Как Париж стал Парижем. История создания самого притягательного города в мире - Джоан Дежан

В 1669–1670 годах начались работы по осуществлению одного из самых амбициозных архитектурных проектов в истории Парижа. Это был смелый шаг и ключевой момент в эволюции столицы, а также одна из самых инновационных идей в истории городского планирования вообще. В то время как другие европейские города по-прежнему оставались такими, какими они были в течение многих веков, – поселение за укрепленными стенами, призванными защитить их от нападения, а некоторые окружали себя еще большим количеством стен, как, например, голландский город Харлем в 1671 году, – Людовик XIV решил сделать все наоборот.

Вместо того чтобы подлатать не слишком привлекательные крепостные стены столицы, как советовали ему многие, король объявил, что Франция занимает столь сильную позицию в мире и обладает такой военной мощью, что Парижу больше не нужны укрепления. Он приказал снести все крепостные стены, часть из которых строил еще его отец; некоторые же секции были возведены еще при Карле V в XIV веке. Эти слова прозвучали как погребальный колокол по средневековому Парижу.

В правление Людовика XIV Париж и вправду был в полной безопасности. Новые укрепленные границы страны защищали его довольно долгое время: нога неприятеля не ступала на территорию столицы вплоть до 1814 года, когда город захватил русский царь.

Этот период в истории Парижа начался в 1670 и закончился в 1784 году, когда «Генеральный откуп», отвечавший за сбор налогов с ввозимых товаров, предложил Людовику XVI построить вокруг города новую стену, чтобы контролировать въезд транспорта. Только эти сто пятнадцать лет, начиная от основания его римлянами и заканчивая 1920-ми годами, Париж был не окруженным стенами анклавом, отрезанным от прочего мира, но открытым городом; это было нечто, совершенно незнакомое европейцам.

Король велел заменить укрепления двумя параллельными рядами вязов; позже он назвал это «стеной из деревьев вокруг всего города». Зеленая стена вскоре получила и предназначение: она должна была служить cours, внушительных размеров «тропинкой» или местом для прогулок – более чем в сто двадцать футов в ширину и простиравшейся, по словам одного архитектора, «прямой линией так далеко, как только видно было глазу». До этого ни один город в мире не отдавал такую огромную часть своей территории для развлечения своих жителей. Cours, без сомнения, являлся самым крупным местом отдыха, существовавшим в те времена.

Король прекрасно усвоил уроки Пон-Нёф и площади Руаяль и решил предоставить парижанам из всех районов города возможность насладиться своей столицей. В 1600 году в Париже не было официальных мест для прогулок. Затем, с появлением Пон-Нёф и его тротуаров, жители города смогли с интересом пройтись по городу пешком, а площадь Руаяль стала их первым публичным местом отдыха. Людовик XIV применил эти идеи в более широком масштабе. В результате в 1700 году Париж был уже первым городом пеших прогулок в мире, где люди не просто передвигались, чтобы попасть из одного места в другое, но прохаживались ради собственного удовольствия.

Отсутствие крепостных валов открыло Парижу пригороды и их зеленые пейзажи. Когда в 1780-х возвели Стену генеральных откупщиков, горожане очень жаловались на то, что теперь чувствуют себя взаперти и не могут больше любоваться зелеными лесами и полями, окружающими Париж.

Во времена Людовика XIV cours играл не последнюю роль в том, чтобы Париж оставался, по словам историка Деламара, un lieu de délices, «местом, посвященным удовольствиям», городом, где люди могли найти любые развлечения, связанные с современной городской культурой – от оперы и танцев до шопинга и деликатесов – и где они получали наслаждение, просто прогуливаясь по улицам.

Какой представлял себе столицу Людовик XIV, стало понятно еще даже до того, как он вернулся туда вместе со своей юной невестой в августе 1660 года. Почти за шесть месяцев до этого он начал планировать первое крупное празднование своего правления и послевоенного времени, торжество, которое устраивалось на площади Руаяль. Ожидалась огромная толпа: по подсчетам одного из журналистов, посмотреть на то, как король «овладевает городом», собралось более ста тысяч человек. Юный монарх решил, что нужно сделать очень многое, и причем «незамедлительно», как подчеркнул он в эдикте, изданном 15 марта, где указывалось, что все пути, ведущие к Королевской площади, должны быть «совершенно открыты» и доступ к ней, соответственно, «обеспечен». Король хотел, чтобы все, прибывающие на праздник, получили наилучший вид на площадь и чтобы движение на улицах не было затруднено. Указом от 1660 года Людовик XIV объявил свой фирменный стиль городского планирования: откройте Париж, сделайте улицы шире.

После смерти Мазарини в 1661 году Людовик взял на себя еще большие обязательства. К 1665 году он назначил Жана Батиста Кольбера ответственным за королевские финансы; из них получилась отличная команда, которая проработала более двух десятков лет. В самом начале их сотрудничества Кольбер написал королю письмо, где излагал свои взгляды на философию королевской власти и говорил о том, по каким критериям обычно судят монарха потомки. Он предупредил Людовика XIV – который тогда только начал свой долгий «роман» с новым дворцом в Версале, – что в глазах народа Версаль всегда будет местом для его личных удовольствий, обыкновенной королевской прихотью, в то время как, если Людовик желает войти в историю как великий монарх, он должен сосредоточиться только на одном: «грандиозность». А обеспечить эту грандиозность должны были два фактора: «блистательные» военные победы и «роскошные, поражающие воображение городские проекты», которые могут превратить Париж в новый Рим.

И хотя король не перестал заниматься Версалем – ни в коем случае! – он действительно стал уделять много внимания Парижу. И самый лучший пример этому – крупнейший (и по масштабам, и по продолжительности, и по эффекту) городской проект Людовика XIV по превращению фортификационных валов в обсаженную деревьями аллею для прогулок.

Сразу несколько факторов положили начало этому грандиозному замыслу. В предыдущем, 1668 году, Клод Ле Пелетье, судья и советник парламента, к которому король питал большое доверие, был назначен Prévôt des marchands, то есть городским головой. В том же году Франсуа Блондель, один из самых блестящих архитекторов своего времени, инженер, который занимался крупными военными и гражданскими проектами, будущий главный архитектор Парижа и первый глава Французской королевской академии архитектуры, вернулся из Вест-Индии, куда ранее был послан королем с целью инспектировать французские владения в Новом Свете. В 1669 году Блондель отвечал за все общественные работы в Париже. Поддержка Кольбера и совместные усилия короля, городского головы и профессионального эксперта претворили в жизнь план по превращению городских укреплений в зеленую аллею. Каждый бульвар, каждая великолепная авеню в любом современном городе обязана своим появлением той самой зеленой стене, которая была заложена в 1669 году.

Все стороны прекрасно понимали всю важность нового проекта. Сказать, что он оставил за собой массивный бумажный след, – значит не сказать ничего. Посыпалось невероятное количество декретов, законодательных актов, распоряжений и публикаций в прессе. Никакой другой проект в истории Парижа не повлек за собой подобного бумажного безумия; мало какие памятники раннего периода истории современного города могут быть изучены в таких подробностях.

Те, кто работал над бульваром, скоро поняли, что он будет успешно функционировать только в том случае, если вписать его в сеть городских улиц, с которых легко добираться с одной на другую. С течением времени перестройка стен Парижа вылилась в совершенно новый городской дизайн, комплексный, систематический генеральный план развития Парижа. Это была первая крупномасштабная спланированная реконструкция столицы.

Париж, которым Людовик XIV «овладел» в 1660 году, по-прежнему имел планировку средневекового города: большинство его улиц представляли собой проходы между домами, узкие и темные. Эта деталь карты Брауна 1572 года показывает, как использовались эти предшественницы современных улиц: они помогали человеку перемещаться только по непосредственно окружавшему его району. В начале XVII века французское слово rue, или улица, означало просто «любой проход между домами или стенами». Словари конца XVII века уже дают понять, что улицами теперь называют нечто другое: «в Париже старые проходы между домами были открыты и расширены». Далее словари советуют пешеходам «прогуливаясь по Парижу, пользоваться всегда этими большими улицами». Менее чем за сто лет перестройка Парижа изменила саму концепцию улицы.

В конце XVI века, когда городские власти впервые подняли вопрос о создании более просторных улиц, любая ширина свыше пятнадцати футов считалась просто гигантской. К 1700 году Французская королевская академия архитектуры начала устанавливать нормы; ее члены решили, что ширина улицы в 21 фут должна являться «абсолютным минимумом». Несколько лет спустя Деламар заметил, что «средняя ширина парижской улицы теперь – между 30 и 32 футами».