Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев

Давайте посмотрим на то, что будет, если вместо внутренних источников использовать внешние (Э. Райнерт приводит пример Перу, который он почему-то считает положительным).

Повысим у себя за счет внешних источников уровень разделения труда. Не до уровня развитых стран: и денег нам столько не дадут, и населения у нас недостаточно. Казалось бы, что плохого для страны, если мы за счет внешних инвестиций перейдем к более развитой системе разделения труда (рис. 12). Взяли инвестиции, кредиты: доходы повысились, все стало лучше. И Райнерт так и пишет: зарплаты в промышленности выросли, поднялся уровень доходов.

Однако наша новая, более развитая система разделения труда все равно остается неконкурентоспособной по сравнению с той, которая существует в развитом мире, а полученные инвестиции и кредиты надо отдавать. А ваши товары никому невозможно продать. Райнерт очень эмоционально описывает то, что произошло потом. Мол, пришли Международный валютный фонд и Мировой банк и замечательную модель Перу, которая очень нравится Райнерту, сломали.

Надо только не забывать об одном важном моменте: МВФ никогда сам не приходит, пока вы его не попросите. А обращаетесь вы к МВФ только в одном случае: вам надо отдавать деньги, кредиторы стоят у дверей, а занять больше негде, никто не дает ни цента. Поэтому у Перу ситуация, конечно, улучшилась, но ничего отдать они не могут и обращаются к МВФ. Международный валютный фонд посмотрел, говорит: у вас есть только один конкурентоспособный товар – сырье, переключайтесь на сырье. И Перу возвращается к монокультурному типу взаимодействия. Построенная система с более глубоким уровнем разделения труда разрушается, и мы возвращаемся на круги своя, только нам еще и долги отдавать надо. Так что обращение к внешним источникам – не альтернатива [24].

Если говорить о реальной альтернативе, то единственно возможная задача для развивающейся страны – только самостоятельным рывком подняться до уровня развитых стран. Но кто сейчас имеет возможности и готов к такому рывку?

Сейчас многие говорят: надо восстанавливать промышленность. Но она в любом случае будет неконкурентоспособна, потому что у вас в системе разделения труда участвуют в лучшем случае десятки миллионов человек, а в развитой – более миллиарда. Boeing летают по всему миру, а нам предлагают аналог Boeing строить у нас в стране на 140 миллионов не очень богатых людей и ждать, что наш Boeing или Superjet будут эффективнее их Boeing. Да, конечно, Superjet договорился с Boeing, что ему якобы откроют мировые рынки. Но это все равно практически инвестиционный тип взаимодействия, потому что мы знаем, насколько Superjet сделан из иностранных изделий, что он у нас в основном только собирается. Все это инвестиционный гип плюс какие-то остатки нашей школы, плюс остатки оборудования, которые помогли все немножко удешевить. В любом случае для внутреннего рынка Superjet не нужен, только для мирового, только на экспорт, иначе не окупится. И так мы можем рассматривать любые примеры.

Когда я работал в Верховном Совете в 1992 году, там проходила инвестиционная конференция, а после нее состоялись закрытые переговоры. Приехали вице-президенты крупнейших автомобильных концернов: General Motors, Ford. У них был интерес, они приехали, вели переговоры, разговаривали, и вот эти ребята тогда совершенно недвусмысленно все сказали нам про инвестиции. Россия уже тогда собралась в ВТО (начал-то переговоры еще Советский Союз). «Какие инвестиции?! – сказал представитель General Motors. – Вы же собираетесь вступать в ВТО. Нет, вот если v вас был бы таможенный тариф, процентов сорок на новые иномарки, мы к вам, конечно, пришли бы, построили бы завод, и все было бы замечательно. Но вы же собираетесь вступать в ВТО. Даже не ждите нас». И обратите внимание: все наши существующие сборочные заводы сделаны за рамками ВТО по специальным соглашениям, которые ВТО в конце концов вынуждена была признать.

На сегодняшний день Советский Союз был последним, кто ценой гигантских усилий вскочил в поезд догоняющего развития. Никто другой скорее всего уже не сможет это сделать.

Китай упустил свою возможность, потому что Китай пошел по чисто инвестиционному пути и в нем застрял. Он много производит, но не того, что нужно ему, а того, что нужно богатым потребителям в США и Европе.

Остается Индия, у которой тоже есть инвестиционный путь, но локально очень ограничен, поэтому с ней можно что-то попробовать. В Индии 1 миллиард 200 миллионов с лишним населения, это значительно. Однако тут тоже встанет вопрос, куда и зачем двигаться, до какого уровня. Ведь надо построить все сразу, одним рывком: всю металлургию, цветную металлургию, машиностроение, станкостроение. Все самое сложное в сегодняшнем мире. А за чей счет, за счет каких инвестиций это все делать?

Повторим: даже небольшое увеличение уровня разделения труда для самой развивающейся страны – это хорошо с точки зрения населения, но этот путь закрыт. Мерилом эффективности является самая развитая из систем разделения труда, она задает норму эффективности. Поэтому вы должны работать в этой норме эффективности. А в этой норме эффективности вы можете работать либо по монокультурному пути, либо по инвестиционному.

Есть еще одна интересная стратегия, которую развивающиеся страны, насколько мне известно, не применяли. Несколько развитых стран (тут проблема с терминологией: официально они считаются развитыми, но реально вели себя как развивающиеся) показали образец того, что можно делать, еще один альтернативный путь. Они признали, что не могут воспроизвести всю систему разделения труда, потому что они маленькие. Но можно взять некий фрагмент существующей системы. Предположим, что у нас страна – чистое поле (рис. 13).

Высокотехнологичная специализаци

Рис. 13

Конечно, она в реальности не чистое поле, но мы будем ее рассматривать как чистое поле. Возьмем в развитой экономике какой-то фрагмент системы разделения труда и перенесем к себе. А теперь сделаем более высокий уровень разделения труда в этом фрагменте, чтобы он у нас занял все поле. Организуем кластер, как я в первой лекции рассказывал.

Наша продукция тогда будет самой дешевой – мы ее и в развитые, и в развивающиеся страны будем продавать. А поскольку мы при этом занимаем значительную долю мирового рынка, то практически у нас получается что-то вроде естественной монополии. Вот еще одна альтернативная модель.

Конечно, не во всяких условиях ее можно реализовать. Надо, во-первых, рассчитать потенциальный рынок, сможем ли мы его захватить, и достаточен ли он, чтобы окупить именно такой уровень разделения труда. Поэтому, конечно, такого рода проекты оказываются