Сицилиец (СИ) - Юля Белова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это совсем не проблема, — говорит Фабио, — не беспокойся. Для итальянца абсолютно нормально возвращаться домой после ужина полтора часа. Знаешь, ради хорошей еды мы готовы проделать куда большее расстояние.
Все смеются. Паола стоит за стулом своего мужа, положив руки ему на плечи:
— Оставайся, у нас есть комната для гостей. Я дам тебе пижаму, зубную щётку, а утром поедешь на работу вместе с Фабио.
Это неудобно, и я бы лучше поехала к себе, но мне действительно жалко гнать Фабио в такую даль, и я соглашаюсь.
Франческа с Джорджио уезжают, они живут рядом с Таорминой — это тоже около получаса езды, но в другую сторону. Я помогаю Паоле убрать со стола. Потом она показывает мне мою комнату на втором этаже, под крышей.
— Маленькая, но тебе же только одну ночь переночевать.
— Да я живу точно в такой же. Отличная комната. Спасибо, Паола.
Их дом довольно простой, но очень милый и мне здесь нравится.
Я спускаюсь в сад, хочу полюбоваться видом перед сном. Пока мы ужинали луна стала маленькой и откатилась куда-то далеко. Я слышу позади себя скрип — это Давиде подъезжает на коляске. На коленях у него откупоренная и заткнутая пробкой бутылка вина.
— Будешь?
— Давай, — я беру бутылку. Это Грилло. Сразу вспоминаю дегустацию, которую проводил в Москве Марко. Под сердцем начинает немножко ныть, тянуть… Ночь, звезды, тепло — всё как тогда. Нет, никаких глупых воспоминаний, пожалуйста! Я же запретила себе… Вот мы пьём вино, вот ужинаем в грузинском ресторане, идём по Красной площади, вот мы в лифте, он меня целует, срывает одежду — в памяти непрошенно возникают картинки той ночи — вот мы на кровати… Кажется, что все было так давно… Отпиваю из горлышка, возвращаю бутылку Давиде. Он тоже делает несколько глотков.
— Знаешь, эта операция… Я не могу дождаться, когда полечу в Рим. А с другой стороны, хочу, чтобы время тянулось подольше и всё это было ещё не скоро.
Он пьёт из бутылки и передаёт её мне. Я тоже пью.
— После аварии врачи сказали, что я не смогу ходить.
Мне грустно и очень его жалко, и я не знаю, как можно подбодрить в такой ситуации. Умный, красивый парень, ещё совсем мальчишка… Я отворачиваюсь, у меня щиплет глаза и я тру их, делая вид, будто что-то попало…
— Родители к кому меня только не возили. Не поверишь, сколько я прошёл консилиумов, обследований и всего такого. Но прогнозы неутешительные.
— Но есть же знаменитый римский хирург!
— Да, он единственный, кто готов меня оперировать. Он сказал, что настроен оптимистично и что сделал несколько подобных операций и почти все были успешными. Не знаю, конечно, правда это или нет, но мне хочется верить, что правда.
— Он бы не стал врать — это же можно проверить.
— Да, только вот стоит эта операция очень дорого. У нас столько нет. Не знаю, что бы мы делали. Я не хотел, чтобы родители отдавали все свои деньги. Этого всё равно бы не хватило, к тому же нет никакой гарантии, что операция будет успешной. В общем, мне помог один человек. Марко Леоне.
— Кто?!
— Это наш винодел, он очень известный. Я думал, ты его знаешь.
— Знаю, просто я удивилась. Я бы никогда не подумала, что он на такое способен. Мне казалось, что он всегда думает только о себе.
— Что ты, он не такой, — Он организовал благотворительный фонд и многим здесь помог. Но он просит никому не рассказывать, что помощь, по сути, идёт от него, не хочет, чтобы его ну… превозносили что ли.
— Мне кажется я рада, что ты не выполнил эту его просьбу и рассказал…
Я улыбаюсь.
— Всё равно все знают. И он ещё договорился с доктором — к нему очередь на несколько лет вперёд, но нас примут гораздо раньше. Такие дела. А ты знаешь, что дом, где ты живёшь, раньше принадлежал дедушке и бабушке Марко?
— Серьёзно? Нет, не знаю. Похоже я вообще не слишком много знаю.
— Ну так я тебя буду просвещать. Приезжай чаще!
Мы ещё некоторое время болтаем и идём спать. Я лежу в мягкой удобной постели и снова, которую ночь подряд думаю о Марко.
18. Дорожные происшествия
Время лечит, но оно же и убивает — зализывает раны, но крадёт годы. Боюсь, когда я перестану думать о Марко, буду уже старухой.
Сегодня воскресенье. Пусто, никого нет, только ленивые собаки. Даже сторож придёт лишь вечером. Жара, звенящая тишина и остановившееся время. Оно не лечит и не убивает, его просто нет. А как бы здорово было пить холодное вино и целый день трахаться … Ого! Это я подумала?
Я звоню Юльке. Телефон выключен. Вот уж кто, похоже, сегодня не упускает возможности… Ладно…
Постояв под тёплыми, расслабляющими потоками душа, я подхожу к большому зеркалу, пытаясь разглядеть в запотевшем стекле гадкого утёнка. Ничего не видно. Да я и так знаю, что там — мокрые волосы, прилипшие к щекам, маленькая грудь торчком, узкие бедра, разросшийся и бесхозный кустик волос на лобке…
Я рассматриваю свой плоский живот и ноги. Ноги, в принципе, ничего, на них мальчишки ещё со школы заглядывались… Да вот только всего этого добра оказывается недостаточно, чтобы удержать такого парня, как…
Ну опять… А можно о чём-то другом подумать?
Можно. Подумав о другом, я решаю отправиться в Модику, давно хотела. Это, между прочим, столица сицилийского барокко и шоколада. Поброжу по улочкам, буду заходить в маленькие магазинчики, накуплю какой-нибудь ненужной ерунды и наемся сладкого. В общем, отвлекусь и развеюсь.
Раздаётся звонок — это Фабио.
— Чао, Лиза! Что ты там делаешь? Приезжай к нам на обед!
— Спасибо, Фабио, но сегодня не выйдет. Я еду в Модику.
— Что ты забыла в Модике? Паола готовит осьминога, в Модике точно такого не будет. Она расстроится если не приедешь.
Если честно, я бы с удовольствием провела день с семьёй Фабио, но я не хочу быть для них обузой, кем-то, кого надо постоянно развлекать и опекать. Поэтому я говорю:
— Фабио, дорогой, спасибо огромное, но сегодня, правда, не получится, я уже уехала. Побудь с семьёй у меня все хорошо, не беспокойся.
— Я и так буду с семьёй, поверь, но ещё и с семьёй! Я спою тебе «Лиза дальи окки блу»! Когда ещё такое услышишь!
Я смеюсь:
— Это точно, но давай в другой раз,
