Кратер Циолковский - Юрий Шпаков

— Значит, вы все-таки боитесь, что на вас и там кто-то может напасть?

— Вот заладил: боитесь, боитесь... Не боимся, а принимаем меры разумной предосторожности. Если у человека в руках ружье, оно не обязательно должно стрелять... Но я не договорил. Когда тот Космонавт опустился на Землю, его, как ты помнишь, встретили неважно.

— Куда уж хуже! — засмеялся Игорь.

— И он, конечно, мог бы обороняться, мог перебить тех, кто его ранил. А что он сделал? Включил какой-то аппарат, который вызвал мгновенный сон у людей и даже животных. Видишь, поступил очень гуманно. Он понял, что перед ним разумные существа, и не стал лишать их жизни. Я думаю, что в мире, где он жил до своего полета, любая жизнь священна. А ты выдумываешь какую-то чепуху...

Игорь вздохнул, отвернулся к окну, глубоко задумался. И Володе вдруг стало жаль брата. Захотелось сделать ему что-то очень хорошее. Будь его воля, он взял бы мальчишку в полет. Пусть даже не до Луны — до межпланетной станции.

— Не вешай носа, Игорек, — сказал он. — Хватит открытий и на твою долю. Может? быть, тоже в космос полетишь...

Игорь оживился.

— Я вчера читал книжку про Соколова. Вот человек! Ты знаешь, он был меньше меня, когда начал готовиться в космонавты. И добился своего.

— А ты тоже хочешь последовать его примеру?

— Хочу. И можешь не смеяться — я буду космонавтом. Вот увидишь!

— Только у телевизора придется меньше сидеть, — заметил Володя.

— А у меня теперь режим. Прилетишь обратно — не узнаешь!

Игорь собирался задать брату еще вопросы, но тут один за другим стали раздаваться звонки видеофона. Знакомые, малознакомые и совершенно незнакомые люди желали Володе счастливого пути, старались сказать несколько теплых слов. Он даже растерялся — о предстоящем полете знали очень немногие. И вдруг такое всеобщее внимание. Но скоро все выяснилось. Оказывается, только что по радио и телевидению было передано первое сообщение ТАСС о предстоящем отлете «Циолковского». Называли и имена участников экспедиции.

— Пойдем, Игорек, погуляем, — предложил Володя. — А то боюсь, как бы не загордиться от всего этого.

Пока они одевались, экран освещался еще два раза. Отец сказал, что будет дома через час. А потом корреспондент местной молодежной газеты, не скрывая восторга от своей удачи (еще бы, первым получил интервью у земляка-космонавта и журналиста!), долго расспрашивал Володю, добивался разрешения приехать к нему домой, чтобы сделать снимок. Впервые в жизни Никитину пришлось поменяться ролями с героями репортажей, и он признался в душе, что это не очень-то приятно. Но что поделаешь — ноблесс оближ, как говорили когда-то французы. От снимка он постарался отказаться, но репортер не растерялся. Экран сверкнул фотовспышкой, и Володя с тоской подумал, что его физиономия все-таки будет в завтрашнем номере газеты...

Они уже вышли в коридор, когда раздался новый звонок.

— Пойдем, — решительно сказал Володя. — Иначе это будет до бесконечности.

— А вдруг мама? — спросил Игорь. Пришлось вернуться. Но на экране появилось лицо дежурной телефонистки междугородной станции.

— Ответьте Мурманску, — сказала она.

И не успел Володя сообразить, кто его может знать в этом далеком городе, как увидел перед собой чуть размытое расстоянием, но все равно очень знакомое изображение. Нина Журко!

— Здравствуй, Володя! — закричал ее далекий голое. — Ой, как я рада, что застала тебя! Только услыхала сообщение и сразу бросилась звонить. Неужели это правда, что ты послезавтра улетаешь?

— Правда, Нина.

— И ничего не мог сообщить! Как тебе не стыдно!

— Нельзя было. К тому же у меня нет твоего мурманского адреса.

— Ладно, не оправдывайся. Захотел бы — мог разыскать. Но я не обижаюсь. Знаю, тебе не до этого было.

— Я очень виноват, Нина.

— Вот еще, будем считаться. Скажи, вы вправду решили найти на Луне следы чужого звездолета?

— Мы все верим в это. Ты знаешь, может быть, даже узнаем что-нибудь о судьбе Платона Журко...

— Да, это было бы интересно, — задумчиво сказала Нина и вдруг спросила:

— Скажи, ты теперь, наверное, страшно загордишься?

— Что ты! Даже не думай.

— Знаю, знаю... Если бы не позвонила, так бы и не догадался попрощаться...

— Я часто вспоминал о тебе, Нина.

— Я тоже. И буду очень-очень ждать твоего возвращения. Можно?

— Можно, Нина. Мы же друзья с тобой...

Почему-то этот разговор оставил у Володи неприятный осадок на душе. Гуляя с Игорем по улице, он рассеянно отвечал на бесконечные вопросы брата, больше был занят своими мыслями. Нина любит его, это сразу видно. Но почему же он так равнодушен к ней? Милая, славная, чудесный характер. А он... Конечно, это просто свинство — нужно было разыскать ее. И зря соврал, будто часто вспоминал о ней. Тоже, захотел утешить! А на самом деле все мысли о другой. Смешно: все, кажется, встало на свои места, все определилось. Не для него Галя, это ясно. А он никак не может забыть о шей...

Под ногами похрустывал снег, крепкий мороз щипал уши. Эх, на лыжи бы сейчас! Чтобы свистел в ушах ошалелый ветер, чтобы лететь с горы в снежном вихре, забыв обо всем... Или на каток — где огни и музыка, песни и смех. Но времени остается мало! Предпоследний день на Земле, последние часы в Омске. И лыжи, и каток придется отложить до возвращения...

...На город опустились ранние сумерки, когда Володя занял свое место в кабине ракетоплана. Он летел в Москву, где должен был встретиться с остальными участниками экспедиции. Они пройдут по Красной площади, заглянут в Кремль. Потом прощальная пресс-конференция. Останутся последние сутки на космодроме и — долгожданный старт. Неужели все это действительно произойдет?

У Володи даже сердце сжалось. Может быть, виноваты две рюмки терпкого золотистого вина, которые он выпил на прощание с друзьями. А скорее всего — нелегкое расставание с родителями...

Отец крепился. Он только подозрительно часто покашливал и был непривычно суетливым. А мать не скрывала слез. Ее сухие, горячие пальцы сжимали руку Володи, словно она надеялась задержать сына.

— Береги себя, мальчик, — повторяла она. — Ох, и зачем все это нужно...

Володя заглянул в ее глаза, полные тревоги.

— Мама, а если бы я испугался, если бы отказался лететь ты была бы довольна?

И мать ничего не ответила...

Взревели ракетные двигатели, и мощная машина послушно легла на курс. Через час она будет в Москве. Но Володе казалось, что он находится на борту космического корабля, что полет к Луне уже начался... 

Старт в небо

— Как самочувствие, товарищ журналист? — спросил Костров. — Жив?