Звероловы. Сборник - Карл Гагенбек

бенгальского тигра, леопарда и собаки, которые жили вместе в Годной клетке и совместно получали корм. Много лет подряд ездила эта группа в турне со зверинцем, и никогда не было никаких недоразумений и ссор. Хуже пришлось маленькой обезьянке, которая во время перевозки зверей в семидесятых годах из Африки в Гамбург, продолжающейся обычно шестьдесят — семьдесят дней, подружилась с двумя молодыми львами. Мне было радостно видеть, как они вместе весело играли в клетке. Спустя несколько месяцев вся эта группа была продана мною владельцу одного зверинца, некоему Альберту Калленбергу, который затем в течение многих лет ездил с нею по ярмаркам и базарам. Обезьяна получала при кормлении маленький кусочек мяса и пожирала его так же, как это делали львы, получавшие большие порции мяса. Гармония никогда не нарушалась. Но вот однажды бедная обезьянка стала жертвой своей собственной дерзости. Она осмелилась отнять кость у его величества царя пустыни, и царь в первую минуту изумления так сильно ударил лапой бедного придворного шута, что убил его на месте.

Раскаяние и горе пришли потом. Как мне рассказывал сам Калленберг, оба льва целыми днями жалобно выли и визжали, пока не забыли товарища своих игр.

Самого свирепого тигра, которого я когда-либо видел, я получил в девяностых годах с индийским транспортом зверей из Калькутты. Он был и самым большим из всех известных мне бенгальских тигров. Его поймали всего несколько месяцев назад, и когда я в первый раз подошел к его клетке, он, словно молния, ринулся к решетке и высунул через прутья свою переднюю лапу, собираясь меня ударить. Я поспешил отскочить в сторону, за пределы досягаемости его лап. Дикость зверя мне никак не могла импонировать, и я дал ему понять это. Я подражал его реву, обращаясь к нему как бы на его языке. И день ото дня он становился спокойнее. Зверь все так же вскакивал из угла и кидался на решетку, но больше уже не замахивался на меня лапой с выпущенными когтями. Через восемь дней я стал приносить ему при каждом обходе кусок мяса, так как у животных путь к сердцу лежит через желудок. Через четыре недели я мог уже трогать его руками. Он забыл свою дикость и добровольно подходил к решетке, ложился и позволял гладить себя (позднее даже чужим). Наконец, он сделался таким смирным, что я смог продать его в Дрезденский зоологический сад.

Случаи нападения пойманных животных на людей и растерзания их, к счастью, очень редки. Чаще происходят схватки зверей между собой, особенно в тех случаях, когда за ними не следят с должным вниманием и своевременно не отделяют друг от друга. Как и среди людей, чаще всего они происходят на почве «cherchez la femme!». В одной группе зверей, которую Генрих Мерман показывал в Чикаго, Берлине и других городах, находились большой, вывезенный из Капштадта (Кейптауна) лев Лео и бенгальский королевский тигр Кастор. Лев был холостой, но у тигра была супруга — очень красивая бенгальская тигрица. Более чувствительные, чем люди, животные любят только в определенные периоды. Когда этот период наступил, лев влюбился в тигрицу, и между соперниками отношения стали очень натянутыми. Тигр был ревнив, как турок. Лев в сознании своей силы не обращал на это никакого внимания и упрямо ухаживал за полосатой красавицей. Однажды утром, прогуливаясь в моем зоопарке на Нейен-Пфердмаркте, я услышал страшное рычание, доносившееся из большой наружной клетки. Я тут же поспешил к месту сражения. Действительно, между львом и королевским тигром происходила кровавая дуэль. Оба стояли на задних лапах и давали друг другу такие здоровые затрещины, что шерсть так и летела по клетке. Я никогда не забуду этой картины — двух огромных зверей, стоящих в боевом виде друг против друга, полных сознания своей силы и готовых к борьбе не на жизнь, а на смерть. В клетку быстро вскочил проходивший неподалеку сторож — это был известный впоследствии укротитель Рихард Саваде — и криками и ударами бича сумел их разъединить. Клочья шерсти, валявшиеся в клетке, и следы крови служили доказательством происходившей здесь схватки.

Все хищные животные, особенно львы и тигры, очень возбуждены в период течки. В дрессировочных группах часто приходится удалять самцов на продолжительное время. Влюбленность животных доходит буквально до точки кипения, и еще сильнее, чем чувство нежности, развивается у них чувство ревности к сопернику. А соперника лев видит в каждом, кто приближается к львице. Примечательно, что ревность распространяется не только на зверей, но и на людей, не исключая сторожей, когда те подходят к львице.

Поскольку между львами, тиграми и другими представителями кошачьей породы любовные отношения возникают без вмешательства человека, то это облегчает возможность скрещивания. Я много раз получал приплод от льва и королевского тигра. Продукты подобного скрещивания значительно крупнее своих родителей. Это красивые, большие, сильные животные с мощной головой. Они необыкновенно смирны, однако, к сожалению, по сделанным мною наблюдениям, не способны к произведению потомства.

Трудности обращения с хищными животными в неволе начинаются только при дрессировке, так как от них требуют чего-то такого, что не свойственно их натуре. И если, несмотря на это, мне удалось создать вызывавшие восхищение зрителей группы дрессированных животных, если я смог научить слонов ездить на трехколесном велосипеде, белых медведей качаться на качелях, моржей держать на носу зажженные керосиновые лампы, то это только результат применяемой мною всегда системы «мягкой» дрессировки.

То, что прежде понимали под словом дрессировка, ни в коей мере не заслуживало этого названия. Приемы старой школы скорее можно было назвать истязанием животных. Основными вспомогательными средствами укротителей в прежние времена были палка, вилы и раскаленное железо. Можно себе представить, что животные никогда не питали доверия к своему господину, а только боялись и злобно ненавидели мучителя.

Все искусство заключалось в том, что бичом и каленым железом бедных животных так запугивали, что один только вид этих страшных орудий приводил их в ужас, и они бросались вон из клетки и перепрыгивали через все препятствия, преграждавшие им путь.

Несколько лет назад я видел в Англии четырех «дрессированных» львов, у которых вся грива и морда были страшно опалены. Само собой разумеется, что нередко были в то время случаи, когда животные загрызали своих укротителей. Нельзя обвинять диких зверей, что, очутившись в неволе в таких условиях, они становились людоедами. Ведь в сущности, нападая на своих мучителей, они действовали только в силу