: ночью выпал снег, так зябко на улице, а она на фотографии в летней майке. Бедная, она же совсем замерзла поди — на ветру, под снегом и дождем… (Надолго замолкает.)

Надо ее переодеть… Мы нашли фотографию, где она в курточке и в шапочке. Так ей будет теплее…

Кладбище… (Растерянно.) Оно стало смыслом нашей жизни. Пока так, я не знаю, выберемся ли мы после всего этого… Из нас вынули жизнь, смысл этой жизни… Отобрали все.

Рита и Александр, родители погибшей Азы Гумецовой

Стихи

Я уйду туда, туда,Где все есть и где все можно,Надоело больше ждать,Это просто невозможно!Это все произошло И не рано, и не поздно,Потому что — навсегда.Потому что все так сложно.Мне билет заказан в рай,И туда добраться скороПервым рейсом я смогу.Это будет чуть попроще…

Аза Гумецова, август 2004 г.

Через месяц сгорит в школе № 1

Т

Три, числительное

«Я знала, что все закончится на третий день. Как этого мог не знать спецназ или президент? Все же заранее было предрешено.

Бог — троицу любит, так? А потом смотрите: Иисус три дня висел распятым на кресте. Три дня поста самые суровые перед Пасхой. Я когда подумала об этом, еще там, в школе, я поразилась: даже дни те же — среда, четверг, пятница. Я так и поняла, что мы все постимся, — кто перед смертью, а кто перед воскрешением. Это был наш Великий пост. На третий день Иисус воскрес, и закончились его мучения и страдания…

Начинался третий день, и он должен был все решить».

Бэлла Губиева, 12 лет

У

Утешение

«Мы с мужем приняли крещение в сентябре, почти сразу после всего. Невозможно было выжить без веры. Когда мы увидели то, что осталось от наших детей… Невозможно. Сердце не разорвалось только потому, что я сказала себе: ЕЕ здесь нет, ЭТО — всего лишь оболочка, тело!

Прекратить кричать!

Это не она! Она уже в раю… Конечно, она в раю…

Как не поверить в Бога после того, что мы все увидели? Как не поверить в загробную жизнь? Неужели можно смириться с тем, что твою кровиночку, твое дитя убили, сожгли, и вот это — горстка сожженных костей — и есть твой ребенок, которого ты кормил с ложечки, держал за руку, когда он делал первые шаги, смеялся и плакал от счастья, когда он в первый раз сказал «Мама» и «Папа»…

Не поверить в Бога после такого — значит, смириться с тем, что вся твоя жизнь ничего не стоила. Разве иначе ее можно бы было так просто уничтожить?

Если думать о том, что душа неотделима от тела, можно сойти с ума. Мы бы сошли с ума, если бы не верили. Я уверена: когда мы находили наших детей в морге, мы находили просто их тела — не души!»

Эльвира, мать.

«Привет! Меня зовут Светка. Я знаю, что своими словами, наверное, напугаю вас, но мне кажется, что я должна была родиться животным. Сейчас у меня на глазах кошка съела своего котенка. Я никогда не забуду эту картину и никогда не смогу понять кошек, но, наверное, тем, что они съедают свои детей, они оберегают их от чего-то более ужасного? Может быть, когда-нибудь я пойму эту философию, но сейчас для меня это слишком сложно. Конечно, я понимаю, что это тяжело — есть своего ребенка, но ведь она явно сделала это неспроста».

Из личного дневника 12-летней Светы Цой, сгоревшей 3 сентября при штурме школы № 1

Ф

Философия

«О какой еде вы говорите?! Мы были голодными: максимум, что могли себе позволить, — несколько глотков воды, и все. Кусок в горло не лез. Вторые сутки мы дежурили возле школы с валидолом в руках. Какая уж тут еда… Ее не было у наших детей, а мы хотели принять на себя хоть частичку их страданий…

И вот я вдруг вижу женщину. Сидит себе в нашем импровизированном родительском штабе, причитает о своем сыне. А потом… Запускает руку в прихваченный с собой пакет, вытаскивает булку хлеба, отламывает ломоть и жадно впивается в него зубами… Белая воздушная мякоть, румяная корочка, запах, разливающийся вокруг…

X

Хлеб

И она рвет, рвет зубами эту душистую хлебную плоть…

Вы представляете? У этой из набитого рта так и сыплются крошки, а моя дочь в это время погибает оттого, что у нее нет капли воды и крошки этого самого хлеба! Как же эта сволочь может вот так запихиваться им, когда в нескольких метрах от нее умирают дети?!

От усталости и голода я и сама падаю с ног. И вот, когда я вижу этот хлеб… То, как она запихивает его в рот… У меня в глазах темнеет от ненависти. Рука рассекает воздух, уже приближаясь к ее лицу, и вдруг… Кто-то рядом перехватывает мою руку: «Бог ей судья!»

Марина, мать

Ц

Цена

«Я родила их рано, в двадцать лет… Только во время беременности узнала, что муж — наркоман. Он сидел на героине. А я ничего не знала, ни когда замуж выходила, ни когда забеременела… Глупая девчонка, молодая, влюбленная… Я их родила недоношенными, так боялась, что больными родятся! Ничего, все обошлось вроде. Красивые мальчики-близнецы… Ой, правда, они у меня такими красивыми получились: глазища черные, огромные, — когда я с ними гуляла, на них на улице оборачивались.

И я думала. про себя: с мужем не повезло, так хоть детьми Бог меня наградил…

Он кололся, все деньги на наркотики уходили… Придет домой — глаза стеклянные, вены синие… Какие дети? Ему ничего не надо было!..

Я ушла, когда им исполнилось 11 месяцев. Собрала все свои пожитки и закрыла за собой дверь. Брат моего мужа очень полюбил этих мальчиков, очень переживал мой уход: за несколько месяцев поседел полностью. Я вот вспоминаю то время и думаю, что он единственный в той семье понимал, что произошло. Что они потеряли навсегда — сыновей, внуков…

Первое время тяжело было. Еле концы с концами сводила. К родителям не могла вернуться: гордая была. Сняла квартирку. Плохую квартирку, бедную. Откуда деньги взять было? Потом я больше чем на год уехала из Осетии в Киев. Меня один из братьев забрал с собой: он видел, как тяжело мне было. Снял мне хорошую квартиру в Киеве, деньгами здорово помог. Пока мальчикам по два года не исполнилось, я там и жила… Хорошее время было… Я все время была с ними… Видите? Это осень, я гуляю с ними в парке. (Показывает фотографию.) Правда, красиво? (Задумчиво.) Самая красивая осень в моей жизни…

Когда им исполнилось два года, я решила вернуться в Беслан. Все-таки это мой город, я здесь родилась, выросла. Меня тянуло домой. Нужно было искать работу, не век же на шее у брата сидеть. Вот мы и вернулись.

Почти сразу вышла на работу: я парикмахер, арендовала маленький салон и начала работать. Мальчики почти все время были у моей матери. Вечером после работы я старалась забрать их домой. Я много работала… Очень много… С утра до вечера — стригу, стригу, стригу… Дотемна работаю… Ноги болят, к вечеру — ни живая ни мертвая…

Мне надо было платить, за все платить… За квартиру, за аренду парикмахерской… Детей накормить, себя накормить. Обуть-одеть.

За эту жизнь я платила…

Понимаете, у этих мальчиков не было ничего: ни своего дома, ни отца, ни нормальной семьи. Я старалась сделать так, чтобы они не чувствовали себя обделенными. Я вкалывала, чтобы у них были хорошие игрушки, хорошая одежда; чтобы они не завидовали другим детям, у которых все это было…