В паутине под лестницей - Анна Чайка

забрался незнакомец, нет. Самое страшное: я мог видеть лишь ноги. Длинные и очень тонкие.

– Может, это были ветки или какие-нибудь колготки, упавшие с соседнего балкона?

– Нет. Я отчетливо помню грязные ступни на самом краю деревянного выступа. И пальцы, такие мерзкие, шершавые… Я замер, боясь пошевелиться. Меня парализовало страхом. Ноги не слушались, а горло свернулось в трубочку. А потом стало совсем уж не по себе – потому что я понял, где все остальное. Этажом выше жил пожилой мужчина, который вечно оставлял окна спальни распахнутыми. Старикам частенько бывает жарко, понимаешь?

Я подумал: «Длинный человек смотрит на него, смотрит прямо сейчас!». И закричал во все горло. За стенкой проснулись родители, в комнату забежал отец, включил свет, но, конечно же, ничего не увидел. Подоконник пустовал. А на следующее утро по дому разнеслась новость: умер Степан – тот самый старик, живший над нами. И я до сих пор уверен, что существо приходило за этим. Стоять в ночи. Смотреть на него. Ждать.

Кора зажмурилась. Услышанное пугало, но все же не особо сходилось с тем, что она видела и знала. Зачем мертвецам приходить к кому-либо? Зачем забирать с собой? Да и разве они на это способны?

– И что вы теперь думаете? Почему вам привиделась вся эта жуть? – спросила она. – Может, вы могли услышать хрипы старика сверху и дорисовать остальное в фантазии?

– Возможно, – легко согласился учитель. – Но кое в чем я уверен. Например, в том, что несколько месяцев не мог спокойно заснуть. Мне постоянно слышался скрежет обломанных ногтей о стеклянную перегородку. Казалось, что в окно пытается заглянуть тонкая безволосая голова.

– Что помогло?

– Моя бабушка. Она единственная, кто мне поверил. Она сделала харысхал и сказала, что так бывает, у некоторых детей особая чувствительность к незримому миру. С возрастом она проходит, а пока я должен взять талисман, и все пройдет: я стану невидим для них, а они – для меня.

– Хорошая у вас семья.

На какое-то время в опустевшем классе повисла тишина. Антон Эргисович собирал оставленные учениками наброски натюрморта с грушами и складывал их в специальную папку. Когда Кора пошла на выход, он окликнул ее еще раз:

– Постой. Очевидно, что тебе сейчас не помешает дополнительная… эм, поддержка. Возьми.

Он снял харысхал с гвоздика и протянул ей. Она покачала головой, но учитель не стал слушать. Подошел, накинул ремешок на шею и повторил:

– Хороший сон – залог долгой жизни. И не спорь.

27

Работа в кафе превратилась в зацикленную пленку, состоящую из сценок заварки кофе, подачи десертов и попыток вернуть напарницу на землю. Настя пребывала в какой-то странной эйфории. Она забывала заказы и постоянно опаздывала. Кора заметила, что теперь периодически смотрит в ее сторону – не делает ли та очередную ошибку?

Но лезть с вопросами не хотелось. У Коры было полно своих собственных проблем. Все ее свободное время занимало изучение общежития. Например, она заметила, что может влиять на его пространство силой воли; это было как-то связано с ее статусом.

Стоило пожелать, и в лампочках загорался свет. Вопреки графику шла горячая вода, появляясь из пустоты в шланге душевой. Это было странной фантасмагорией, хоть и не страннее того факта, что она жила среди мертвых.

Выдалась редкая ночь, когда Кора решила остаться в постели. Она переоделась, легла и моментально отключилась… Как вдруг ее словно ударили прямо в мозг. Резкий хлопок, вызвавший в черепе эхо.

«Ах ты, гадкий мальчишка!»

Она сразу поняла, что происходит. Прямо в ночной рубашке выбежала в коридор, мысленно приказывая общежитию не путать ей дорогу. На первом этаже было тихо. Несколько серебристых духов висели под потолком, тихо беседуя и пуская губами кольца полупрозрачного дыма. Увидев Кору, они испуганно втянулись в стену. Девушка не обиделась; после опросов ее многие сторонились.

И вот она вновь стояла у места, где случилась ее первая стычка с безумным призраком. За безликой дверью скрывался целый мирок, принадлежавший лишь двоим – старухе и ее внуку. И Коре надо было попасть внутрь. Но как?

Она еще никогда не вламывалась в чужие комнаты, не было такой необходимости. Кора прислушалась – продолжаются ли крики? Нет, тихо.

Она дернула ручку, потянула на себя, но дверь не поддалась. Что-то блокировало ее попытки войти. Девушка с силой постучала, одновременно пытаясь уловить малейший звук по ту сторону двери. Никто не ответил.

Оставалось одно. Кора не делала так раньше и не была до конца уверена в своих силах, но все равно решила попробовать. Она потянулась к замочной скважине. Прижала подушечку большого пальца к отверстию, чувствуя прохладный воздух, струями вырывавшийся наружу. Надавила.

Перед глазами возник механизм замка: куча шестеренок, штифтов и пружин. Но они были как будто нематериальны, их не существовало в том мире, где существовала сама Кора.

Тогда она послала туда мысленный импульс. Палец на скважине начал медленно проворачиваться вбок. Раздался неслышимый уху щелчок, и дверь распахнулась, ослепив девушку белым сиянием, вырвавшимся из заточения.

– Прячься.

Кора открыла глаза.

– Что…

Она лежала на вытертом грязном паркетном полу, а из-под стола на нее смотрел худенький мальчик. С прошлой встречи Дима еще сильнее выцвел. Стал похож на кусочек старой газеты.

– Где мы?

Она огляделась по сторонам.

Ее перенесло в чью-то неубранную гостиную. Здесь за окном всегда алело закатное солнце. Сбоку возвышался монструозный старинный буфет, заставленный тарелками и фарфоровыми фигурками поросят в балетных пачках. Один из них смотрел прямо на Кору знакомыми голубыми глазами. Такие же были у Гвидо.

На тумбочке стоял пузатый телевизор, укрытый кружевной салфеткой. Повсюду висели выцветшие портреты. Пока Кора приходила в себя, Дима быстро накинул на уголок между столом и диваном шерстяной плед и переполз туда.

– Прячься, – прошептал он одними губами. – Или она тебя найдет, – и закрылся.

Кора ощутила, что рядом есть кто-то еще. Если не в соседней комнате, то ближайшей плоскости – со злостью шаркает ногами, ругается под нос. Рыскает.

Она подползла к убежищу Димы и пролезла под импровизированным пологом. Внутри закутка было тесно. Мальчик дрожал, его серое лицо было крапчатым из-за пробивающегося сквозь дырки пледа солнечного света.

– Как ты сюда зашла? Это наш дом, не твой.

– Я смотрительница общежития, – повторила Кора, хмурясь. – Мне положено попадать туда, где я нужна.

– Зря. Баба только сильнее разозлиться, будет кричать и… вразумлять, – Он потер щеку. Этот жест вызвал в душе Коры бурю эмоций.

– Она ударила тебя? Опять?

– Не кричи. Ты выдашь мое пиратское логово.

– Хорошо-хорошо, но ты должен рассказать мне, почему твоя