Прометей в танковом шлеме - Роман Андреевич Белевитнев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В семилетке, особенно в выпускных классах, много говорили об этом. Но не только об этом. В школу приходили и тревожные вести. Вооруженные банды, подстрекаемые врагами Советской власти, нападали на железные дороги, нефтепромыслы, грабили склады, кооперативные лавки, зверски расправлялись с активистами. В Шаами-Юрте они убили первого комсомольца Халида Баганаева, в Кень-Юрте — Юсупа Дубаева.
Еще совсем недавно Маташ не мог сам разобраться, почему так происходит. Царя ведь свергли, помещиков и капиталистов прогнали. Старый строй рухнул навсегда. Трудовые люди строят новую жизнь. А им мешают, ставят преграды на каждом шагу. Бандиты не грабят богачей, нэпманов, а почему-то кооперативные лавки, государственные склады, убивают не злодеев, а самых лучших людей, которые в конце концов выбрались из темных горных ущелий, всей душой потянулись к светлой жизни.
Теперь, перечитывая речь Ленина, Маташ нашел ответ на это. Оказывается, классовая борьба продолжается, она только изменила свои формы. И он, Маташ, его друзья Ибрагим и Али, выходит, участвуют в этой классовой борьбе, когда обучают крестьян грамоте, когда вместе с коммунистами Блохиным, Арсановым, Алешкевичем и другими ходят в засады против бандитов, охраняют железнодорожную станцию, недавно созданное товарищество по совместной обработке земли, сельский Совет, кооперативную лавку, ездят на субботники в Грозный, вместе с рабочими восстанавливают нефтепромыслы.
Вскоре в селение вновь приехал Саид Казалиев. Встретив ребят, он остановил их, поздоровался с каждым за руку, как со взрослыми.
— Как живете, мушкетеры? — весело спросил он. «Откуда же Саид узнал, что нас в школе так прозвали? — мелькнула мысль у Маташа. — Может, Ибрагим сказал брату?». Но тревожиться ни к чему: в устах Саида это прозвучало, как похвала. — Кстати, сколько тебе лет, Маташ?
— Пятнадцать.
— А тебе, Али?
— То же самое.
— Значит, пора в комсомол вступать, — заключил Саид и, смерив ребят строгим взыскательным взглядом, спросил: — Готовы?
Пока ребята, краснея, переглядывались между собой, Саид сам ответил за них:
— Пожалуй, да. В школе учитесь хорошо, участвуете в ликвидации безграмотности, ездите в Грозный на субботники, ходите в засады против бандитов. Но учтите, с комсомольцев спрос будет больше.
— Конечно, больше, — согласился Маташ.
Али Ибрагимов, Маташ Мазаев и Ибрагим Казалиев стали первыми комсомольцами в своей станице. С них теперь в самом деле спрашивали больше, чем прежде, но спрос этот нисколько не тяготил их, наоборот, ребята чувствовали себя взрослее, стали взыскательнее и требовательнее к самим себе. Тем более, что на них, первых комсомольцев, по-иному смотрели их сверстники. А кулаки, нэпманы косились, шипели из-за углов, как рассерженные гусаки:
— Голодранцы…
— Безбожники…
— Слуги шайтана…
И хотя шипение это становилось все яростнее и злее, в комсомол шли парни и девушки. Станичная комсомольская организация росла и крепла, становилась надежной опорой Советской власти.
Молодые комсомольцы Ибрагим Казалиев, Маташ Мазаев, Али Ибрагимов и другие чаще, чем прежде, ходили в засады против бандитов, и не только вблизи своей станицы, а нередко поднимались в горы, скрытно располагались у троп, по которым по ночам спускались вооруженные головорезы.
И на этот раз серноводские комсомольцы добрались до самых густых лесных зарослей на склоне гор. Разделившись на три группы, они заняли позиции, где вероятнее всего могли появиться непрошеные «гости».
Группа Маташа Мазаева располагалась в центре, за выступом горы, которую полуподковой огибала еле заметная тропа. Над тропою шатром нависало густое сплетение ветвей, сквозь которое не мог пробиться слабый лунный свет.
Всю ночь ребята не покидали своих позиций, готовились к схватке с бандитами. С вечера все были строги, сосредоточенны, как молодые бойцы перед атакой. Даже не разговаривали между собой, чутко вслушивались в шум далеких водопадов, в близкие, но загадочные шорохи леса.
Перед рассветом сон начал одолевать их. Чтобы как-то разогнать его, ребята начали рассказывать смешные истории, шутить, острить. Али вспомнил, как он с Маташем и Ибрагимом первый раз ездил в Грозный на субботник. Денег на железнодорожный билет не было, а ехать надо непременно. Решили рискнуть, пробраться в вагон так, чтобы проводники не заметили. Уловка вначале удалась, ребята уже почти приехали, но во время одной из остановок на них налетела молодая проводница. «Предъявите билеты», — строго потребовала она.
— А как их предъявишь, если их нет? — рассказывал Али.
Ребята пытались выкрутиться, начали балагурить с молодой проводницей, но та твердо стояла на своем.
— Мы поняли, — продолжал Али, — что она не отойдет, высадит на первой же станции. Я хотел уже рассказать, зачем и куда мы едем: ведь не на гулянку, а на субботник. Но Маташ строго взглянул на меня, остановил на полуслове: дескать, она все равно не поймет, только шум поднимет на весь вагон. Пришлось сойти и по шпалам топать.
— Так оно вернее, — перебил его кто-то из ребят.
— Вернее, но мы, конечно, опоздали. Добрались до места, когда субботник был в разгаре. Ребята нас взяли в оборот, стали упрекать в недисциплинированности. Но тут откуда-то появилась та самая проводница, что нас высадила. Она утром сдала вахту сменщице и поспешила сюда.
— А, это вы, мальчишки-зайчишки! — запела она, но уже иным голосом, совсем не таким, каким разговаривала в вагоне. И брови-пчелки не сводила укоризненно, как там, а виновато улыбалась. — Что же не сказали, зачем в Грозный едете? Или языки попроглотили? Ну, что ж, впредь наука вам! А сейчас шагайте в мою бригаду — и за дело.
— Это что! — заговорил один из комсомольцев, когда Али под смех ребят закончил свой рассказ о поездке на субботник. — Вот послушайте, что я вам расскажу про незадачливого жениха. Приглянулась ему, понимаете ли, одна девушка. Пожалуй, самая красивая и стройная в нашем ауле. По старым горским традициям решил он выкрасть невесту, не заручившись ее согласием. Подговорил надежных дружков, щедро угостил их крепким вином. Да и сам для храбрости выпил.
Как только стемнело, они сели на быстрых коней и за невестой. Проникли в темноте в саклю, нашли то место, где, по их предположению, спит невеста. А в ту ночь, — будто чуткое девичье сердце подсказало, — девушка уступила свое место старенькой бабушке.
Изрядно подгулявшие дружки, ничего не подозревая, схватили эту самую бабушку на руки и подали жениху в седло. Тот, радуясь, что
