Менялы - Артур Хейли

Роско Хейворд улыбнулся:

— Откровенно говоря, Алекс, я никогда не считал, что доход может быть слишком крупным.

— И я так не считаю, — вставил Том Строган. — Тем не менее я признаю, что планирование чрезмерно высоких доходов иногда неразумно и может привести к сложностям. Это становится известно и подвергается критике. Нам же придется все опубликовать в конце финансового года.

— И это еще одна причина, — добавил Алекс, — по которой мы должны стремиться установить равновесие между получением прибыли и оказанием услуг.

— Получая прибыль, мы оказываем услуги нашим вкладчикам, — сказал Хейворд. — Услуги такого рода я ставлю на первое место.

Комитет по денежной политике банка заседал в зале для совещаний. Комитет, состоявший из четырех членов, собирался каждый второй понедельник, председателем его был Роско Хейворд. Остальными членами были Алекс и два старших вице-президента — Том Строган и Орвилл Янг.

В задачи комитета входило определение целей, на которые пойдут фонды банка. Основные решения направлялись затем совету директоров для одобрения, хотя совет директоров редко изменял предложенное комитетом.

Здесь обсуждались суммы, как правило, исчислявшиеся десятками миллионов.

Президент банка присутствовал неофициально на самых ответственных заседаниях, голосуя, исключительно когда требовалось разрубить узел противоречий. Сегодня Джером Паттертон присутствовал на совещании, хотя до сих пор и не принимал участия в обсуждении.

Обсуждалось предложение Роско Хейворда по значительному сокращению финансирования проекта “Форум-Ист”.

В ближайшие несколько месяцев, если “Форум-Ист” будет развиваться, как было задумано, потребуются новые ссуды на строительство и закладные фонды. “Ферст меркантайл Америкен” обещал вложить в проект пятьдесят миллионов долларов. Хейворд предложил сократить эту сумму вдвое. Он уже пояснил:

— Всем заинтересованным сторонам мы дадим понять, что не отстраняемся от проекта “Форум-Ист” и не собираемся это делать. Просто скажем, что в свете других наших обязательств мы вынуждены перераспределить фонды. Проект не будет остановлен. Он просто будет осуществляться медленнее, чем предполагалось.

— Если посмотреть на это с точки зрения потребностей, — не соглашался Алекс, — строительство идет и так медленнее, чем предполагалось. Если мы еще снизим темпы — ничего хуже во всех отношениях быть не может.

— Я рассматриваю ситуацию с позиций того, что нужнее, — сказал Хейворд. — Нужнее для банка.

“Хейворд парировал довольно мягко, наверное, — подумал Алекс, — потому, что решение сегодня будет принято такое, как он хочет”. Алекс был убежден, что Том Строган присоединится к нему и выступит против Хейворда. Строган был главным экономистом банка — молодой, старательный, но с широким кругом интересов, — и Алекс лично продвигал его вперед через головы остальных.

А вот Орвилл Янг, казначей “Ферст меркантайл Америкен”, — человек Хейворда и, безусловно, будет голосовать с ним заодно.

В “ФМА”, как и в любом крупном банке, истинные силы редко можно было найти в списках сотрудников. Настоящая власть осуществлялась обходными и окольными путями в зависимости от верности одних сотрудников другим, поэтому те, кто не желал участвовать в борьбе за власть, оставались на задворках и напрочь застревали на нижних ступенях.

Борьба за власть между Алексом Вандервортом и Роско Хейвордом была всем известна. С исходом этой схватки некоторые чиновники из управления “ФМА”, выбирая, кого они будут поддерживать, связывали надежды на продвижение по службе в случае победы того или другого соперника. Это разделение чувствовалось и в комитете по денежной политике.

Алекс не сдавался:

— Наша прибыль в прошлом году составила тринадцать процентов. В любом деле, мы все знаем, это хороший показатель. В этом году ожидается еще большая прибыль — пятнадцать процентов от капиталовложений, может быть, шестнадцать. Но надо ли нам добиваться еще большего?

— А почему бы и нет? — спросил казначей Орвилл Янг.

— Я уже ответил на этот вопрос, — резко бросил Строган. — Это не дальновидно.

— Давайте напомним себе об одном, — призвал собравшихся Алекс. — В банковском деле нетрудно добиваться больших прибылей — банком, который этого не достигает, управляют простофили. Во многих отношениях расклад карт нам на руку. У нас есть возможности: наш опыт и сносные банковские законы. Последнее, наверное, наиболее важно. Но законы не всегда будут сносными — в случае, если мы не правильно используем ситуацию и откажемся от ответственности за судьбу микрорайона.

— Я не понимаю, как уменьшение участия в проекте “Форум-Ист” можно считать отказом от ответственности, — сказал Роско Хейворд. — Даже после предложенного мною сокращения доля нашего участия по-прежнему останется ощутимой.

— Ощутимой, как бы не так! Она будет минимальной — такой же минимальной, каким было участие американских банков в социальных программах всегда. Если взять перечень программ строительства жилья для малоимущих, то ни наш банк, ни все другие большого участия в этом не принимают. Зачем обманывать себя? Банки всегда игнорировали проблемы общества. Даже сейчас мы делаем лишь минимум, без которого не обойтись.

Главный экономист Строган перебрал несколько бумажек, сверяясь с записями.

— Я намеревался поднять вопрос о закладных на жилье, Роско. Теперь об этом заговорил Алекс, а я хочу указать, что лишь двадцать пять процентов имеющихся у нас вкладов участвуют сейчас в ссудах по закладным. Этого мало. Мы могли бы увеличить сумму до пятидесяти процентов без ущерба нашему запасу наличности. Мне кажется, так мы и должны поступить.

— Я это поддерживаю, — сказал Алекс. — Управляющие нашими отделениями умоляют дать им денег для закладных. Возвращение вложений обеспечено. Мы же знаем по опыту, что риск потерять на закладных ничтожен.

— Это связывает средства, которые мы могли бы вложить на долгий срок, — возразил Орвилл Янг, — и которые могут принести нам гораздо большие дивиденды в других местах.

Алекс нетерпеливо ударил ладонью по столу:

— Время от времени мы обязаны перед обществом идти на более низкие ставки. Вот о чем я пытаюсь сказать. И поэтому я выступаю против трусливого отстранения от “Форум-Ист”.

— И есть еще причина, — добавил Том Строган, — Алекс упомянул о ней — это законодательство. В конгрессе и так уже раздаются недовольные голоса. Многие конгрессмены хотели бы иметь закон, сходный с мексиканским, обязывающий банки выделять определенный процент депозитов на финансирование строительства жилья для малоимущих. Хейворд ухмыльнулся:

— Мы никогда этого не допустим. Банковское лобби — самое сильное в Вашингтоне. Главный экономист покачал головой:

— Я бы не стал на это рассчитывать.

— Том, — произнес Роско Хейворд, — обещаю вам. Через год мы пересмотрим наше отношение к закладным: возможно, последуем вашим советам, а возможно, в полную меру вновь включимся в проект “Форум-Ист”. Но не в этом году. Я хочу, чтобы это был год небывалого дохода. — Он бросил взгляд в направлении президента банка, до сих пор не принимавшего участия в разговоре. — Так же считает и Джером.

Только тут Алекс понял направление стратегии Хейворда. Год исключительного дохода для банка сделает Джерома Паттертона как президента героем в глазах и вкладчиков и директоров. Паттертону достаточно один год пробыть на коне после весьма посредственной карьеры, и он отправится на пенсию во славе и под звуки труб.

А Паттертон — человек. Поэтому вполне понятно, что такая идея пришлась ему по душе.

Сценарий дальнейшего развития событий было несложно представить. Благодарный Роско Хейворду, Джером Паттертон будет всячески продвигать его в качестве своего преемника. А благодаря удачному с точки зрения прибылей году Паттертон будет в силах выполнить свое пожелание.

Это была цель, четко и гениально разработанная Хейвордом, и, чтобы разрушить ее, Алексу придется потрудиться.

— Есть еще одно, о чем я не упомянул, — произнес Хейворд. — Даже вам, Джером. Это может повлиять на наше сегодняшнее решение.

Присутствовавшие с любопытством посмотрели на него.

— Я надеюсь — и вероятность очень велика, — что у нас вскоре начнутся крупные дела с корпорацией “Супранэшнл”. Это еще одна причина, почему у меня не возникает желания финансировать какие-либо другие проекты.

— Потрясающая новость! — воскликнул Орвилл Янг. Даже Том Строган отреагировал с удивлением и одобрением.

“Супранэшнл” — или “СуНатКо”, как она была известна во всем мире, — была мультинациональным гигантом, своего рода “Дженерал моторе” в области всемирных средств связи. К тому же “СуНатКо” владела или контролировала десятки других компаний, имеющих и не имеющих отношение к области ее основных интересов. Огромное ее влияние на самые разные правительства — от демократов до диктаторов — превышало влияние любого другого делового сообщества во всей истории. Обозреватели иногда говорили, что “СуНатКо” обладает большей реальной силой, чем те независимые государства, где она действует.