Время «Ч» - Сергей Соболев

Предварительно я выключил свет повсюду, даже ночники на кухне и в гостиной погасил; так что пребываю во тьме – в прямом и переносном смысле этого слова… Кому-то может показаться странным, что я себя так веду, – той же Измайловой, к примеру. Но мне плевать, кто и какого мнения обо мне. И без того есть над чем подумать: меня окружает просто-таки тьма вопросов…

Еще надо принять во внимание – если это вообще кого-то интересует, – что я сейчас совсем мало сплю: после операции в Курчалое у меня нарушен сон, да и в целом я не могу пока толком прийти в себя.

…Где нас носило на пару с Измайловой в это позднее время – кабинет Шувалова в здании аппарата Совбеза мы покинули около семи вечера?

Мы побывали в одном из московских казино. В одном из тех заведений, где люди малой кровью – малой ценой, иначе – пытаются решить свои проблемы, надеясь на большой хапок. Я таких не осуждаю, пусть себе. Меня здесь интересовало лишь одно: есть ли на месте истинный владелец казино, – кто он, я знаю в точности – и какова вообще обстановка в связи со взрывом на Никольской, который власти пока пытаются выдать за «несчастный случай на одном из строительных объектов».

Должен открыть одну немаловажную вещь: недавно у меня в Москве появился «свой» чеченец, из числа небедных и довольно влиятельных в московской диаспоре вайнахов, который даже не подозревает, что с некоторых пор я его числю «своим». Мне известно о нем многое, ему обо мне – практически ничего. Я знаю, что он в Москве с девяносто второго, что он начинал, как и некоторые другие его соплеменники, с обналички по фальшивым авизо и посредничества в поставках грозненской – и не только – нефти. Я точно знаю, где он проживает здесь со своей семьей, какой у него транспорт, кто у него ходит в помощниках, знаю, где находится его офис и какая охрана его сопровождает, в курсе, какие коммерческие объекты, приносящие неплохой доход, он контролирует в качестве «смотрящего» от своего тейпа, в том числе и одно из самых известных в Москве казино… называется оно… ну хорошо, пусть будет «Лас-Вегас».

Что же касается «моего» вайнаха, имя которого – Руслан, то он знает пока лишь одно: весной нынешнего года кто-то из федералов выручил из беды его родного брата, занимавшего – и сейчас занимающего – пост главы администрации одного крупного чеченского села. Этот «некто» может в любой момент возникнуть на горизонте, и тогда очень трудно будет отказать ему в ответной услуге…

…Мы с подругой нарисовались в этом самом «Лас-Вегасе» около десяти вечера, предварительно сменив свой прикид на более подходящий для подобного времяпровождения.

Прикупили фишек на восемь тысяч отечественных рубликов – мне доводилось в интересах дела пускать на ветер не в пример большие суммы – и еще четыре пятисотки я обменял на жетоны, чтобы скормить их местным «одноруким бандитам» (забавное название, если вспомнить то, что мы сделали с Ахмедом…).

Сделали заказ в баре: себе я заказал пятьдесят граммов «Мартеля», потом еще раз повторил, ну а Измайлова, оч-чень ответственная, в отличие от меня, особа, ограничилась бутылочкой минеральной воды «Перье». Как это часто бывает, поначалу мне везло: игральный автомат, к которому я прибился, опрокинув внутрь рюмку бренди, сыпанул в приемник целую пригоршню жетонов. Я счел это хорошим знаком и даже в порыве безотчетной радости облобызал Измайлову в губы (ведь это был единственный мой выигрыш с той поры, как я отбил у курчалоевского джамаата четверть миллиона баксов, честно сдав все до цента – кто бы и что сейчас ни говорил – в государственную казну). Агентесса, не ожидавшая от меня подобной наглости, недовольно фыркнула – кажется, я слизал всю «ланкомовскую» помаду с ее губ, – после чего на время бросила меня, отправившись искать дамскую туалетную комнату: я вижу, как она вроде бы «случайно» ткнулась то в одну, то в другую дверь… Если Руслан не захочет идти на контакт, то нам придется брать его силой – мне бы этого очень не хотелось – в его ли офисе, или же здесь, следующим вечером, короче говоря, ни одна деталь в нашей работе не бывает лишней…

По моим сведениям, Руслан с двумя-тремя особо близкими ему людьми – из числа московских вайнахов – бывает здесь практически ежевечерне, кроме вечера пятницы и субботы. У них тут имеется офис на втором этаже с отдельным входом, где они расслабляются или же перетирают какие-то свои вопросы. Сегодня те места на паркинге, где обычно стоят их тачки, пустуют. Да и другие детали, доступные наметанному глазу, показывают, что ни Руслан, ни его ближнее окружение нынешним вечером здесь не покажутся…

Будь я на их месте, поступил бы точно так же. Версия, которую от безысходности пустили в оборот власти, – прежде всего московские – предназначена для «лохов», то есть – для населения. Понятно, что «косяк» первым делом пойдет на чеченскую диаспору. В такие моменты перебравшиеся в Москву нохчи проявляют повышенную осторожность, и такой опытный волк, как Руслан, здесь, конечно, не исключение…

Надежда хоть чем-то поживиться в этом контролируемом чеченами казино – крупье, бармены, прочая обслуга, включая секьюрити, набранных из числа лиц исключительно славянской наружности, – претерпела абсолютное фиаско. За час с небольшим я спустил десять тысяч казенных рублей. До двадцати процентов от доходов подобных заведений, – помимо того, что идет в местный московский общак тейпа – направляется в Чечню, на поддержку своих соплеменников. Деньги там тратятся на самые разные нужды. Возможно, часть проигранных мною в казино денег пойдет на какие-то благие цели – многие там живут очень трудно, на грани нищеты, хотя и не все, конечно. А может, и на что-то другое: установка фугаса на дороге, где передвигаются федералы, к примеру, стоит от пятидесяти до ста долларов или эквивалент в рублях…

Я видел, как бармен вызвал в зал управляющего. Когда тот подошел, он передал ему конверт, обнаруженный им на стойке. Сверху на конверте были надписаны имя и фамилия истинного владельца этого заведения, и еще там было выведено крупными буквами: «ПЕРЕДАТЬ ЛИЧНО В РУКИ». Управляющий, вопросительно вздернув бровь, открыл незапечатанный конверт и поинтересовался, что там внутри (там лежало фото, надписанное с обратной стороны по-вайнахски, и короткая записка на русском). Он вкруговую обвел глазами игровой зал, соединяющийся через арочный проход еще с одним залом, несколько меньших размеров… что-то накоротке сказал бармену, после чего, прихватив конверт, исчез за дверью, куда посторонним, ясное дело, ход был категорически воспрещен.

«Ну вот и ладненько, – подумал я, делая знак Измайловой, что нам пора уносить отсюда ноги. – У меня есть пара-тройка номеров, по которым можно позвонить этому Руслану. Утром я так и сделаю, зуб даю, что к этому времени конверт с моим посланием будет уже у него в руках…»

Ну вот, стоило мне только мало-мальски упорядочить мыслительный процесс и в какой-то степени придать творящемуся вокруг меня хаосу некое подобие порядка и разумного начала, как рядом появляется некто, из-за кого вся возводимая мною – в уме – конструкция разом превращается в хаотическую и бессмысленную груду обломков.

Измайлова, посетив ненадолго ванную, совмещенную с санузлом, сначала включила все ночники, которые я прежде вырубил, а затем переместилась в холл, где я так комфортно устроился на ночевку, и уставилась на меня.

Ради скуки я тоже стал смотреть на нее. На Измайловой была одна лишь ночнушка выше колена, цвета маренго, полупрозрачная, на бретельках. Я знаю, что Анна – это ее настоящее имя, а Измайлова – оперативный псевдоним, легализованный и подтвержденный массой документов и справок, начиная от свидетельства о рождении и гражданского паспорта и заканчивая университетским дипломом и корочками сотрудника Федеральной службы безопасности. По документам ей двадцать восемь с хвостиком, – наверное, так и есть в действительности – муж, сотрудник «Альфы» в звании майора, погиб три года назад в Грозном (машина, на которой он вместе с коллегой приехал среди бела дня на переговорный пункт, была взорвана фугасом, что же касается наличия детей, то о таковых какие-либо сведения отсутствуют…).

При своем росте сто семьдесят шесть Измайлова имела ладненькую, гармоничную фигурку, так что вовсе не казалась столь уж высокой девушкой. Настенное бра располагается позади нее, так что сейчас на свету ее было видно практически всю, просматривались все изгибы ее крепкого, тренированного, но отнюдь не лишенного женственности тела; на ней, если не считать полупрозрачной короткой ночнушки, были надеты лишь узенькие стринги; крепкая, цилиндрической формы грудь с острыми розоватыми сосками заметно оттягивает легчайший шелк рубашки…

– Ну?! – сказал я, не меняя позы. – Чего ходишь босиком, хочешь простыть?

Должен сказать, что обычно я легко схожусь с женщинами и временами даже не лишен остроумия, но в последнее время, кажется, заметно подрастерял многие из своих лучших качеств.