Твое обручальное кольцо - Элла Лерлэнд

— Да, Майкл, я так думаю.

— Я тоже так думаю, — поддержала его Джейн. — Она всегда будет там и в твоих мыслях.

— Моя мама была преступницей, и люди об этом знают, — пробормотал Джек-младший, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в частности.

— Твоя мама была хорошей женщиной, сынок. Когда-нибудь я помогу тебе понять это.

Рон говорил, не повышая голоса, но мрачное лицо Джека-младшего внезапно покраснело. Он плотно сжал губы.

Рон выглядел очень представительно в черном костюме и белой рубашке, но будь он в другой одежде, своим спокойным видом и искренностью все равно внушал бы доверие. И дети это чувствовали.

Внезапно Джек бросился по проходу и выскочил на улицу. Майкл молча стоял, кусая губы, а Джонни начал хныкать.

— Я знаю, тебе плохо, малыш, но не грусти. Все будет хорошо, — прошептала Джейн, опускаясь на колени.

Она попыталась взять дрожащего ребенка на руки, но он вырвался.

— Папа говорит, что плачут только неженки, — с мальчишеской бравадой заявил Майкл и бросил быстрый взгляд вокруг, словно ожидая, что появится отец и поддержит его.

— Мне кажется, все плачут, когда им больно, — сказала Джейн, осторожно подбирая слова. — Одни могут плакать при людях, другие нет, но так или иначе, плакать — совсем не значит поступать плохо.

— Нет, значит, — пробормотал Майкл. Сейчас он был больше похож на Джека-младшего, чем на мать. — Папа сказал, что Джонни плакса и что…

Мальчик внезапно умолк, уставившись на кого-то, кто стоял за Джейн.

— Продолжай, продолжай, парень, — произнес неприятно гнусавый голос. — Повтори этой маленькой леди, что я говорил тебе.

Джейн, вспыхнув, обернулась. Большими шагами к ним направлялся толстый, как бочка, человек выше среднего роста, с тяжелой круглой головой и холодными глазами цвета мокрой соломы.

Так вот какой он, Джек Джекобс, подумала Джейн и внутренне содрогнулась, искренне сочувствуя Марии. Следом за отцом, копируя его движения, с самодовольной улыбкой шел Джек-младший. Между тем с приближением отца Майкл все больше съеживался в комочек, а Джонни спрятался за длинными ногами Рона.

— Эй, парень, тебе что, язык отрезали? Я же велел тебе повторить этой леди мои слова.

Майкл покраснел и опустил глаза.

— Наша мама была такая… — промямлил он, пугаясь свирепого взгляда отца.

Тонкие губы Джекобса язвительно искривились.

— Да, ваша никчемная, слезливая и глупая мамаша была именно такой. Вечно скулила из-за любого идиотского пустяка, и не советую вам забывать об этом. Джейн замерла, с ужасом ожидая, что Джек сейчас ударит мальчика, но, прежде чем Джекобс шевельнулся, Рон встал между ним и детьми. Его лицо было суровым, глаза — ледяными.

— Ты хватил через край, Джекобс.

Рон осторожно подбирал слова, словно балансируя на острие ножа. Джек раздул ноздри, как дикое животное перед явной опасностью.

— Что еще может сказать такой грязный шантажист, как ты, Бартон?

— Я сказал то, что сказал. Мария просила меня присматривать за детьми, и я сделаю это.

— И сколько народа ты позовешь на помощь? Джейн заметила стальной блеск в агатовой глубине глаз Рона.

— Неосторожное заявление со стороны такого большого, сильного и храброго воителя с женщинами, как ты, Джекобс.

Джек со свистом втянул в себя воздух, его глаза налились кровью, а лицо побагровело.

— Если бы ты не был калекой, Бартон…

— Пусть это тебя не останавливает.

— Ты ведь этого хочешь, а, Бартон? Спровоцировать драку, а потом привлечь меня к суду за нападение? Все вы, адвокаты, одинаковы, кровососы поганые. Да только я не такой дурак, чтобы играть в ваши игры без правил.

Лицо Рона оставалось непроницаемым.

— Как тебе угодно. Но не забывай, что я тебе сказал. Сыновья Марии теперь под моей защитой, и я не позволю, чтобы они забыли свою мать.

Джекобс грязно выругался и приказал Джеку-младшему взять за руку Джонни. Сам он дернул за руку Майкла, да так резко, что тот вскрикнул.

— Я не сделаю тебе больно, ты просто слабак, — прошипел Джекобс и бросил в сторону Рона взгляд, полный ненависти. — С тобой мы еще встретимся, Бартон. Даю слово.

Джейн смотрела, как он шел по проходу, а трое мальчиков следовали за ним. Несмазанная церковная дверь скрипнула, а затем громко ударилась о косяк, когда Джекобс, распахнув ее, вышел на улицу. Джейн медленно перевела дыхание.

— Жаль, что Мария промахнулась, — заявила она горячо и искренне.

Рон словно очнулся; его взгляд потеплел, от уголков глаз разбежались веселые морщинки.

— Да, это уберегло бы детей от массы проблем.

— Ты имеешь в виду синяки Джека-младшего и Джонни?

— Ты тоже их заметила?

Джейн кивнула. Ее внезапно бросило в дрожь, хотя солнце, переместившись, теперь заливало церковь ярким светом.

— Ты думаешь, он начал избивать их, потому что Мария больше не может помешать ему?

Лицо Рона передернулось.

— Ставлю сто против одного, что именно так. Джейн следила, как пылинки пляшут в потоках света, льющегося из открытых витражных окон.

— Мы должны что-то предпринять…

— Все в порядке. Люди из окружной Комиссии по делам подростков ждут Джека в его доме с повесткой. С мальчиками все уладится еще до наступления темноты.

Джейн удивилась.

— Ты успел позвонить в Комиссию?

— Да, из машины перед началом отпевания. Пока сестры Марии знакомились с племянниками. Джек Джекобс им раньше не позволял видеться.

— Детям нельзя ни в коем случае оставаться с ним.

Рон нахмурился.

— После того как Мария признала под присягой, что она — единственная жертва жестокого обращения Джека, у суда не было оснований лишать его родительских прав.

Джейн посмотрела на алтарь. Цветы вдруг перестали действовать на нее умиротворяюще, а слова недавней молитвы больше не приносили утешения.

— Почему Джекобс обвинил тебя в шантаже?

— Потому что я пригрозил ему судебными неприятностями, если он не разрешит детям проститься с матерью.

— Ты в самом деле мог бы добиться этого?

— Не сразу, конечно, но он этого не знал.

Интересно, задумалась Джейн, играет ли Рон в покер.

— И какой твой следующий шаг?

— Ходатайство о передаче сестре Марии, Эстер, опеки над мальчиками на то время, пока власти определяют тяжесть нанесенных детям обид и оскорблений.

Лицо Рона внезапно застыло в горькой усмешке. Джейн почувствовала, что он корит себя за то, что сделал для Марии слишком мало, пока она была жива, а может быть, даже считает себя виновным в ее смерти.

Она потихоньку пошла к выходу, и Рон, чуть помедлив, последовал за ней.