Загадочный человек - Николай Лесков

- А что, как вы думаете, смерть теперь не догонит меня? Право, не хотелось бы умирать на полдороге жизни, а главное, жаль, что я ничего не сделал.

Говоря это, он пристально смотрел мне в глаза, как будто видел в них сомнение.

Действительно, он угадал: я при виде его сдерживала неприятное чувство, которое овладело мной. Появившаяся маленькая лихорадка пугала меня, лицо его очень изменилось, глаза ввалились, нос заострился. Одним словом, я его считала покойником. В этот самый день посетила госпиталь бывшая неаполитанская королева. Между тем из Швейцарии давно писали, что хотели приехать в Рим (Это "писали", очевидно, касается молодой особы М. Н. К., пользовавшейся глубочайшею привязанностию Артура Бенни. (Прим. автора.)). Он все отклонял.

Прежде он говорил: "Пусть тогда приезжает, когда ямпутация будет уже сделана". А потом думал: "Нет, лучше тогда, когда поправлюсь. Что она будет делать в незнакомом городе, не зная языка".

Но она не ждала ответа и прислала депешу, что уже выехала. А ему между тем становилось все хуже. Телеграммами мы менялись два раза в день (она, к несчастию, заболела в дороге). В первый день рождества к вечеру ему сделалось очень худо, так что он потребовал к себе священника и в десять часов вечера причастился. На другой день я пришла к нему, он был очень слаб и еле узнал меня.

- А, вы снова здесь. Подойдите, ведь я не так еще страшен. Что вы ей ответили на депешу?

Перемолвись об этом, Бенни сказал г-же Якоби:

- Только бы поправиться, как бы мне хотелось вернуться в Россию: я рад, что, встретя вас, могу говорить по-русски.

"27 ноября я была у Бенни около десяти часов. Лихорадка била его страшно. Лицо совершенно осунулось. Подбородок как-то надвинулся к носу.

- Бенни! - окликнула я его, проведя рукой по его уже совершенно холодному лбу.

Он губами прикоснулся к моей руке, и несколько крупных слез выкатились из глаз.

- Теперь я действительно умираю. А она... вы сказали, что приедет к одиннадцати часам, ну я и старался дожить, но не могу.

Это было его последнее слово. Агония продолжалась до двух с половиною часов пополудни. Тотчас после смерти с него был снят прекрасный портрет масляными красками, который и был передан г-же К... 29-го его похоронили на протестантском кладбище; в могилу его, прежде чем засыпать ее землею, мы набросали красных и белых цветов, перемешанных с зеленью, -то были национальные цвета Италии".

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Таков рассказ очевидицы последнего томления и смерти Артура Бенни рассказ, которого, кажется, уже нет никакого повода заподозривать в несправедливости, пристрастии или натяжках, тем более что все это подтверждается по деталям рассказами известных людей, как Ивана Сергеевича Тургенева и Петра Дмитриевича Боборыкина.

Покойный Бенни писал к обоим этим лицам письма после своего увечья левою рукою и вообще выражал ту любовь к русским и к России, о какой свидетельствует бывшая при его последних минутах г-жа Якоби. Покойный Артур Бенни, испив до дна горькую чашу уксуса и желчи, смешанных для него пылкими увлечениями его восторженной и альтруистической натуры и коварством злых людей, маскировавших сочиняемыми на него клеветами собственную малость и ничтожество, пришел к тем же самым разочарованиям, какие видим в посмертных записках учителя его, Александра Герцена, человека даровитейшего и тем не менее объявлявшего, будто он "создал в России поколение бесповоротно социалистическое". Опубликованные посмертные записки Герцена показали, что у него недоставало смелости сознаться, что он ошибся и что "поколения бесповоротно социалистического" на Руси нет, а Скотинины, Чичиковы и Ноздревы живы. Покойный Бенни, оказывается, был гораздо его искреннее, и И. С. Тургеневу с П. Д. Боборыкиным известно, что Артур Бенни не только хотел просить у государя прощения и дозволения возвратиться в Россию, но его даже видели уже занятым окончательною редакциею письма к графу Петру Андреевичу Шувалову, через которого он намерен был направить свое ходатайство к императору. Судьба решила все это иначе.

Дописывая эти последние строки о моем усопшем друге, я хочу сказать короткий ответ тем, кто недоволен этою повестью и протестует против ее появления. Эти болезненно щекотливые люди между прочим говорят, что они не видят никакой надобности в оглашении этой истории; я же вижу в этом несколько надобностей, из коих каждая одна настоятельнее другой: 1) я хочу изложением истории похождений Артура Бенни очистить его собственную память от недостойных клевет; 2) я желаю посредством этой правдивой и удобной для поверки повести освободить от порицания и осуждения живых лиц, терпящих до сих пор тяжелые напраслины за приязнь к Бенни при его жизни; 3) я пытаюсь показать в этой невымышленной повести настоящую картину недавней эпохи, отнявшей у нашей не богатой просвещенными людьми родины наилучших юношей, которые при других обстоятельствах могли бы быть полезнейшими деятелями, и 4) я имею намерение дать этой живою историею всякому, кому попадется в ру.ки эта скромная книжка, такое чтение, в коем старость найдет себе нечто на послушание, а молодость на поучение. Ошибочны или нет мои соображения, но худа эта книга никому сделать не может, а малую пользу может принести хотя бы указанием на следствие увлечений, которые будут повторяться до скончания века, точно так же как и человеческое злословие и клеветы.

Изменяя с летами и с событиями свои взгляды и убеждения, никогда не бесполезно отойти и поглядеть, с кем мы продолжаем сидеть, - не бесполезно вспомнить тех,

Кто истину искал,

И тех, кто побежденный пал

В толпе бессмысленной, холодной,

Как жертва мысли благородной.

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по изданию: Н. С. Лесков. Полное собрание сочинений. СПб., 1889, т. 8, стр. 3-127.

Впервые напечатано в газете "Биржевые ведомости" (1870, э 51, 54, 56, 58, 60, 64, 66, 68, 76 и 78) под названием "Загадочныи человек. Очерк из истории комического времени на Руси"), главы I - XXXII. Без подписи.

Отдельным дополненным изданием вышло в 1871 году: Н. С. Лесков-Стебницкий. Загадочный человек. Эпизод из истории комического времени на Руси. С письмом автора к Ивану Сергеевичу Тургеневу.

Непосредственным поводом к написанию книги об Артуре Бенни явились сообщения русских газет о его смерти ("Санкт-Петербургские ведомости" от 7 февраля 1868 года, "Иллюстрированная газета", 1868, Кг 7) и отклик на них И. С. Тургенева, выступившего в защиту Бенни в письме в редакцию "Санкт-Петербургских ведомостей" (1868, э 52, от 23 февраля), в котором он писал: "Смею вас уверить, что Бенни заслуживал более сочувственного напутствия или хотя сострадательного молчания" (И. С. Тургенев. Сочинения. Л.-М., 1930, т. XII, стр. 381).

Уже в начале 1869 года Лесков просил А. П. Милюкова помочь пристроить его книгу: "Некоею порою я знал в Петербурге некоего "неразгаданного человека" Артура Бенни. Он убит при Ментане, и его интереснейшая история, мною в свое время описанная, может быть оглашена. Это вещь пряная и забористая и, кажется, очень интересная. Шуму она может возбудить множество. Я ее хотел напечатать в газете, но с газетами петербургскими совсем не имею связей" ("Шестидесятые годы", М.- Л., 1940, стр. 294, письмо от 4 января 1869 года)

По-видимому, вскоре рукопись "Загадочного человека" была отправлена в редакцию "Русского вестника", так как в письме к Н. А. Любимову (от 25 мая 1869 года. Рук. отд. ИРЛИ (Пушкинский дом), фонд 269) Лесков писал: "Петр Карлович известил меня, что он передал Вам, на ваш просмотр и заключение, мою небольшую рукопись "Шпион. Эпизод из истории комического времени на Руси". Таким образом, работу над "Загадочным человеком" можно датировать второй половиной 1868 года. Непринятый в "Русском вестнике" очерк Лескова уже под названием "Загадочный человек" был напечатан в феврале - мае 1870 года в "Биржевых ведомостях", а затем для отдельного издания был дополнен по статье Якоби и рассказам Боборыкина.

Включая "Загадочного человека" в текст Собрания сочинений, Лесков раскрыл некоторые сокращенные написания фамилий (Чернышевский - вместо Ч-ский) и внес некоторые стилистические исправления, не меняя общей направленности очерка.

В цитированном выше письме к Любимову Лесков так определял смысл своего очерка: "Я бьюсь из-за того, чтобы нанести удар "предприятиям" и восстановить доброе имя оклеветанного человека". Защита Артура Бенни от несправедливого и необоснованного обвинения соединяется в "Загадочном человеке" с враждебными выпадами против тех, кого Лесков называет "предпринимателями", то есть против революционной демократии 1860-х годов. Эта направленность очерка сильно снижает его общественную ценность, хотя факты биографии "загадочного человека" изложены в основном достоверно. Письмо к Тургеневу, напечатанное в начале "Загадочного человека", и неоднократные упоминания его имени в тексте должны были, по замыслу Лескова, сделать более достоверным его "очерк".