От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции - Михаил Колесов

Он согласен с тем, что «Фронт» и «Партия» — это две руки: вооруженной руке соответствует легальная, мирная рука. Как координировать действия обеих? Еще труднее: как координировать два крыла вооруженного аппарата, городскую герилью и подпольное сопротивление в городах? Лишь руководство, спаянное и крепкое, вооруженное разумным стратегическим планом на долгое время, движимое безошибочным политическим анализом, может координировать эти два аспекта непосредственного действия; по крайней мере, необходимо, что бы оно существовало, что бы избежать гибели. Оставаясь в городе, политическое руководство будет неизбежно разгромлено или «выбито из седла» репрессиями.

После убийства в г. Сантьяго де Куба руководителя городского подполья Франка Паиса Че записал: «…Мы начали новую эпоху, выраженную молчанием псевдооппозиционных попугаев и диких убийств, творимых батистовцами по всей Кубе, которая ставит на ноги войну».

«Это абстрактное политическое руководство трансформирует революционное движение в подвешенную марионетку», — пишет Дебре. В ситуации войны колебание «наверху», в «голове», может вызвать бесконтрольный террор в городе и бандитизм на селе. Независимые и анархические акции в городе могут компрометировать не только планы герильи, но и сам смысл освободительной борьбы.

«Главное нужно уточнить, — писал Че Гевара еще в 1960‑м, — что городская герилья никогда не может появиться сама по себе. …Городская герилья будет прямо подчиняться приказам начальников, находящихся в других зонах. Так что, функция этой герильи будет не доводить до конца независимые акции, а согласовывать их с предварительными стратегическими планами».

Он считал, что терроризм в городе не может играть решающей роли и таит в себе иногда политическую опасность. Но если он подчинен основной борьбе, т. е. борьбе в деревне, он имеет, с военной точки зрения, стратегическую ценность: сковывает тысячи вражеских солдат, блокирует большую часть репрессивного аппарата.

В «Партизанской войне» Че ясно определил свое отношение к терроризму:

«…Нужно четко различать саботаж как революционную, высокоэффективную форму борьбы и террор довольно неэффективный способ вообще, порочный по своим последствиям, поскольку он во многих случаях приводит к гибели ни в чем не повинных людей, а наряду с этим и к гибели многих патриотов, принимающих участие в революционном движении. Террор является ценным фактором тогда, когда его используют для расправы с каким–либо высокопоставленным главарём угнетателей, известным своей жестокостью, особыми «заслугами» в проведении репрессий и другими подобными качествами. Ликвидация такого главаря приносит только пользу. Однако прибегать к террору для устранения рядовых людей из лагеря противника ни в коем случае не следует. Это приводит только к новым репрессиям и жертвам».

Он признавал, что существуют различные оценки террора. «Многие считают, что усиление полицейских репрессий в результате актов террора мешает установлению легальной и полулегальной связи с массами и препятствует их объединению для развертывания действий, необходимых в определенный момент. Само по себе это правильно. Однако случается и так, что в некоторые периоды гражданской войны и в определенных населенных пунктах репрессии со стороны властей и без того настолько сильны, что вся легальная деятельность по существу подавлена и действия народных масс становятся невозможными, если они не поддерживаются оружием. Поэтому при решении вопроса о применении средств этого типа следует заранее учитывать, будут ли полученные результаты полезны для революции. Что же касается саботажа, он всегда является эффективным средством. Не следует, однако, прибегать к саботажу в том случае, если вывод из строя оборудования и машин лишь оставляет людей без работы и в то же время не оказывает никакого влияния на нормальную жизнь населенного пункта в целом».

С первого дня кубинской революции Фидель Кастро применил ясную стратегию: главный акцент должен был ставиться на консолидацию сельской герильи, на Повстанческую армию. «Один лозунг должен быть сейчас наиболее правильным: все ружья, все пули и все ресурсы для Сьерры». «Горы пролетаризируют буржуазию и крестьян, а город может обуржуазить даже пролетариев».

Дебре продолжает эту стратегическую мысль. Разобщенность сельской герильи, отсутствие единого командования и централизованного руководства благоприятствует преждевременному созданию различных очагов. Это раздробление ослабевает больше герилью, чем репрессивную армию. Отсутствие единого и признанного исполнительного руководства вооруженной борьбы провоцирует, таким образом, рассредоточение сил, а рассеивание, в свою очередь, задерживает появление единого командования. Это препятствование формированию единого руководства может быть преднамеренным со стороны партии, для которой наличие герильи придает престиж и позволяет «говорить громким голосом и выдвигаться на сцену власти».

Дебре обращается к тому, что он называет: «искусственное руководство импровизированным политическим Фронтом». Один из наиболее распространенных механизмов компенсации отсутствия единства в командовании состоит в выдвижении «Национального фронта», которому официально будет доверено руководство «вооруженной рукой». Вкладывается значительная энергия в создание «фронта–фантома», состоящего, в сущности, из партии, которая его формировала; фабрикуются «с ног до головы» организации, созданные за счет сил самой партии; ищутся известные прогрессивные «независимые персонажи», чье имя может «умалчиваться для украшения мистификации». «Нельзя путать войну с пропагандой. Ни один искусственный фронт не может заполнить пустоту военного и политического руководства. Желание прикрыть одну пустоту другой не упраздняет первую, но добавляет вторую».

Далее он излагает собственно фиделевскую концепцию (в изложении Че Гевары). Во–первых, нужно идти от самого малого к самому большому. Стремление идти в обратном направлении бесполезно. Самым малым является партизанский очаг, ядро народной армии, а не фронт, который создает это ядро, но ядро, развиваясь, позволит создать революционный национальный фронт. Фронт создается вокруг уже чего–то существующего, не только вокруг какой–нибудь программы «освобождения». «Это «маленький мотор», который запускает в ход «большой мотор» масс и ускоряет формирование фронта, в наращивании побед, обретенных «маленьким мотором». «То, чему учит фиделевская практика герильи, есть следующий парадокс: чем более слабым является революционное ядро, тем больше оно не должно доверять союзам; насколько больше оно укрепляется, тем больше оно может позволить себе искать эти союзы, исходя из того, что гегемония принадлежит Народной армии, а ее принципы, мотивы остаются скрытыми». Письмо Фиделя к эмигрантским организациям, провозгласившим Пакт единства из Майами, заканчивается словами: «Чтобы погибнуть с достоинством, не нужна кампания».

Ни один «Освободительный политический фронт», продолжает Дебре, не может принять на себя эффективное руководство народной войной. «Фронт может обеспечить дипломатию войны, но не ее оперативное руководство».

Партизанская война есть по существу политическая, и нельзя противопоставлять политическое военному. Доказано, что для формирования революционных кадров опыт народной войны является более решающим, чем политический опыт без контакта с герильей. «Чистые» политики не годятся для управления народной вооруженной борьбой, «чистые» военные, руководя герильей, превращаются также и в политиков. В партизанской войне бойцы политически формируются быстрее и глубже. «Тем, кому дана военная способность, надо дать также политическую ответственность», — считал Фидель.

Для Дебре, очевидно, что партии, чье руководство стремится контролировать извне повстанческую армию, опираются в своих «священных», «сущностных» принципах на марксистскую теорию, на весь «международный» опыт (Китая и Вьетнама). «Не находимся ли мы перед опасностью спутать политический принцип с формой определенной организации или кадровым составом определенных партий»? — спрашивает он и предлагает рассмотреть «проблему в её корне».

В этом — «сущностный урок настоящего» и он задает вопрос, который, по его мнению, является актуальным в странах Латинской Америки: что сегодня нужно укреплять, партию или герилью? Что является решающим звеном?

«Ответ, кажется, настолько широко признан, что даже только постановка вопроса в такой форме многим кажется ересью. Конечно, партию нужно укреплять первой, так как она есть гарант научно разработанной «политической линии» завоевания власти во благо трудящихся».