Девятый талисман - Лоуренс Уотт-Эванс

Наконец со всем разобрались, и Меча провели в крошечную пустую комнату, где его уже ждал Лорд-Чародей.

Артил восседал на единственном стуле.

— Боюсь, тебе придется сесть на пол или стоять, — виновато сказал он. — Капитан боится, что ты сможешь использовать мебель как оружие.

Вздохнув, Меч уселся на пол у двери, подоткнув под себя тонкий подол балахона.

— Я правда не собираюсь тебе вредить. Убить тебя я могу и голыми руками, или сделать удавку из этого балахона.

— У меня есть кинжал, ну и моя магия, конечно.

— Я запросто отниму у тебя кинжал и заткну тебе рот балахоном. Но я не желаю тебе зла, Артил. То, что я тебе это сказал и лишил себя возможности захватить тебя врасплох, уж наверное, свидетельствует об отсутствии дурных намерений.

— Убить меня, если ты сочтешь, что я не гожусь на роль Лорда-Чародея, — твой священный долг, — осторожно возразил Артил. — И я полагаю разумным принять ряд предосторожностей.

— Безусловно. Но, откровенно говоря, я не считаю тебя неподходящим и верю, что ты предпочтешь отречение смерти.

— Вообще-то мне бы и этого тоже не хотелось.

— Нисколько не сомневаюсь. Правду сказать, мне совсем не хочется убивать тебя или вынуждать отречься.

— А что же еще ты хочешь обсудить со мной наедине? В конце концов, мы ж с тобой друг друга совсем не знаем, Меч. До сегодняшнего дня мы встречались лишь дважды. Так что могло привести тебя сюда, кроме долга Избранного? И что это может быть, кроме моего устранения?

— Нет, речь совсем о другом… ну, или не совсем…

— И о чем же?

— О Фараше инит Керре.

— Вот как! — Лорд-Чародей озадаченно откинулся на спинку стула.

Меч вздохнул:

— Лорд-Чародей… Артил… Тебе известно, почему Фараш больше не является Вождем Избранных?

— Мне известно, что некоторые события, связанные со смертью моего предшественника… Ну, в общем, нет, не знаю. Конечно, я у него спросил, и он ответил, что вы сочли, будто он пренебрегает своими обязанностями, и он согласился отказаться от своей роли и поклялся никогда больше этого не обсуждать.

— Мне он такой клятвы не давал. Вдаваться в подробности он не пожелал потому, что побоялся лгать в присутствии Всезнайки, а правду сказать не посмел.

— О чем ты? — озабоченно нахмурился Лорд-Чародей.

— Я о том, что Фараш инит Керр, Вождь Избранных защитников Барокана, оказался предателем. Он заключил союз с Темным Лордом с холмов Гэлбек и сознательно препятствовал нам. Он убедил нас позволить Воровке отказаться от ее роли, он повел нас в убежище Темного Лорда, не имея никакого плана и без всякой подготовки, и делал все возможное, чтобы задержать и деморализовать нас. Он сговорился с Темным Лордом, чтобы Говорунью ранили, и половина нашей команды осталась ухаживать за ней. Наконец, он завлек меня и Лучника в ловушку в донжоне Темного Лорда. Я смог освободиться при помощи магии — прости, не стану вдаваться в подробности: этот трюк мне еще может пригодиться. И я захватил Фараша с Темным Лордом врасплох. Темного Лорда, как тебе известно, я убил, а Фараша силой заставил пообещать отказаться от роли Избранного. — Меч вздохнул. — Мне не пришло в голову поинтересоваться, чем он потом занимался, и уж точно я не мог предположить, что он станет одним из твоих советников. Полагал, что зрелища одного убитого у него на глазах союзника более чем достаточно, чтобы удержать его от подобного.

Пока Меч все это излагал, глаза Артила расширились, а потом сузились в щелочки. Он наклонился вперед, облокотившись о колено.

— Он… Он предал вас?

— Да.

— Но… Но почему?

— Потому что он заключил с Темным Лордом с холмов Гэлбек союз. Действуя сообща, они намеревались поймать как можно больше Избранных, держать нас в плену, чтобы мы не могли ни воспользоваться нашей магией, ни передать ее кому бы то ни было, а затем, убрав нас семерых с дороги, они вдвоем намеревались править Бароканом как личной вотчиной, поработив население. Фараш до этого уже использовал свой магический дар убеждения, присущий Вождю Избранных, чтобы поработить свой родной город — Двойное Падение. Он мне рассказывал, что у него там дворец и гарем.

— Но он… У него и правда… То есть, я имею в виду, у него правда есть дворец?

— Я не видел ни дворца, ни гарема, — пожал плечами Меч, — но я слышал, как он сговаривался с Темным Лордом, слышал, как он сознается в своих преступлениях, и слышал от него предложение, что ему и мне следует присоединиться к преемнику Темного Лорда — то есть к тебе, — чтобы править Бароканом.

— Он такое предлагал? А ты… Ну, ты явно отказался. Но почему ты его не убил? Уж причин-то у тебя было более чем достаточно.

— Это не мое дело. Я избран защищать Барокан от злодеяний, совершенных Лордом-Чародеем, а не от других Избранных. Я думал, что без магии он станет безвредным, и… мне не нравится убивать. Это неправильно. Иногда необходимо, быть может, но неправильно.

Артил потеребил губу и пристально поглядел на Меча:

— Значит… Этот Фараш и есть твой единственный враг, о котором ты упоминал? Тот самый, кому ты сохранил жизнь?

— Да, именно он.

Лорд-Чародей выпрямился и подергал себя за кончик бородки.

— Все это очень интересно. Весьма интересно.

— Лорд-Чародей, — продолжил Меч, — из всего увиденного за те дни, как я покинул Безумный Дуб, больше всего меня встревожил человек, стоящий рядом с тобой на возвышении. Дороги удивили, и я боюсь, что они еще могут принести непредвиденные последствия, Летний Дворец беспокоит, потому что находится за пределами Барокана, твой союз с Всезнайкой идет вразрез со всеми традициями, и мне интересно, зачем тебе столько стражи и для чего такая мощная защита. Но присутствие Фараша — единственное, что меня пугает и заставляет усомниться в твоих добрых побуждениях. Я боюсь, что даже без магии у него слишком хорошо подвешен язык и он может сбить тебя с толку. — Он поднял руки: — Я сижу тут перед тобой беззащитный, потому что действительно верю, что намерения у тебя добрые и что ты хочешь править Бароканом мудро, долго и хорошо, а потому у меня нет иного выхода, кроме как предупредить тебя.

— Он ведь мог измениться, знаешь ли, — задумчиво произнес Лорд-Чародей. — Быть может, он сделал вывод после провала его предыдущего заговора и увидел, что из добра можно извлечь больше выгоды, чем из зла, и что лучше, чтоб тебя любили, а не боялись.

— Возможно, — согласился Меч. — Но сомневаюсь.

— Не могу тебя за это винить. Ты правильно сделал, что сказал мне об этом наедине. Я ценю твое доверие.