Сердце января - Marian Felis
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Просто дружба.
Мне хотелось знать, выбрал ли он Сашу, правда ли они встречались, когда Хила не было в университете. Хотелось расставить все точки над «i» и оборвать эту связь с рокером.
Наши «недоотношения» тянулись больше пяти лет. Разве можно было всё забыть и перечеркнуть настолько быстро? Неужели между нами был лишь фарс, глупая игра двух подростков? Только вот Александрова упорно игнорировала меня, читала сообщения и не отвечала. Я предложила встретиться около пруда недалеко от дома Арса, где мы раньше частенько сидели и кормили уток, и без всякой надежды принялась собираться.
Часы пробили ровно восемь, когда я вышла на улицу. Фонари уныло освещали мокрый от вечернего дождя асфальт. Дети, обычно допоздна веселящиеся на площадке, даже не бегали. Только пара мамочек с колясками бродили вдоль широкой тропинки и тихо переговаривались. Город будто вымер.
Всю дорогу до места не покидало ощущение, что либо часы в комнате сильно отставали, либо пока я вспоминала молодость в комнате, произошёл апокалипсис. Но, к счастью, чем сильнее я приближалась к центру, тем больше людей мне попадались на пути. И, хоть некоторые не внушали доверие, мне становилось капельку легче.
Самым сложным оставалось найти тропинку до озера, которое от лишних глаз было спрятано густыми кустами сирени, черёмухи и других неведомых мне растений. Я десять минут блуждала по темноте, пока грубый мужской голос не заставил буквально подпрыгнуть на месте.
— Ты чего тут забыла, Дроздова?
Резко обернулась и с облегчением выдохнула, увидя в паре метров неподалёку Гришу Гранина — лучшего друга Арса и сооснователя их группы, которая раньше, до побега, называлась «Грань». Высокий темноволосый парень с чуть раскосыми «лисьими» серыми глазами, пухлыми губами и большим шрамом на лбу неловко топтался. Руки он спрятал в карманы коричневой толстовки, на голову накинул капюшон, широкие штаны и кеды делали его похожим на местного школьника, у которых в моде подобная одежда.
— Привет, — слегка пожала плечами, хоть и понимала, что вряд ли он мог это разглядеть в темноте. — А ты что тут делаешь?
— На «репу» иду, — промычал Гриша и воровато покрутил головой. — Нет, правда, Дроздова, что ты забыла в этой глуши?
— Хотела к озеру сходить, но не нашла тропинку.
Парень тихо хохотнул, достал телефон и посветил фонариком на землю.
— Пошли со мной, там пацаны уже собрались. Давно не виделись, хоть поздороваешься.
— А-а, — промычала в попытке сформулировать вопрос. Гриша и так понял, что меня волновало, поэтому прервал тщетные старания коротким.
— Арса не будет. Пошли уже, сегодня прохладно.
Он для убедительности попрыгал на месте, растирая ладонями плечи, приобнял меня и потащил подальше от озера. Я смиренно шла рядом, не в силах ему отказать или привести весомый аргумент «против» этой затеи.
Ребята из группы всегда относились ко мне, как к младшей сестре: носили сладости, помогали с учёбой, вытаскивали из неприятностей, прикрывали перед родителями. Гриша, так как был самым старшим, считал себя главным в этой шайке. Даже Хилину иногда доставалось от него.
Мы пересекли небольшой пустырь около здания старого дома культуры, поднялись на полуразрушенное крыльцо, где я чуть не упала, и наконец зашли внутрь. Сначала медленно брели в полутьме в сторону одинокой лампочки, готовой вот-вот погаснуть, потом Гриша толкнул тяжелую железную дверь. Та заскулила в ответ и отворилась на полметра. Гранин жестом пригласил меня в большое помещение, и я не раздумывая сделала шаг вперёд.
Комната оказалась очень светлой, с высокими потолками, без лишней мебели — только музыкальные инструменты, вельветовый жёлтый диван и стол со стулом. Остальные участники группы сидели прямо на полу около завешенного окна и что-то тихо обсуждали. Над ними возвышался долговязый парень — со спины я приняла его за Хила, но как только он повернулся, сразу поняла, что это кто-то совсем иной и мне ранее незнакомый. Он выглядел старше всех в комнате: около 35 лет, темно-русые волосы зачесаны назад, лёгкая щетина и усталый взгляд серый глаз. Просканировав меня с макушки до пяток, он безразлично отвернулся к ребятам.
Подробный жест казался высокомерным и невежливым, в стиле Хилина.
— Это Костян Сычёв, наш менеджер, — прошептал Гриша, подтолкнул меня вперёд и крикнул. — Смотрите, кого я нашёл!
Две пары любопытных глаз внезапно обратились ко мне и замерли с недоверием. Якубов Матвей по прозвищу Кубик — высокий, худощавый брюнет, внезапно перекрасившийся в блондина — вскочил и буквально бросился ко мне с визгом. За пару секунд парень подбежал, подхватил меня на руки и принялся кружить.
Он всегда отличался эмоциональностью и в группе играл роль «батарейки» — заряжал всех позитивом, писал песни и по максимуму радовался жизни. Кубик мастерски понижал градус обстановки во время перепалок и, пожалуй, был единственным, без кого группа бы по-настоящему распалась.
Оставшийся участник «Сердца января» Паша Салов — низкорослый, крепкий парень со светло-русыми чуть золотистыми волосами и пухлыми губами, которые очень ценили фанатики — в это время спокойно снял большие очки и подошёл к нам с широкой улыбкой.
— Дрозд, сколько лет, сколько зим! — проворчал Кубик, замедляясь. Когда он наконец соизволил меня поставить в вертикальное положение и отпустил, заговорил и Паша.
— Привет, Дроздова. Где же твой суженый пропадает? Репетиции прогуливать нехорошо.
Все слова говорились в шутку, легко и непринужденно, не пытаясь обидеть или задеть за живое, вот только хмурый Константин, что стоял поодаль со скрещенными на груди руками, уловил совершенно иной смысл.
— А это кто такая? — вклинился мужчина, поправил свою белоснежную рубашку и спрятал ладони в карманах черных брюк.
Он выглядел так, словно собирался нас учить чему-то очень важному, но для начала замер в немом укоре и недобро таращился на ребят, намеренно меня игнорируя.
— Подруга детства, — Гриша вышел вперёд и встал таким образом, что я оказалась спрятана от взора менеджера у него за спиной.
— Что она тут забыла? — глухо уточнил мужчина. — Я же просил не высовываться лишний раз и никого сюда не приглашать! Хотите, чтоб она что-нибудь разболтала?
В горле застыл комок, дышать стало тяжело, глаза защипало, но мне хотелось крикнуть во весь дух, что я — не предатель, и что за год атак от
