Последний койот - Майкл Коннелли

Босх знал, что Эндрю делит апартаменты с Гоффом, но никогда его не видел.

– Извини, Роджер. Кстати, что ты имел в виду, когда сказал, что «его вкатывают»?

– Ты об Арно? Но его и в самом деле вкатывают в зал, потому что он передвигается в инвалидной коляске. Именно это я и имел в виду. Я же говорил тебе, что он уже старик. Последнее, что я о нем слышал, – это то, что он живет в городском доме социального призрения. Наверняка заведение экстра-класса. Вроде того, что находится в парке Ла-Брю. Я давно уже собираюсь выбрать время и его навестить. Как-никак это он взял меня на работу в офис окружного прокурора. Кто знает, вдруг мне удастся отговорить его выдавать этот нелепый приз?

– Забавный тип... Кстати, я слышал, что его правой рукой всегда был Гордон Миттель.

– Да, Миттель, что называется, цепным псом охранял его дверь. Он руководил его избирательными кампаниями. Между прочим, именно с этих избирательных кампаний и началось восхождение Миттеля. Я рад, что он ушел из криминального права в политику. Это был совершенно беспринципный юрист, который, отстаивая свою точку зрения в суде, мог пойти даже на должностное преступление. Так, во всяком случае, о нем говорили.

– Да, я что-то такое слышал, – пробормотал Босх.

– Что бы ты ни слышал, умножь это на два.

– А ты лично Миттеля знаешь?

– Видел пару раз, но наслушался достаточно, чтобы держаться от него подальше. Кстати, когда я пришел в офис окружного прокурора, он уже уволился. Но слухи о нем долго еще ходили. Поскольку Арно считался преемником Чарлза Стока и все об этом знали, вокруг Конклина вечно плелись какие-то интриги. Ну, кое-кто хотел втереться к нему в доверие и войти в ближний круг. Был один парень, кажется, его звали Синклер, который должен был руководить избирательной кампанией Конклина в соответствии с первоначальным планом. Но однажды вечером уборщица рядом с делами обнаружила у него на столе порнографические снимки. Началось внутреннее расследование, в результате которого выяснилось, что эти снимки были похищены из дела, которым занимался другой прокурор. Синклеру предложили уйти, не поднимая шума. Он потом говорил, что его подставил Миттель.

– А ты как думаешь?

– Думаю, что так оно и было. Это как раз в духе Миттеля. Но изобличающих его фактов у меня нет.

Босх решил, что выспросил достаточно, чтобы этот разговор мог сойти за непринужденную приятельскую беседу о добрых старых временах. Но если он станет развивать эту тему и дальше, у Гоффа могут возникнуть ненужные подозрения.

– Как думаешь убить вечер? – спросил он. – Будешь клевать носом у телевизора перед сном или, может, смотаешься со мной в «Каталину»? Говорят, в город приехал Редмен, чтобы посоревноваться с нашим лучшим тенор-саксофоном Лено.

– Звучит заманчиво, Гарри. Но Эндрю готовит поздний обед и сегодня выходить из дома не хочет. Так что я, пожалуй, тоже останусь. Не обидишься?

– Ничуть. В последнее время я стараюсь не перегибать палку, ни на кого не давлю и не обижаюсь.

– Это достойно удивления, сэр. Полагаю, вы заслуживаете деревянного приза с латунной табличкой.

– Или в крайнем случае стаканчика виски.

Босх повесил трубку, вернулся к столу и, вспоминая разговор с Гоффом, стал делать заметки в своем рабочем блокноте. Потом пододвинул к себе стопку газетных статей о Гордоне Миттеле. Эти статьи относились к более позднему времени, нежели посвященные Конклину, поскольку Миттель сделал себе имя значительно позже своего тогдашнего босса. Возвышение Миттеля началось как раз с успешно проведенной им избирательной кампании Конклина.

В большинстве статей за этот период имя Миттеля упоминалось лишь в связи с организацией гала-представлений в Беверли-Хиллз, а также всевозможных общественных кампаний и благотворительных обедов. Тем не менее с самого начала он представал хорошим организатором, умеющим добывать средства, к услугам которого прибегали различные политиканы и благотворительные организации, надеявшиеся с его помощью заручиться поддержкой богатого Вест-Сайда. Миттель работал с демократами и республиканцами, не делая, казалось, между ними никакого различия. Со временем он переключился на обслуживание избирательных кампаний политиков более высокого ранга. К примеру, одним из его клиентов был нынешний губернатор. Его также не обошли вниманием некоторые конгрессмены и сенаторы из западных штатов.

Всего несколькими годами раньше в «Таймс» появилась статья, определенно написанная без участия Миттеля и озаглавленная «Главный финансист президента». Там говорилось, что Миттель назначен ответственным за сбор средств среди калифорнийских толстосумов, поддерживавших тогдашнего президента и боровшихся за его перевыборы. Согласно опубликованному газетой плану, штат Калифорния должен был стать одним из главных центров по финансированию этой крупнейшей в стране избирательной кампании.

В статье не без иронии отмечалось, что, хотя Миттель обслуживал самые высокие политические сферы, полноправным членом политического истеблишмента он так и не стал. Он являлся прежде всего закулисной фигурой и не стремился находиться в центре внимания. Возможно, по той же самой причине он отвергал различные престижные должности, которые ему предлагали люди, избранию которых он способствовал.

Вместо этого Миттель предпочел остаться в Лос-Анджелесе, где заделался одним из главных партнеров могущественной юридической фирмы «Миттель, Андерсон, Дженнингс энд Ронтри». Тем не менее Босху представлялось, что этот получивший образование в Йеле юрист не имел ничего общего с тем законом, которому служил он. Босх сомневался, что Миттель хотя бы изредка заглядывал в суд. Тут он подумал о призе Конклина и ухмыльнулся. А еще он подумал, что, хотя Миттель и ушел из офиса окружного прокурора, обязательно настанет день, когда ему снова придется встретиться с его представителями.

В статье помещалась фотография Миттеля в профиль. Он стоял у трапа президентского самолета и приветствовал его хозяина. Хотя статья была опубликована несколько лет назад, Босх был немало удивлен тем, как молодо выглядел Миттель на этом снимке. Он снова заглянул в текст, где упоминались жизненные вехи этого человека. Произведя мысленный подсчет, он убедился, что Миттелю сейчас не более шестидесяти.

Прочитав последнюю статью, Босх отодвинул газетные вырезки и поднялся с места. Стоя у стеклянной раздвижной двери, выходившей на веранду, он смотрел на огни проносившихся по шоссе машин и прикидывал, какими более или менее достоверными фактами о событиях тридцатитрехлетней давности обладает. Конклин, по словам Кэтрин Регистер, знал Марджери Лоув. Кроме того, из дела было ясно, что он каким-то образом вмешался в расследование этого преступления по неизвестным пока причинам. Это вмешательство, которое, совершенно очевидно, позже было скрыто – опять же по неизвестным причинам, – случилось всего за три месяца до его решения баллотироваться на пост окружного прокурора и за год до того, как ключевая фигура расследования, Джонни Фокс, участвовавший в его избирательной кампании, погиб под колесами автомобиля.

Босх подумал, что Миттель, менеджер избирательной кампании, наверняка был знаком с Джонни Фоксом. Поэтому, заключил он, Миттель, правая рука Конклина и вершитель его политической карьеры, должен был знать обо всем, что знал или делал в то время его патрон.

Босх вернулся к столу, раскрыл свой блокнот и обвел имя Миттеля. Потом подумал, что неплохо было бы выпить еще пива, но по некотором размышлении решил ограничиться сигаретой.

Утром Босх позвонил в отдел по работе с персоналом ПУЛА и попросил клерка проверить, числятся ли в составе полиции Лос-Анджелеса детективы Эно и Маккитрик. Вряд ли они все еще есть в списках, но проверить стоило. Глупо было начинать розыск этих людей, даже не попытавшись воспользоваться официальными каналами. Клерк просмотрел соответствующие документы и сообщил, что таковые офицеры в списках личного состава полиции Лос-Анджелеса в настоящее время не значатся.

После этого Босх позвонил в транспортное управление в Сакраменто и, вновь назвавшись лейтенантом Харви Паундсом, попросил соединить его с миссис Шарп. Уже одно то, с каким раздражением эта женщина произнесла «алло», не оставляло никаких сомнений в том, что она его запомнила.

– Это миссис Шарп?

– Но вы же просили соединить вас именно с ней, не так ли?

– Совершенно верно, просил.

– В таком случае вы разговариваете с миссис Шарп собственной персоной. Чем могу?

– Хм... Я хотел бы разрушить барьер, который по неизвестной причине возник между нами в прошлый раз. Дело в том, что мне необходимо получить информацию о водительских правах еще нескольких субъектов. Вот я и подумал, что, работая с вами напрямую, мне не только удастся сэкономить время, но и наладить добрые отношения.