Академия темных. Игра на выживание - Лика Верх

— Помочь? — Этот безразличный голос я из тысячи даже во сне узнаю, чтобы не дай Тьма проснуться. Вот, я уже начала выражаться здешним языком.

— Витор, будь любезен, — вежливо начала я, — засунь свою напускную вежливость себе куда… А куда сам пожелаешь, туда и засунь.

И не обратив больше на него ни единого взора, таки преодолела препятствие в виде вазы, до стола осталась всего пара шагов…

— Ирэне, не дерзи будущему мужу. — Тихим голосом с нотками злости поучил меня «жених». Лицо же его выражало радушие.

— Что‑то не вижу я здесь ни мужа, ни жениха, ни даже любовника. — Я подошла к столу, со спокойствием удава принялась накладывать на тарелку маленькие бутербродики. Ощутив рядом гневно сопящее тело, закончила свою пламенную речь невинной просьбой:

— Ты коли знаешь хоть одного из них, адресом поделись, а? Уж больно одиноко душеньке девичьей.

Честно, не знаю, что на меня нашло, но так мне понравилось ему дерзить да хамить, ни пером описать, ни словом рассказать, как!

Закончив сооружать пирамидку из бутербродиков, оглядела зал в поисках чего‑нибудь мягкого. Заприметила каменную лавочку с ворохом подушек, и прямиком к ней отправилась.

По пути ловила на себе заинтересованные взгляды, после чего эти взгляды падали куда‑то мне за спину и сменялись безразличными. Меня это ничуть не расстраивало, даже наоборот, радовало.

Добравшись до скамейки, садиться я не спешила. Аккуратно водрузив тарелку на подлокотник, благо довольно широкий, я начала сгребать все подушки в одну кучу, догадываясь, кого все видели за моей спиной. Подушки упорно не хотели помещаться на одном небольшом пяточке, но мы, русские, народ находчивый. Те подушечки, которые не желали умещаться с остальными, были отправлены на пол, под лавочку. Да, по — детски, зато четко дает понять, что желающему умоститься рядом — здесь не рады.

Моя «тень», глядя на мои действия, не проронил ни слова. Я лишь ощущала пристальный недобрый взгляд, но мне это дискомфорта не доставило. Наоборот, внутренне порадовалась, что его так легко вывести из эмоционального равновесия.

Закончив с раскладкой подушек, села, по — прежнему не реагируя на лже — жениха. Подушек многовато, однако. Я то и дело соскальзывала то в одну, то в другую сторону. Пусть думают, что это задумка у меня такая.

Витор не двигаясь молча на меня смотрел изучающим взглядом. Задержавшись на ногах, обозрение коих не создавало препятствий. На миг показался странный интерес в его глазах… Вот уж кто‑кто, а ты мои ноги уже видел!

— Мистер Лассен, — окликнула я его. Он незаметно для других вздрогнул от неожиданности, поднимая взгляд. — Не кажется ли Вам, мистер Лассен, что Вы излишне пристальное внимание уделяете моим ногам?

Я ожидала гнева, ярости, исказившегося от злости лица, чего угодно, только не этого.

С завидным спокойствием Витор провел рукой над свободным рядом местом, камень мигнул красноватым светом, он сел и приторно — ласковым голосом молвил:

— Дорогая, я твой жених. И я именно тот единственный мужчина, который сколь угодно долго может смотреть и на твои ноги, и на твою грудь, и на все остальные, не менее привлекательные части тела.

У меня начался внутренний мондраж. Нет, сейчас, в зале, где полно народа, он мне ничего не сделает. Но сам факт того, что его слова на самом деле не лишены смысла, вселяет ужас.

Стоп! Стоп. Раз ты начала эту игру, Василиса — играй до конца.

— Смею напомнить Вам, — голос предательски дрогнул, сглотнув подступивший к горлу ком, продолжила, — наша помолвка не что иное, как фикция, и Вы не…

— Кольцо. — Жестко оборвали меня.

— Что? — Какое кольцо?

— Кольцо, которое покоится на твоем пальце — обручальное. — Гаденькая ухмылка исказила его лицо. — Хочешь ты того или нет, но… — многозначительная пауза, — ты моя невеста.

А я ведь совсем забыла про кольцо… Взглянув на правую руку, узрела сияющий черный камень, размером с горошину, обвивает огненная саламандра, хвост ее образовывает само кольцо… Ощущение подвоха четко поселилось в душе. Кольцо — не кандалы, снять легко.

— Вы излишне самоуверенны, мистер Лассен. — С этими словами я потянула кольцо и вскрикнула от пронзительной боли, но звуки музыки заглушили мой крик… Это… Как… Кольцо укусило меня! Вернее, саламандра, обнимающая камень, цапнула меня и вернулась на свое место!

Кровь тоненькой дорожкой потекла по пальцу, капая на платье.

Сказать я хотела многое. Начиная с того какая он сволочь, и заканчивая ненавистью. Но не смогла вымолвить ни слова. Молча открывала и закрывала рот.

Витор мне пояснять ничего не собирался, хотя прекрасно понял мой немой вопрос.

Через несколько секунд, он вынул из кармана платок и с безразличным выражением лица, протянул мне. На платок внимание не обратила. Озираясь по сторонам, надеялась наткнуться на внимательные взгляды, никто ли не видел этого? Поймала взгляд мамы, она кивнула мне, поднимая фужер вверх. Они разве этого не видят? Не видят кровь, которая уже порядком испачкала платье?

Витор продолжал держать платок, я не решалась принимать его. Вдруг оттуда вылезет какой‑нибудь паук или очередная саламандра, искусают меня, буду лежать в крови, а никто этого не заметит… Больная фантазия голове покоя не дает.

Пока я мучилась дилеммой «брать платок, или не брать. Вот в чем вопрос…» Витор схватил меня за кисть и принялся вытирать кровь с пальца. Это что еще за… У меня свои руки есть, я не беспомощна! Выдернув свою руку, соскочила со скамейки так стремительно, что все подушки попадали на пол. Фыркнула, даже не думая их поднимать, развернулась на каблуках и уже было собралась уйти, как заметила встревоженный взгляд отца, пристально наблюдающего за нами.

Выдавив нелепую улыбку стуча каблуками, направилась в дамскую комнату. Где оная находится, узнала еще до начала бала, так что шла целенаправленно. Ноги заплетались и решительно не желали ступать ровно, пару раз едва не упала.

Влетела в уборную, где на этот момент никого не было. Подол оплетал ноги, захотелось тут же его оторвать, ибо я злая, очень злая. Подбежав к раковине, включила холодную воду, подставляя ладони такой желанной прохладе. Место укуса начало саднить. Под холодной водой мне на миг показалось, будто саламандра недовольно дернулась, но это наваждение тут же испарилось. Саламандра не двигалась. Как она вообще может двигаться? Я понимаю, магия, другой мир, но это ведь кольцо! Обычное кольцо!

Упертая часть меня упорно твердила попытать счастье еще раз, разум убеждал в бесполезности сего действа, а я… А я вредная и настырная, поэтому…