По следу скорпиона - Юлия Федотова

Заклинания сработали. Орки смотрели – и не видели. Нюхали – и не чуяли. Пока. Они мирно занимались своими орочьими делами: разводили огонь, прилаживали на вертеле туши, – хорошо, если бараньи, а то, может быть, и кудианские, в темноте не разобрать.

– Хельги, а кого они жарят? Ты не видишь? – спросил Эдуард со страхом.

– Неважно! – огрызнулся тот.

Кудианин, понял принц. Он старался дышать ртом, чтобы не ощущать сладковатого смрада горелого мяса.

Потом орки мирно расселись кружком и принялись распевать гнусаво, вразнобой. Меридит пыталась разобрать текст песни, но из нестройного хора звуков на слух удалось вычленить только непереводимый набор слов припева:

«Зыйда-нарайда, зыйда-нарайда, зыйда-нарайда, яда-ран!» – пели орки, звеня в такт боевыми топорами. Навязчивый мотивчик вклеился дисе в мозги, она поймала себя на том, что чуть ли не подпевает.

А потом они пустились в пляс. Притопывали, прихлопывали, подвывали от восторга. Добрая сотня их кружилась в неуклюжем танце под лязг стали и грохот боевого барабана.

– Везет нам на праздники, – прошептал Хельги. – То к эльфам угодим, то к призракам. Теперь еще к оркам занесло.

– Да, это у них, не иначе, свадьба. Или, может, похороны, – ностальгически вздохнула Меридит.

И все вдруг почувствовали, как соскучились по Энке и Ильзе… хотя большая удача, что сейчас их нет рядом.

Праздник продолжался, а действие заклинаний мало-помалу истощалось: оно и понятно, не великие мастера накладывали. Орки, будь они трезвыми, давно могли бы учуять врагов. Но большинство из них уже лыка не вязало. Песни стали еще более бессвязными, движения еще более неуклюжими, нестройный круг плясунов медленно, но неуклонно перемещался как раз по направлению к расселине. В любой момент на головы скрывавшимся могла свалиться пьяная орочья туша.

Существовала и другого рода опасность. Орки уже достигли той стадии, когда выпитое начинало стремиться наружу. То один, то другой плясун отделялся от общего круга и удалялся в сторонку. Впрочем, ходить за этим делом далеко у горных жителей было явно не принято. К запахам мяса и гадкой сивухи теперь примешивался еще один, не менее отвратительный.

– Бежать, бежать надо! – зудел Рагнар. – Того гляди кто-нибудь прямо на нас нужду справит!

– Ой правда! – испугался Эдуард, с этой позиции он ситуацию еще не рассматривал.

– Думаете, прорвемся? – усомнилась Меридит.

– Если наденем туфли, оседлаемся разом, по команде выскочим и сразу наберем скорость, то шанс есть, – рассудил Хельги. – Эдуард, вас в школе учили сражаться верхом?

– Верхом на лошади, – уточнил принц, справедливо полагавший, что сражение верхом на наставнике потребует несколько иных навыков.

Хельги легкомысленно махнул рукой:

– Все мы немного лошади, каждый из нас по-своему. Так Макс говорит.

– Что-то твой Макс слишком много говорит о лошадях, – заметил гном.

Да, туфли давали огромное преимущество. Спьяну орки даже не поняли, что это такое, странное, многорукое, многоногое и многоголосое, вломилось в их строй и, проделав коридор, скрылось в чуть розовеющей дали.

– Впервые мне довелось побывать в бою верхом на эльфе! – радовался Рагнар. – Ах, какое незабываемое впечатление!

– Смейся, смейся! Друг называется! – Аолен делал вид, что сердится, но у него неубедительно получалось. За год общения даже гордый эльф научился воспринимать происходящее с юмором.

– А у меня вот что есть! – вдруг объявил Хельги.

– Где взял?! – так и подскочил Орвуд. Он всегда подскакивал, когда видел много золота. Такой у гномов рефлекс.

– У орков. Подхватил на бегу, случайно. Тяжелый, удобно по мозгам бить.

Меридит посмотрела и скривилась:

– Фу-у, Хельги, вечно ты подбираешь всякую дрянь. Выброси от греха.

Эдуард присмотрелся и понял: вот что поблескивало в пламени костров, вот вокруг чего водили орки свой дикий хоровод. Это был здоровущий, из чистого золота отлитый, на мощное древко наподобие копья насаженный, символ, скажем так, мужского начала.

– Зря ты его забрал, – поддержал дису благоразумный эльф. – Наверняка это какой-нибудь важный орочий амулет. Они не успокоятся, пока его не вернут. Все Староземье прочешут, целая война может выйти. Лучше всего его бросить.

– Еще чего! – опять подскочил гном. – Разбросался! В этих краях и без нас постоянные войны. А мы здорово поистратились на туфли. Продать его – и дело с концом. Как раз дорога окупится.

– Лично я это продавать не понесу! Никогда в жизни! Стыд какой! – сердилась Меридит. – Про нас подумают, что мы извращенцы.

– Чего тут стыдного, продать боевой трофей? – упорствовал гном.

– Смотря какой трофей.

– Неважно какой. Золото оно и есть золото, что из него ни сделай. А если ты такая скромница, ладно! Кладите его вот сюда, на камень. Я его обухом расплющу.

Но сколько ни старался, сколько ни колотил гном боевым топором по злополучному предмету, тот хранил свою непристойную форму, как заговоренный.

Хотя почему «как»?

– Убедился? – торжествовал Аолен. – Это орочий магический артефакт. Он таит зло.

– Золото – вещество простое, магически инертное. Оно не может ничего таить, – возразил премудрый магистр Ингрем. Его ничуть не заботила дальнейшая судьба трофея, он вмешался истины ради.

– Тогда почему он, демон побери, не плющится?!

– А! Так это из-за древка. В древке прорва орочей магии. Видите, даже символы какие-то вырезаны…

– Так что же ты молчал, осел сехальский, пока я мучился?! Снять его с древка – и нет проблемы!

Увы. Ни снять предмет, ни перепилить древко у основания тоже не удалось.

– Заверну в мешок и понесу как есть, – решил гном. – До ближайшего мага. Авось за процент от выручки расколдует. Не расколдует, тогда так сойдет.

– А я тебя с этим не повезу, не надейся! – заявила диса категорически. – Мне такого позора не надо, по всему Аполидию с причинным местом на палке бегать!

– Ну, пусть Хельги везет. Хельги, ты повезешь, если в мешок заверну?

Хельги было безразлично, кого, с чем и во что завернутым везти. И вот, после обмена седоками, компания вновь двинулась в путь, унося магический трофей все дальше от пограничных земель.

Ах, если бы они могли видеть, что в это время творилось в орочьем лагере, наверняка предпочли бы вернуть оркам утрату. Хотя бы из сострадания.

С каждым днем Ильза все больше ненавидела Альтеций.

Ей был знаком каждый булыжник мостовой по дороге от Дома гильдии до памятника, каждая проститутка в окнах борделей, каждая трещинка на каменной морде Мангоррата. Ожидание становилось невыносимым, девушка извелась от тревоги и безделья. Первую неделю они дежурили у монумента ежедневно. Потом Энка поразмыслила и сообразили, что в этом нет смысла. По ее расчетам получалось, что пешие путники могут достигнуть Альтеция не ранее чем за месяц, и то при условии, что им удастся добыть скороходы в Трегерате.