Колхоз: Назад в СССР 5 (СИ) - Барчук Павел

— Ладно, ребят… — Отец отошел от Аллочки и приблизился к нам. Мы стояли неподалёку, соображая, как нам добраться до Квашино побыстрее. Можно, конечно, ждать автобус. Но это теперь часа два.

— Пойду я. Вон, Аллу провожу. Чтоб ей одной не сидеть на остановке. Волновалась за меня, говорит. Сильное впечатление на нее произвело то, что я так решительно заступился за их Машку.

Отец сурово посмотрел на Андрюху, пожал руку мне, деду Моте и опять двинул обратно к Аллочке.

— Ну, да… Теперь он точно герой. Алка твоя глянула, наверное, и подумала, раз парень готов жизнь за козу отдать, уж за ним точно ничего не страшно. — Усмехнулся Матвей Егорыч и пихнул Андрюху локтем в бок.

А я, честно говоря, был доволен тем, что пусть через задницу, пусть не совсем так, как хотелось, но своего один черт добился. От здания отдела удалялись мать и отец. Шли они рядышком, держась за руку.

Глава 13. О борьбе за нравственность и настоящей любви.

— Доволен? — Я посмотрел на братца, который всем своим видом демонстрировал вселенское счастье. Он только что не приплясывал на месте, озаряя светом своего довольного лица окрестности.

Просто мы решили, раз уж оказались в Воробьевке, избавить Андрюху от тяжкого груза. После слёзных уговоров Переростка, зашли в больницу. А он реально практически готов был пустить скупую мужскую слезу. Видимо, этот чертов гипс удолбал его окончательно. Хотя, понять можно. Выглядит, как настоящее позорище.

В итоге, злосчастный гипс, измочаленный, замутысканый и похожий на кусок непонятно чего, каким-то удивительным случаем оказавшемся прилепленным на ногу братцу, был торжественно снят хирургом.

Врач, увидев это нечто, был настолько ошарашен, что выматерившись забористой фразой, чуть не упал со стула. Потом ради интереса, спросил Андрюху, а что он вообще своей ногой делал?

Я этого лично не видел. Рассказал подробности Матвей Егорыч. Он сопровождал Переростка к кабинету. Сказал, что так надежнее, а то братец ухитриться либо ещё что-нибудь сломать, например, шею. Либо украсть по дороге у случайной бабки очередную живность. А это — замкнутый круг, потому что любая, уважающая себя бабка за такие кренделя опять же Андрюхе что-нибудь сломает.

Я заходить внутрь больницы опасался. Могли узнать. Особенно Цербер. Поэтому ждал своих друзей подальше от медицинского учреждения. Прикрывался кустами и нервно вздрагивал, когда с территории больницы выходил хоть кто-то.

Когда Андрюха и Матвей Егорыч вернулись, встал ребром новый вопрос. На чем же, все-таки, нам добираться до Квашино. Еще дед Мотя сильно переживал за лошадь. Ему покоя не давала мысль, чтотю она там, среди квашинских злых людей, осталась одна.

— А чего Вы нервничаете? — С невинным выражением лица спросил Андрюха. — Добить хотите скотину? Боитесь, кто-то сделает это за Вас? Вы же ее натурально до инфаркта доведете. Будет первый случай в истории медицины, когда у кобылы от стресса остановится сердце.

— Я щас кое-кого другого добью. Понял? Тогда не только сердце остановится. Понял? Но и почки, печень, даже аппендицит сам выпадет. — Матвей Егорыч отвесил братцу подзатыльник. Хотя, каждый раз, когда он это делал, ему приходилось подтягиваться вверх. Ростом Андрюха всяко был повыше.

— Нет у меня аппендицита... — Буркнул Переросток себе под нос.

— Тем веселее. — Заявил дед Мотя.

В общем, с горем пополам, мы решили вопрос с тем, как добраться в Квашино. Последний автобус уехал вместе с Аллочкой и батей, который, так понимаю, отправился ее провожать. И этот факт меня очень сильно радовал.

В плане подходящего транспорта нам больше ничего хорошего не светило. Но Матвей Егорыч вспомнил об очередном то ли друге, то ли родственнике, который тоже имел мотоцикл. Вообще, хочу сказать, люди в Воробьевке жили как-то побогаче. Наверное, районный центр более солидное место.

Учитывая, что "Урал" был рассчитан на троих, пришлось Матвею Егорычу гнездиться в люльку, Андрюха совершенно по-барски, расселся сразу за нашим спасителем. Заявил, мол, человек он большой, места требуется много. А я притулился на самом краешке сиденья, вцепившись в Переростка обеими руками. Потому что, пока добрались до Квашино, мне постоянно казалось, что я сейчас свалюсь и улечу в ближайшие кусты.

Кум Матвея Егорыча ждал нас вместе с лошадью. Последняя нервно перебирала ногами и на своего хозяина косилась с подозрением. Видимо, доверие в ее глазах он подорвал окончательно.

В общем, с горем пополам, добрались мы до родных Зелёнух. Благо, дядька и тетка еще не пришли. Вопросов нам никто не задавал. Но зато во дворе, как часовой на посту, караулил Семен.

Едва мы вошли во двор, Младшенький кинулся навстречу.

— Сегодня пойдём копать? — Спросил он с волнением. Было заметно, этот вопрос продолжал изучать алчного Сеньку.

— Ага. Непременно. — Поддакнул Матвей Егорыч. — Скоро вечер ужо. Куда ты собрался. Ужинать, задницу мыть и спать надо. Ты тут лясы точил с Ольгой. А мы, между прочим, битву выдержали. Уморились.

— Так ночью можно копать спокойно. — Не сдавался Сенька, поблёскивая одним глазом. Второй прикрывали растрепавшиеся волосы. Но даже в единственном его зрачке я отчетливо увидел мелькнувшую тень золотой лихорадки. Азарт у нас в крови, похоже. А достался от Светланочки Сергеевны. Кстати, о Светланочке Сергеевне...

— Семен, где мать? — Спросил я младшенького и покрутил головой, разыскивая следы пребывания маман.

— Ушла. — Спокойно ответил Сенька , а потом снова прилепился к Матвею Егорычу, требуя понять, что за кладом надо идти именно сегодня и ни днем позже. Потому что враги не дремлют. Какая-нибудь сволочь откопает его раньше нас.

— Ты не буробь. Кто тебе ночью на кладбище попрётся? Нормальные люди ночью по кладбищам не шатаются. Они спят…— Матвей Егорыч не успел договорить свою мысль до конца. Мы с Переростком одновременно повернулись к нему и посмотрели многозначительным взглядом. Типа, да неужели?!

— Без нужды не шляются… — Уточнил дед Мотя вроде бы Семену, но на самом деле, нам.

— Да погоди ты со своим кладом. Мать где, спрашиваю? Куда ушла? — Я даже к дому приблизился и заглянул в окно. Нет никого внутри.

Младшенький посмотрел на меня, как на полного дурака, а потом спросил.

— Жорик, ты думаешь она стала бы мне отчитываться? Говорю же, ушла. Нарядилась, причесалась и упорхнула. Дущами своими облилась. Велела дождаться дядьку, вас, поужинать и ложиться спать. Она придёт поздно.

А вот это я не понял… Маман бегает на свиданки? Здесь. В Зеленухах.

И кого же так сглазили, интересно? Кто ухитрился связаться с госпожой Милославской? А то, что это сто процентов не ее муж, которого я теперь даже мысленно отцом не хочу называть, был однозначно уверен. Потому что Аристарх не тот герой романа, который все эти дни сидел бы в кустах, ожидая, когда его трепетная, но уже не очень юная лань прибежит на встречу. Он, по-любому, даже не в кустах сидеть не стал бы. Зеленухи для него — как картофельное пюре для гурмана. Вроде, еда, но совершенно не подходит. Соответственно, у Светланочки Сергеевны, как правильно я заподозрил, появился поклонник.

— О чем задумался? — Переросток подкрался какое-то незаметно, поэтому, от неожиданности я вздрогнул.

— Да так… Слушай, ты же родное село хорошо знаешь?

— Есть такое. Всю жизнь в Зеленухах. Не считая только армии. — Кивнул Андрюха. Он этим фактом даже гордился.

— Отлично…Скажи, куда в этой деревне мог бы мужчина повести на прогулку женщину, которая ему нравится? Чтоб произвести впечатление. Просто лично у меня вообще никаких вариантов не имеется. Зеленухи на Париж совсем не похожи. Чем тут можно удивить или соблазнить, не представляю.

Я говорил с братцем, но при этом сам задумчиво смотрел вдаль. Соображал. Домой пойти к ухажеру? Нет. Это не про госпожу Милосоавскую.

Тем более, ее внезапный роман вспыхнул совсем недавно. Так понимаю, своим появлением Аристарх нажал какую-то кнопку, запустившую процесс окончательного разрушения их семьи. Светланочка Сергеевна только после разговора с мужем решилась на адьюльтер. Допек он ее, видимо. Либо она ждала от него другого поведения. Либо вообще уже ничего не ждала. А он припёрся, разбередил ее раны еще сильнее, и она пустилась во все тяжкие. Потому что крутить романы в Зеленухах для нее — дело опасное и чреватое последствиями. Разводы, может в Союзе и осуждались, но ровно точно так же были. Вся прелесть в том, что Аристарх в этом случае оставит ее с голой задницей. Вот прям уверен. А если маман рассчитывает на шантаж и на то, что ее информация держит Милославского на коротком поводке, это она зря. Такие люди, как Аристарх, всегда просчитывают каждый свой ход на сто шагов вперед.