Русская Япония - Амир Хисамутдинов

На другое утро командир «Богатыря» под видом учений высадил на берег десант. Русские моряки строем прошли до Немецкого консульства, а потом вернулись на корабль. В течение нескольких дней положение оставалось критическим, и губернатор Нагасаки попросил русских моряков взять на сохранение городскую казну с 40 тыс. долларов. В случае опасности он собирался и сам укрыться на «Богатыре». Через некоторое время из Шанхая подошли английские канонерские лодки, а также американский и японский корветы, а японский военный гарнизон увеличился на полтысячи солдат: дополнительно сюда были посланы силы из Осаки, Токио и Фукуоки. Только 25 февраля, когда капитан «Богатыря» получил известие, что восстание подавлено, судно вышло в море.

В Йокогаме и Токио

В середине 1865 г. российским консулом в Хакодате был утвержден Евгений Карлович Бюцов. Несмотря на молодость, он был опытным дипломатом. С 1856 г. он занимал должность секретаря по дипломатической части при генерал-губернаторе Восточной Сибири и участвовал в переговорах, предшествовавших заключению Айгуньского договора с Китаем, с 1858 г. числился в штате Министерства иностранных дел, затем работал в дипломатических и консульских представительствах в Китае. Приехав в Японию, Бюцов сразу понял, что Российское консульство, которое по сути являлось посольством, находится в неудачном месте. Здесь отсутствовали прямые связи с Европой и США, торговля находилась в зачаточном состоянии. Об этом он написал в своем донесении от 18 января 1867 г. Кроме того, близость Хакодате к российским берегам, которая при открытии консульства казалась огромным преимуществом, не могла компенсировать отдаленности этого порта от японской столицы, что существенно затрудняло ведение дипломатических дел. Но и находясь вдали от Эдо, Бюцов сумел принять участие в решении важных проблем, например, внести изменения в Трактат 1858 г., которыми была снята значительная часть ограничений в торговле с Россией. Японцы получили возможность без посредников торговать с русскими, использовать новый таможенный тариф. В конце декабря 1867 г. такое соглашение было им подписано. Бюцову выпала роль и продолжить переговоры по разграничению Сахалина, начатые Гошкевичем. Он был в постоянном контакте с начальником Сахалинского отряда подполковником В. де Витте, который сообщал консулу об условиях жизни на Сахалине, количестве проживавших там японцев и их основном поселении Кусуна-Катани.

Летом 1868 г. Бюцов узнал о предполагаемом переводе консульства в Йокогаму, но помешала вспыхнувшая в Японии гражданская война. Тем временем в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел приняли решение об учреждении в Йокогаме Российского генерального консульства, по сути дела, посольства. Вскоре Е. К. Бюцов уехал в Йокогаму, а его место в Хакодате занял А. Е. Оларовский.

Со времен Е. В. Путятина и Н. Н. Муравьева-Амурского русские постоянно заглядывали в Эдо. Японцы всячески усложняли эти посещения, а уж о том, чтобы здесь поселиться иностранцу, не могло быть и речи. Последней преградой на пути туда, своеобразными воротами, как раз и служила Йокогама. Посетивший Йокогаму в 1866 г. М. И. Венюков описывал ее так: «Иностранцы занимают юго-восточную часть Иокогамы, дома их, то европейской архитектуры, то, так называемой, колониальной, раскинуты вдоль правильных улиц… Дома европейского вида, каменные в два этажа, ныне не редкость в Йокогаме, но чаще встречаются колониальные, то есть такие, у которых один нижний этаж каменный, а верхний — деревянный, и около первого со всех сторон сделан балкон с навесом, называемый верандою…И хотя мне приводилось лично осматривать самый арсенал и его окрестности, но план их ни снять, ни достать готового не удалось, так как Японское правительство в этом случае очень подозрительно к иностранцам. Ныне случай доставил мне возможность за небольшую сумму ($ 35) приобрести такой план от одного из основных чиновников арсенала, который вместе с тем доставил мне возможность скопировать карту Иокосокской бухты».

В конце 1866 г. Йокогама почти вся выгорела, но усилиями японцев вновь возродилась из пепла. В городе проживало около 800 человек, включая европейцев, насчитывалось около тысячи английских и французских солдат и около тысячи китайцев. Еще несколько тысяч японцев жили за городской чертой. Йокогама служила и перевалочной базой при переселении китайцев и японцев в Америку. Город уже было трудно удержать в отмежеванной площади, не помогали и каналы, предназначенные для этой цели. Он расширялся, появились загородные дома богатых йокогамцев.

Следующее описание Йокогамы, составленное гидрографом К. С. Старицким, относится к 1870 г.: «Набережная из тесаного камня, чистые улицы, высокие двухэтажные дома, обшитые камнем, магазины с зеркальными стеклами, богатые загородные дома с окружающими их изящными садами, — все это выглядит так хорошо, что после многолетних странствий по нашим бедным постам маньчжурского берега и Сахалина невольно любуешься этим возлюбленным дитятей дипломатии и торговли Европы и Америки с Японией и на минуту чувствуешь себя как будто в Европе. Йокогама еще совсем молодой город, ему и 11 лет нет, а между тем значение и сила его очень значительны».

Несмотря на обилие иностранцев, развлечений в городе было немного. Имелся театр, но артисты из других городов в него почти не приезжали. Англичане устраивали скачки и пытались охотиться. «Однако, наиболее же обыденное, можно сказать, главное развлечение йокогамцев, как приезжающих, так и давно живущих, их хождение по японским лавкам, полным лакированных ящиков, бронз, черепаховых изделий, разных костяных и деревянных безделушек и прочих японских курьезов. Из лавок этих состоит целый квартал, главная улица которого так и носит название Curious. Но все это годится еще засветло: с наступлением же сумерек, и малым развитием здесь семейной жизни, публика сосредотачивается преимущественно в гостиницах, которых здесь множество, да еще в клубах; последних два: английский, или клуб «Соединение», и немецкий. В немецком я был только раз на вокально-инструментальном концерте его членов — веселых, цветущих немцев; с английским же клубом более знаком и могу рекомендовать, как лучшее тихое убежище против издержек и скуки отелей. В клубе этом, поддерживаемом преимущественно офицерами английской эскадры, можно найти хороший обед, четыре бильярда, кегли и обширную библиотеку из периодических изданий Англии, а равно местных йокогамских газет, коих здесь выходит теперь три ежедневно, все на английском языке; с 1-го февраля ожидается, впрочем, выход и французской газеты, — она будет четвертая, значит. Вот какая благодать в городке с двумя-тремя тысячами европейцев и американцев, скученных на пространстве квадратной полуверсты».

Осенью 1872 г. произошло историческое событие: с японским микадо встретился сын российского императора Алексей Александрович Романов. Визит великого князя в Японию не был официальным, о предполагаемом посещении там узнали из иностранных газет.

Через три года во дворце микадо состоялась более важная встреча, ставшая вехой в отношениях между Японией и Россией. 10 июля 1875 г. из Кобе в Йокогаму пришел клипер «Всадник», которому поручалось участвовать в разграничении русско-японской границы. Вначале русские моряки закупили продовольствие, а 12 августа 1875 г. командир вместе с посланником камергером Струве и членами Сахалинской комиссии были представлены императору Японии. Вечером их пригласили на ужин во дворец Хамаготен. 15 августа на судно прибыли члены комиссии, а на следующий день клипер снялся на Хакодате.

В том же году, вскоре после заключения российско-японского договора, Россия получила в пользование участок земли в Йокогаме под размещение консульства, за который стала ежегодно вносить плату в размере 111 мексиканских долларов. Русская община тогда не отличалась многочисленность, и деятельность консульства поначалу оставалась незаметной. Об этом свидетельствуют записки первых русских туристов.

«Рэшиан консул, — говорю я куруме, подделываясь под жаргон здешних иностранцев. — Вакаримас? Понимаешь?

— Хэ, да, — откликнулся курума, и мы покатили.

Вот Main street — главная улица, вторая параллельная морской набережной. Улица узка, будто в старинном городе Европы, и не особенно пряма; дома обыденной колониальной архитектуры, по крайней мере снаружи. С обеих сторон из окон и дверей разносится в воздухе резкий аромат поджариваемого чая — тут чайные фабрики. Пахнет на первый раз, право, недурно.

Едем дальше. Пошли магазины. Торгуют больше бакалейным товаром, кой-где платьем; есть два москательные магазина, один книжный, один часовой и один редкостей.