Месть обреченного - Виталий Гладкий

Охрана "Астракона" была поставлена крепко, со знанием дела. Но и милиция, и глыбастые качки теперь больше кучковались у входа, прикрывая отъезд местных "крутых" и босов.

Естественно, напролом мы и не думали идти. Я избрал уже знакомый мне маршрут – через полуподвал с задней стороны здания.

В отличие от прежних времен, теперь решетка на окне полуподвала была посолидней – кованая, с завитушками и толстыми скрепами. Но я только внутренне рассмеялся – какие проблемы…

Пока я резал прутья решетки взятым напрокат у Чижа портативным автогеном, Сидор на всякий случай закрывал меня от нескромных взглядов предусмотрительно захваченной плащ-палаткой.

Окно было опутано проводками ветхозаветной сигнализации. Но я, не долго думая, выдрал раму, что называется, с корнями – казино еще работало, а значит, сигнальные устройства пока бездействовали.

Полуподвал был практически пуст. И только в одном из углов свалено какое-то барахло – судя по банкам из-под краски, ведрам, щеткам и прочей дребедени, это спецовки маляров, ремонтирующих здание.

Тонкий лучик потайного фонарика высветил лестницу и дверь, ведущую внутрь ресторана. Как и следовало ожидать, она была железная и, похоже, заперта с обратной стороны на амбарный замок или на засов.

Для нас с Сидором эта преграда – семечки: ставивший дверь головотяп умудрился навесные петли приварить со стороны полуподвала.

Минута работы автогеном – и с виду сверхнадежные штыри перерезаны пополам.

Мы медленно открыли дверь, прислонили ее к стене. Замок навесной, проушины кованые, дверь – танком не проломишь.

А мы и не собирались ее таранить…

Коридор был пустынен. Еще одни двери заперты. Замок врезной.

Сидор молча достал набор отмычек – чему нас только не учили в заморских краях! – две или три минуты поколдовал над замочной скважиной, затем повернул ручку, и мы попали в своего рода предбанник – квадратное помещение размером примерно два на два метра.

Это уже что-то новое по сравнению с былыми временами. Теперь вместо двери в каморку уборщицы – глухая стена. А выход с левой от нас стороны перекрывала покрытая прозрачным полиэфирным лаком фанерованная деревянная плита.

Что за ней, как ее убрать или открыть?

Мы с Сидором в некоторой растерянности переглянулись. А затем он с отчаянным выражением на лице толкнул плиту от себя.

Результат – нулевой.

– Была бы граната… – пробормотал под нос Сидор. – Бля буду, рванул бы. – Посвети, – прошептал я, опускаясь на корточки.

Ну конечно, как мы сразу не догадались!

Я отобрал у Сидора фонарик и наклонился пониже. Точно, плита стоит на колесиках, которые катаются в металлических пазах. – Помоги… Я попытался сдвинуть плиту влево – не получилось.

– В обратную сторону… – подсказал приободрившийся Сидор.

Мы приложились, толкнули – и едва не вывалились в неожиданно образовавшуюся щель.

Картина, открывшаяся перед нами, заставила меня и Сидора как можно скорее вернуть плиту на прежнее место.

Буквально в трех метрах от нас на стульях изнывали от безделья два охранника – один в ментовской форме с пистолетом в кобуре, а второй, дюжий молодец с курносой мордахой, держал на коленях многозарядный гладкоствольный "ремингтон" с укороченным прикладом.

– Мочим? – в азарте прошипел над моим ухом Сидор. – Не спеши. Понаблюдаем чуток… Мы прильнули к узкой щелке между раздвижной дверью и стеной.

– Как бы нас тут не вычислили… – с сомнением проворчал Сидор.

– Спешка, как ты знаешь, нужна только при ловле блох.

Ни я, ни Сидор не боялись, что нас услышат: мы шептались по методу, которому нас учили в той же Южной Америке. При этом наши голоса (если только хорошо прислушаться) больше напоминали тихую мышиную возню, нежели человеческую речь.

Неожиданно послышался скрип отворяемой двери, чьи-то шаги, и в комнату, где сидела охрана, вошли двое – еще один охранник, который тут же отправился восвояси, и дородная тетка с обычной хозяйственной сумкой в руках.

– Дрыхнете? – спросила она охранников.

– Не гони волну, Максимовна, – весело ответил ей курносый. – Бдим, как видишь. Скоро там конец? – По мне, так пусть развлекаются хоть до рассвета. В нашем деле время воистину деньги. Она хихикнула, доставая из кармана брючного костюма ключи.

– Как сегодня навар? – поинтересовался курносый.

– Жирнее еще не было, – бодро ответила уже невидимая нам Максимовна, орудуя ключами где-то сбоку от нас. – Хорошо, – сказал с удовлетворением курносый. – Может, премию получим.

– Размечтался… – буркнул второй охранник, одетый в милицейскую форму. – Получишь… мертвого осла уши. Нас деньгами не шибко балуют. – Но и не обижают. Тебе что, мало? – Это снова курносый. – Денег всегда не хватает.

– А ты ходи по ночам вагоны на станции разгружать, – с издевкой сказал курносый. – Там платят больше. – Может, ты заткнешься!? – окрысился милиционер. – Сиди и сопи в две дырки. – Ты че, в натуре… Не борзей.

Курносый набычился и метнул на напарника злобный взгляд.

– Тихо, мальчики, тихо! – вовремя вмешалась Максимовна. – Не хватало еще, чтобы вы тут подрались. Сегодня к нам пожаловал Саша Грузин, так что сами знаете, что с вами будет, если вы сотворите здесь большой шухер.

Она никак не могла справиться с замками и пыхтела, будто поднималась на крутую гору.

Охранники успокоились мгновенно, однако взгляды, которыми они обменялись, говорили красноречивее слов.

Наконец раздался лязг засовов, и тут только я сообразил, что теперь каморку уборщицы превратили в сейфовую комнату для хранения выручки, а Максимовна – кассир казино. – Вперед! – скомандовал я Сидору.

Нельзя было допустить, чтобы она успела закрыться изнутри.

– Берешь на себя женщину, – сказал я своему приятелю и подельнику.

Мы появились перед остолбеневшими от неожиданности охранниками как бесы из преисподней – в черных костюмах, масках и с пистолетами, снаряженными глушителями.

Не знаю, чему там их учили, но то, что учеба не пошла впрок, в этом можно было не сомневаться. Они даже не притронулись к оружию, а только смотрели на нас внезапно обезумевшими от страха глазами, неподвижные, как изваяния.

Я молча указал дулом пистолета на пол: мне не хотелось лишней крови.

Они безгласно и покорно, будто полусонные, улеглись лицами в исшорканный подошвами кафель и заложили руки за голову – пожалуй, единственное, что эти двое, как оказалось, хорошо усвоили из науки об охране важных объектов.

Я не стал долго мудрить и ждать, пока они очухаются от внезапного ступора – два точных и жестких удара, и сон принял их в свои объятия по меньшей мере на полчаса; а больше нам с Сидором и не нужно было.

Позади раздался приглушенный всхлип.

Я стремительно обернулся. Сидор смущенно развел руками:

– Понимаешь, хотела закричать…

– Ты что, сломал ей шею!?

– Упаси Бог! Обижаешь, Ерш, я только слегка хлопнул ее по загривку.

– Займись деньгами, а я посторожу на входе.

– Лады…

Только теперь я понял назначение раздвижной двери: она служила маскировочным щитом, скрывающим комнату-сейф.

И нам очень повезло, что эта внушительного вида плита из дубового фанерованного бруса, армированного стальной проволокой, не была закрыта на замок – ее не взял бы и топор дровосека…

Денег, в основном долларов, набралось на полную сумку, которую принесла с собой ныне мирно почивающая Максимовна.

Сидор, запихивая кредитки в бездонную утробу главной принадлежности наших домохозяек, непрестанно подмигивал мне и гримасничал, словно обезьяна, – от избытка чувств.

Да, похоже, наш "улов" стоил потраченного на него времени…

Как это ни удивительно, но мы убрались из города ни клятые, ни мятые; даже стеклянная будка поста ГАИ на окраине проводила нас умиротворенным мерцанием одинокой настольной лампы, освещающей клюющего носом мента в наброшенном на плечи кителе.

Спи, парень, у тебя и впрямь отменный ангел-хранитель…

Опер

Господи, как я ждал этого момента!

И вот она, твоя высшая справедливость, – еще одна видеозапись, теперь уже беседы Сандульского с самим Грузином. Это даже не кассета, а осиновый кол для всеми проклятой бандитской груди.

Саша Грузин был пьян как сапожник. Уж не знаю, чем там его поманил Жорж, но он приплелся в кабинет Сандульского словно бык на бойню.

Того, что Грузин наболтал, с лихвой хватило бы ему на пожизненное заключение, будь у нас такой закон. Похоже, он хотел произвести как можно более выгодное впечатление на Сандульского, который с отчаяния предложил ему не десять, а целых пятнадцать процентов с дохода.

На этот раз мы с Баранкиным устроили просмотр видеозаписи на квартире одного из наших так называемых "добровольных помощников органов правопорядка", изрядной сволочи, бывшего начальника первого отдела номерного предприятия, пьяницы, бабника и проходимца.