Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев

Зачем мы вернулись к этой теме? Фактор разделения труда нам как все объясняет: и труд, и инвестиции – не просто самостоятельные факторы, которые обладают не зависящей ни от чего продуктивностью или производительностью. Они обладают ими только в рамках системы разделения труда. Если система разделения труда есть – вы в нее закачиваете инвестиции; а если она разрушена, то начинают работать совсем другие закономерности.

Традиционная теория не может дать ответа на нужный вопрос. Развитую экономику мы можем рассматривать так, будто уже есть устоявшаяся и неизменная система разделения труда. А что делать с развивающейся экономикой? Что это? Такая же неизменная система, только не хватает капитала? Насытим эту систему разделения труда капиталом, и две экономики могут сравняться. Вот что говорит ортодоксальная экономическая теория.

Я вынужден вернуться к этому вопросу, поскольку он важен для следующей темы, а именно, существуют ли альтернативы монокультурной и инвестиционной моделям взаимодействия между развитыми и развивающимися странами. Потому что если этот вопрос рассматривать вне контекста разделения труда, то можно нафантазировать все, что угодно. А если мы будем учитывать этот контекст, то увидим, что возможностей не так уж и много.

У развивающихся стран есть два способа избежать предначертанной им роли мировой периферии, но в современном мире для них нет условий.

Теперь по поводу альтернативных моделей развития и возможностей: есть две модели.

Первая альтернативная модель называется «догоняющее развитие». В истории было четыре случая успешного догоняющего развития: США, Япония, Германия, Советский Союз.

ВОПРОС: Франция?

ОТВЕТ: Франция сначала – часть английской системы, потом – американской.

ВОПРОС: Южная Корея? Тайвань?

ОТВЕТ: Нет. Там чисто инвестиционный тип развития.

ВОПРОС: А Англия по отношению к Голландии?

ОТВЕТ: Там речь о другом – об изменении фокуса внимания финансового сектора, третьей силы, а не о системе разделения труда.

США – особый случай. О нем я подробно расскажу уже в конце курса. С Германией и Японией проще.

К моменту, когда они начали догонять Великобританию, Германия и Япония по численности населения превосходили Великобританию, а с совокупностью рынков, которые они контролировали или могли контролировать, вполне были сравнимы с британскими промышленными зонами.

Посмотрим художественную литературу, откроем Диккенса: Англия 1840-х годов описывается как патриархальная страна, нет пролетариата, нет заводов. Конечно, где-то они есть, даже были луддиты, но это не составляет основу существования Англии и ее духа того времени, это все периферийные явления.

Описания Англии в литературе как промышленной страны – где-то 1860-1870-е годы. А Германия начала догонять Англию с 1848 года, с момента запуска процесса объединения (Пруссия даже раньше), то есть с тех времен, когда Англия еще не была в полной мере промышленной страной. При этом уже был некий задел, и когда произошло объединение, то сразу возник огромный рынок, начали развитие с таможенного союза.

Было два фактора догоняющего развития на том этапе, когда это еще было легко.

(1) Самый простой способ – высокие таможенные тарифы. Классическая английская политэкономия говорила, что торговля должна быть свободной, а таможенный тариф должен быть как можно меньше (идеология ВТО сегодня). Германия создала свою альтернативную экономическую школу (не теорию, именно школу). В некотором смысле начало положил Фридрих Лист, хотя он – волк-одиночка и находится за пределами любых школ, но у него многие черпали и до сих пор черпают. Вначале возникла немецкая историческая школа, потом новая историческая школа; они активно доказывали необходимость высоких таможенных тарифов.

Мы говорили о Витте с его крепким рублем, но поскольку во времена Витте не было ВТО, он одновременно с этим был сторонником высоких таможенных тарифов, предполагая, что иностранные инвестиции хороши для страны в сочетании с высокими таможенными тарифами.

Эта теория оправдалась и в Германии, и в США. В США средний таможенный тариф начала XX века составлял едва ли не 100% – самый высокий в мире на тот период. У американцев было свое оправдание: США были созданы на основе конституционного соглашения, по которому федерация могла получать доходы только от внешней торговли, только на границах страны. Все внутренние налоги на внутренние источники были налогами штатов. Задачи правительства росли, круг обязанностей увеличивался, а финансировать можно было только повышением тарифов, потому что других источников не было. Только 1913 году США внесли поправку в конституцию, разрешившую федерации брать подоходный налог.

В СССР вообще действовала государственная монополия на внешнюю торговлю.

(2) Второй фактор – численность населения во всех этих странах. Мы уже говорили, что маленькое государство не в состоянии пойти этим путем, что бы оно ни делало со своим таможенным тарифом. Будут только проблемы. Ну и есть еще дополнительные условия вроде наличия инфраструктуры, уровня городского развития, но тут жесткость не такая большая.

Первые три удачных случая догоняющего развития пришлись на XIX век. В XX веке есть только один случай – это Россия, Советский Союз. Во-первых, само население – 160 миллионов человек – все-таки было достаточно большим. Во-вторых, все делалось совсем другими методами, полагаться на тарифы и чисто рыночные последствия их применения было уже нельзя. Слишком большой был разрыв, гигантский разрыв, надо было идти от аграрной экономики к уже высокому индустриальному уровню. В этом была суть спора между бухаринцами и сталинцами: повторять традиционный путь постепенного наращивания уровня разделения труда и при этом все время оставаться позади развитых стран, которые продолжают идти вперед, или сразу прыгать на нужный уровень? Прыжок на этот уровень и есть индустриализация.

Что такое планирование? Мы смотрим на развитую страну: на человека производится столько-то стали. Значит, у нас задача – произвести на человека столько-то стали. Для производства стали и дя других нужд нужно произвести столько-то угля, столько-то нефти, столько-то тяжелой техники. Все пропорции нам известны – мы просто смотрим на развитые страны. Все это записывается в план. У нас поначалу будут гигантские диспропорции, что-то построили, но нет сырья, для других нет потребителей, но если есть достаточно ресурсов, то в конце концов все нормализуется.

Следующий вопрос: за счет чего будет осуществляться финансирование? Это главный вопрос для всех развивающихся государств. Только за счет внутренних источников. Потому что внешние источники – это инвестиционное взаимодействие, мы будем производить то, что нужно для развитых стран, но не то, что нужно нам самим.

Итак, нужен источник внутренних инвестиций, причем чем больший скачок нам предстоит совершить, тем больше их нужно. Встает вопрос: кого будем грабить? В Советском Союзе