Полицейское управление - Вильям Каунитц

Затем его мысли снова переключились на дело Айзингер. Как им удалось незаметно провести Андреа мимо людей Харригана? Может быть, один из детективов отлучился в туалет, а другой заболтался с какой-нибудь красоткой? Кто такой Уэсти? Имя определенно мужское. Но чье? И что это за отряд внутри отряда? Работа кого-то из наших? Ключом ко всему был Андерман. Кто же этот сукин сын, в конце концов?

И потом — «Форт-Сэррендер». О нем мог знать только полицейский. Мэлоун прокрутил пленку с записью разговора с Андреа раз двенадцать. Она сказала, что мужчины были в «смешной рубашке». Они были в майках. Мэлоуну доводилось их видеть. Может быть, Уэсти и его приятели были из «Форт-Сэррендер»?

Тут ход его мыслей резко изменился. Мимо ресторана прошла потрясающе привлекательная женщина. Длинная тонкая белая юбка облегала ноги, сквозь нее проступали края бикини. Он представил себя в постели с женщиной, как она обвивает его длинными ногами, и почувствовал жжение внизу живота. Ее длинные черные волосы разметались на подушке, влажные от пота, он чувствует под собой скольжение ее тела… Мэлоун не стал ждать десерт. Расплатившись по счету, он направился в старомодную телефонную будку в дальнем конце ресторана. Набрав номер, подождал ответа. Усмехнулся, пытаясь вспомнить, звонил ли он после последней встречи, завершившейся дежурными уверениями в том, что «это было чудесно».

Эрика Соммерс рассмеялась, услышав его голос.

— Я только что о тебе подумала.

— Если ты можешь оторваться от своей работы, я хотел бы тебя видеть.

— Ты где, Дэнни?

— В четырех кварталах от тебя.

Возбуждение его нарастало.

— Дай мне час, я закончу работу.

— Конец связи, — ответил он полицейским паролем и повесил трубку.

Эрика Соммерс прочитала страницу, заправленную в пишущую машинку:

«Джефферсон Стрэнджер наблюдал, как шелковые одежды соскальзывают с соблазнительного тела его невесты. Он отступил на шаг, пряча горящий желанием взгляд. Кристина сбросила сорочку, протянула к нему руки. Это было побегом из прошлого, и она молила Бога, чтобы Джефферсон никогда не узнал о нем. Когда он обнял ее, она подумала о Дэвиде, о том, насколько сильнее были его руки».

Постукивая карандашом по зубам, она перечитала текст. Вычеркнула прилагательное. «Хорошего понемножку, — сказала она себе и взглянула на часы. — Черт! Сейчас должен прийти Мэлоун». Она помчалась в ванную, на ходу сбрасывая блузку.

Эрика Соммерс сочиняла «дамские романы» — двести страниц побега от действительности. Такими романами заставлены полки в аптеках и супермаркетах.

Эрика приняла душ и стояла обнаженной, подняв одну ногу на край ванны, думая о Мэлоуне. Они познакомились на спектакле два года назад. Он опоздал и, пробираясь между рядами, наступил ей на ногу. В антракте подошел извиниться, и ее сразу потянуло к нему. В его улыбке была теплота, от которой у Эрики все таяло внутри. Но после первого свидания она поняла, что было бы ошибкой стать его постоянной подругой. С мужчиной такого типа нельзя быть ни в чем уверенной. Ни дать ни взять персонаж из ее романов. Возможно, она ошиблась. Она легла с ним в постель во время четвертого свидания. То, что произошло между ними, превзошло ее ожидания и фантазии и было совершенно необычно. Он был требователен в любви, откровенен, но в то же время оказался внимательным, чутким любовником. Из всех ее мужчин, которые у нее были, он один смог раскрепостить ее сексуальность. Они проводили в постели долгие часы, познавая тайны физической близости, не надоедая друг другу. Иногда, оставаясь одна, она начинала думать о нем, и ее охватывало желание.

Она считала Мэлоуна одиноким и странным. Мужчина, способный полностью отдаваться объятиям, но неспособный поделиться частицей своего «я». Он насквозь проникся неписаным кодексом полицейского, тайными запретами и правилами. В отношениях с ним Эрика дошла до того предела, когда люди либо что-то решают, либо расстаются. Она была разведена уже пять лет и созрела для того, чтобы разделить с кем-нибудь жизнь. От мужчины ей требовалось две вещи: честность и участие. По ее мнению, это были простые требования, и ее удивляло, что мужчины находят их такими трудными.

Эрика Соммерс была необыкновенно привлекательна, особенно впечатляли высокий лоб и аристократической формы нос. Изогнутые, резко очерченные брови. Русые волосы с подстриженной спереди челкой сзади каскадом падали на плечи. Смуглая кожа оттеняла большие янтарные глаза.

Мэлоун явился ровно через час после звонка.

Она приготовила напитки, и они сидели на балкончике, глядя на чернильные воды реки.

— С каждым разом ты становишься все красивее.

— Спасибо, лейтенант. Надеюсь, вы не повторяете этого всем своим приятельницам.

Он хотел сказать, что их просто не существует, но вместо этого ответил только:

— Нет.

На ней был белый сарафан и сандалии. Устраиваясь поудобнее, она подобрала под себя ноги и поглядела на него. Потом начала подробно рассказывать, чем занималась после их прошлого свидания. Ходила покупать платье и обнаружила чудесную кондитерскую рядом со Второй авеню, специализирующуюся на греческих сладостях. Убрала квартиру, устроила стирку. Почти закончила свой последний роман «Ярость Кристины». Она подумывала начать писать серьезную книгу, действие которой будет происходить на юге во время Гражданской войны. Закончив отчет, она откинулась назад и посмотрела на него.

— А теперь расскажи, что у тебя нового. — Эрика отпила вина, наблюдая за ним. — Есть интересные дела?

Ему хотелось ответить: «Да, дело Айзингер». А также телефонные звонки несуществующего капитана Мэдвика, друг по имени Манелли и еще тип, которого зовут Андерман. Это и многое другое хотел бы он ей рассказать. Но не мог. Она не имела отношения к Службе. Не была ее частью.

— Ничего нового. Все та же ежедневная рутина.

Разочарование отразилось на лице Эрики. Задумавшись, она молча потягивала вино. Она влюблена в тень, отгородившуюся стеной молчания. Защитный ров. Мужчина без прошлого, настоящего, будущего. Ей хотелось быть с ним на равных и в то же время сохранить свою независимость. Она не девочка, которая бегает за своим парнем. Когда бы она ни спросила его о разводе, бывшей жене или работе в проклятом управлении, он или замолкал, или отвечал уклончиво. Номер домашнего телефона он дал ей лишь на третий месяц знакомства. Иногда Эрика спрашивала себя, почему она терпит все это. Но, глядя в его лицо, прикасаясь к нему, знала ответ. Знала давно.

— Для лейтенанта детективного отдела у тебя слишком скучная работа, Дэниел.

— Обычная работа. — Он махнул рукой.

Они помолчали еще немного, потом он наклонился и поцеловал ее в грудь сквозь мягкую тонкую ткань. Она откинула голову назад и прижала его к себе. Его рука скользнула по гладкой ноге Эрики.

— Не здесь, Дэниел.

Они пошли в спальню, держась за руки.

Время шло. Они дважды занимались любовью и теперь лежали, слушая доносившийся сюда городской шум. Она решила попытаться еще раз.

— Расскажи о своей жизни с женой, Дэниел.

— Мне нечего рассказывать, — резко ответил он.

— Пожалуйста, не будь таким грубым со мной. Мне не по себе, когда ты такой.

— Несколько минут назад я был нежен. — Он погладил ее по бедру.

Она сбросила его руку с наигранным презрением.

— Все мужчины нежны в такие минуты. Когда «они» жесткие, они мягкие, и наоборот. Все женщины знают это, лейтенант.

Он посмотрел на нее и улыбнулся.

Держась за руки, они погрузились в спокойный сон.

Солнце взошло в пять двенадцать. Сидя на постели, Мэлоун смотрел на ее обнаженную красоту и изумлялся тому блаженству, которое они дарили друг другу. «Я знаю, что ты хочешь, — думал он. — Но я не могу дать тебе это. Разве ты поверишь, если я скажу, что человек может зверски убить другого человека, что отец растлил собственную дочь, что тело человека можно превратить в неузнаваемое черное месиво, что банды зверья рыщут по нашему городу, грабя и убивая? Что полиция — единственное, что отделяет общество от варварства и анархии?

Можешь ты этому поверить? Этому способен верить только полицейский. Или рассказать, что лишь горстке политиков и судей в этом городе небезразлична твоя судьба и судьба остальных? Ты хочешь знать, каково это — работать в бетонной сточной трубе, когда идешь с пистолетом, приглядываясь к ночным теням, прислушиваясь к шагам за спиной? Или рассказать о всепроникающей коррупции? Знаешь, сколько должен заплатить судья за свою черную мантию? Я знаю. Хочешь знать, почему полицейские так скрытны? Потому, что видят, как город погружается в море вонючего дерьма, и не хотят, чтобы это дерьмо проникало в их личную жизнь. Поэтому я не могу поделиться с тобой своими мыслями».

Открыв глаза, она увидела, что он смотрит на нее. На мгновение ей показалось, что глаза его увлажнились. Эрика взяла его лицо в свои ладони.